Винтерспельт - Альфред Андерш

Правдивый. Правдивый солдат, который не лжет своему командиру. «Подлость заключается в том, что он все еще считает меня шпионом», — подумал Шефольд. «Я принял этого господина за шпиона». В его словах не было ни малейшего признака того, что он, Райдель, отказывается от своих подозрений.

Заметил ли майор эту опасность?

Но Динклаге лишь сказал:

— Судя по всему, вы слишком много думаете, Райдель.

Значит, не очень-то всерьез он болтал тогда, в Дании, о том, что ему нужны думающие солдаты. Офицерский треп, больше ничего. Райдель никогда этого всерьез не принимал.

Но то, что он не желает, чтобы Райдель думал, когда со стороны противника у самого его окопа появляется человек, — вот это потрясающе. «Он, видно, считает меня чокнутым», — мелькнуло в голове у Райделя.

Он решил, что позднее надо будет как следует пораскинуть мозгами на этот счет. А сейчас важно лишь то, что пока никто и словом не обмолвился о том пинке. Так что почти наверняка майор понятия не имел, какой идиотский номер он, Райдель, выкинул, иначе ему бы первым делом ткнули под нос именно это, а не всякую ерунду, вроде того, что он сказал Шефольду, чтобы тот заткнулся, или назвал его задницей. «Наверняка я уже не стоял бы здесь, давно меня выдворили бы отсюда, если бы командир знал, что я дал его гостю хорошего пинка. Но почему он этого не знает? — спросил себя Райдель. — Ведь тот пожаловался на меня. Почему же он не рассказал все, почему не раздул свою жалобу?»

Неподвижный взгляд Райделя был устремлен на командира, но это не мешало ему краешком глаза наблюдать за Шефольдом. Вполне возможно, что тот как раз и разворачивает свое тяжелое орудие. Может, свой козырной туз он выложит в самый последний момент?

Этот ефрейтор, видимо, страшно перепугался в связи с рапортом своего дружка, иначе он не решился бы явиться сюда вместе с Шефольдом. Неслыханная дерзость-ведь он обязан был ждать, пока явится унтер-офицер, несущий караульную службу. (Это, правда, весьма задержало бы появление Шефольда в батальоне, так что, в общем-то, счастье, что Шефольд наткнулся на него. Райдель исправил ошибку, которую совершил он, Динклаге, убрав с передовой вместе с новобранцами и унтер - офицеров.)

Динклаге отвел Райделя в сторону. «Райдель — один из моих людей, — подумал он вопреки своей привычке избегать этой формулы, — а служебные дела не касаются посторонних». Конечно, это было бесполезно: в этой комнате невозможно разговаривать так тихо, чтобы кто-то третий не услышал. Но необходимо хотя бы соблюсти форму. У Райделя не должно создаться впечатления, что, помимо своего командира, он держит ответ еще перед кем-то, к тому же перед штатским.

— Вы хотите загладить свою вину, — сказал Динклаге вполголоса. — Только не думайте, что я не понимаю, почему вы, вопреки инструкциям, покинули свой пост и привели господина доктора Шефольда прямо ко мне. Вы не могли знать, что в порядке исключения действовали правильно. Или, возможно, вы это знали. Появление господина доктора Шефольда было для вас очень кстати. Он дал вам возможность обратить на себя внимание. А ведь вы именно этого хотели, Райдель, не так ли? У вас есть все основания стараться предстать передо мной в лучшем свете. Ради этого вы даже нарушили главную заповедь солдата: не привлекать к себе внимания. Но вы привлекли к себе внимание, притом показали себя с безобразнейшей стороны, Райдель, это я должен сказать вам прямо, и вы, не задумываясь, снова решили привлечь к себе внимание, раз этим можно улучшить свое положение. Во всяком случае, вы именно это вбили себе в голову. Так ведь, Райдель?

«Если бы он знал, — подумал Райдель, — что я чуть не кокнул его господина доктора Шефольда».

Но в остальном командир этот — сила!

Только он, Райдель, не может доставить ему удовольствие и ответить: «Так точно, господин майор! — потому что тогда он просто-напросто признает факты, содержавшиеся в рапорте «Борек против Райделя». А это исключено. Против этого рапорта он должен защищаться зубами и ногтями. Он сам не знал почему. Он даже не задавал себе такого вопроса. Ему достаточно было сказать: «Так точно, господин майор!» — и он почти наверняка выпутался бы из этой свинской истории, которая только раздражала майора. Но об этом не могло быть и речи.

По делу Борека надо было врать. В упор, стоя и лежа, в любом положении, не считаясь с потерями. Играть в искренность на сей раз смысла не имело.

— Господин майор, разрешите доложить!

— Я жду, — сказал Динклаге.

— Борек лжет, — сказал Райдель. — В рапорте Борека нет ни слова правды. Рядовой Борек-враг рейха. Своим рапортом он хотел только опередить мой рапорт относительно его высказываний против германского рейха.

Он произнес это громко, своим каркающим голосом — так же, как недавно в канцелярии. Он и не подумал воспользоваться возможностью, которую предоставлял ему командир, чтобы все это дело, во всяком случае формально, осталось между ними.

Он заметил, как незнакомец отступил на шаг, и от него не ускользнуло, как судорожно сжалась рука, которой Динклаге держал свою палку. Пальцы на сгибах даже побелели.

«Значит, он не только человек, внушающий ужас, — подумал Шефольд, — он еще и настоящий нацистский солдат. Я попал в руки нацистского солдата.

Что же здесь, собственно, происходит, — размышлял он. — Почему тот, другой, солдат, которому я симпатизирую, ибо он враг рейха, подал рапорт на это чудовище? Динклаге сказал, что у Райделя рыльце в пушку, но речь идет и не о военном и не об уголовном проступке (политический исключался после всего, что он здесь слышал). Что же, черт побери, происходит?»

«Я не доверил бы вашу судьбу преступнику». Был ли Динклаге все еще в этом уверен?

Рука разжалась.

— Может быть, вы этого и не заслуживаете, Райдель, — сказал Динклаге, — но я готов пропустить мимо ушей то, что вы сейчас сказали.

Благородно. Подозрительно благородно. Ведь он как-никак доложил, что рядовой Борек допускал высказывания против рейха. Это еще вопрос, может ли майор вермахта позволить себе пропустить мимо ушей такое донесение. Но уже следующая фраза показала, что командир идет по горячему следу.

— Райдель, — спросил Динклаге, — вы пытались шантажировать Борека, услышав его высказывания?

Подло. Сперва благородно, а потом так подло, что дальше некуда. Все они такие.

На антигосударственные высказывания Борека ему плевать. Он использовал их только в целях самообороны, потому что его загнали в угол.

Райдель смотрел на майора, не опуская глаз. На это он ему ничего не ответит. Такие вопросы может задавать только военно-полевой суд.

Шантажировать? Значит, речь шла о деньгах? Этого не может быть, потому что тогда было бы уголовное дело, а майор категорически это отрицает.

История с Райделем становилась все более темной.

— Ну, хорошо, оставим это, — сказал Динклаге. — Итак, я ошибся. Вы вовсе не собирались заглаживать свою вину. Но тогда объясните, почему вы сочли возможным отлучиться сегодня с поста и привести ко мне господина доктора Шефольда? Вы хотели заслужить награду, хотя она вам совершенно не нужна, ибо у вас совесть чиста. Не так ли, обер-ефрейтор?

Он шел по горячему следу, да, он — сила, этот хромой кавалер Рыцарского креста, и теперь главное — молчать в тряпочку. Райдель понял, что, сохраняя молчание, он все ставит на карту. Если бы он уступил, задание отвести назад этого Шефольда было бы ему обеспечено. А теперь — как знать.

Он решил сделать уступку, изобразив легкое смущение во взгляде. Это ему не удалось. Глаза его были для этого попросту не приспособлены. Они были светло-карие, почти желтые и такие зоркие, что, фиксируя какой-то объект, зрачок, по существу, не сужался. Светло-карие, желтые, острые, как буравчики, неподвижные глаза Райделя пристально смотрели на Динклаге. В них не было и следа смущения. Безжалостный взгляд птичьих глаз, лишенных ресниц. Почти желтых.

— Господин доктор Шефольд находится под моей защитой, — сказал Динклаге. — Вы отведете его теперь туда, где его встретили. Надеюсь, что по дороге вы будете обходиться с ним самым корректным образом. Вам понятно?

Значит, выгорело. Отлично!

— Слушаюсь (Сл-л-лушаюсь), господин майор!

Если этот тип ничего не сказал о пинке и ничего не скажет, то, пожалуй, с ним стоит обходиться прилично.

— Если вы выполните приказ как следует, я поговорю с вашим Бореком и попытаюсь убедить его забрать рапорт. При условии, что вы этого хотите. Вы этого хотите, Райдель?

— Так точно, господин майор!

Ему явно очень важно, не только чтобы гость был доставлен в целости и сохранности — куда, собственно? На ту сторону? К противнику? Странно, очень странно! — но и чтобы не был дан ход всей этой писанине про гомосексуализм и высказывания против рейха.

— Стало быть, вы не придаете большого значения своему рапорту на Борека?