Вестник Креономикона - Александр Го

— А ты… ты доволен? — в его взгляде полыхало презрение. — Он пускает пыль в глаза, внушая, что вы союзники, но на самом деле ты всего лишь его новая марионетка… Теперь ты его раб!

Астро нахмурился.

— Гил, перестань, — твёрдо сказал он, хотя внутри всё сжималось от сомнений. — Я не раб и сам принимаю решения.

— Разве? — усмехнулся мальчишка. — Он просто ещё не затянул петлю покрепче.

Ярито молча наблюдал за разговором, но, когда Гил снова взглянул на него, в его глазах было уже не презрение, а ярость.

— Ты бросил мне вызов в тот день, когда отделил часть своей души, — голос его сорвался на крик. — Ты отдал мне всю боль, все страхи, все сомнения! А сам остался чистым, холодным и расчётливым. Как ты можешь утверждать, что заботишься обо мне?!

Ярито выдержал его взгляд и, наконец, произнёс:

— Мы ещё поговорим. Но не сейчас.

Гил лишь откинулся назад, отвернувшись, будто сам хотел закрыться от их присутствия.

Астро почувствовал холод внутри. Кто из них прав? И действительно ли Ярито так бесчувственен, как утверждает Гил?

— Пошли, — сказал Ярито, бросая короткий взгляд на Астро и попутно кивая стражнику. — Пусть остынет.

Астро последовал за ним по коридору, но слова Гила звучали у него в ушах.

«Теперь ты его раб».

Он украдкой посмотрел на профиль Ярито, освещённый мерцающим светом факелов.

Тревожная мысль пронеслась в его голове, оставляя неприятный осадок.

Глава 28. Да здравствует король

Кагердин, столица Республики Чревия, с рассветом казался окованным напряжением. Над предместьями вздымался дым от разбитых лагерей собирающихся войск. Годами чревийцы процветали, покровительствуя соседям, и копили силы, прикрываясь защитой огромного региона.

Город, обычно оживлённый и шумный в преддверии праздников, погрузился в мрачное ожидание. По вымощенным улицам раскатывали повозки с оружием и провиантом. На каждом углу были слышны приглушённые перешёптывания: ремесленники обсуждали возможные последствия, трактирщики подсчитывали товар и выручку в ожидании ажиотажа, а городская стража напряжённо следила за порядком.

Обычный народ, ранее обременённый только устоявшейся традицией, отдавать поневоле своих детей на воспитание в училища Чёрной Лилии, притих и погрузился в мрачные размышления. Теперь уже их детей могли забирать без разбора и не на обучение в жестокую школу чревийской элитной армии, а на передовую предстоящих сражений. Пока соседние республики, обленившиеся в условиях мира и процветания, распускали разведку и армии, каждый чревиец знал, какой поход затеяли люди, стоявшие во главе: блюститель и генералы Чёрной Лилии.

Вдоль массивных городских стен, построенных из чёрного базальта, скользили тени военных патрулей. С сегодняшнего дня воины пользовались большей властью, нежели городская стража.

Среди рядовых пехотинцев — призванных крестьян и горожан — выделялись фигуры воинов элитной армии Чёрной Лилии. Их доспехи, словно выкованные из самой ночи, скрывали лица под гладкими шлемами, увенчанными металлическими лепестками лилии. На груди каждого воина поблёскивала эмблема Чревии, вырезанная в чёрном металле, служа напоминанием о верности лишь одному человеку в государстве — блюстителю.

Пока обычные солдаты тревожно переговаривались, сгорая от нетерпения и страха перед грядущим наступлением, Чёрная Лилия двигалась с безмятежной уверенностью хищников, готовых нанести быстрый и точный удар.

В самом сердце Кагердина возвышался мрачный, неприступный дворец. Его стены были сложены из гладких каменных блоков, чёрных, как вулканическое стекло, с редкими прожилками ржаво-красного оттенка. Величественные башни терялись в низких кучевых облаках, а узкие окна едва пропускали свет. Любой, кто пересекал массивные ворота, ощущал холодное, давящее чувство, схожее с пребыванием в тюремной камере.

Внутренние коридоры напоминали безмолвные каменные ущелья. Ровные ряды факелов едва разгоняли мрак, отбрасывая дрожащие тени на пол из отполированного тёмного мрамора. На стенах висели гобелены, лишённые ярких красок, с гербами городов. Сдержанный, почти аскетичный декор подчёркивал суть этой страны — военную дисциплину, железную волю и неумолимое движение к цели.

В конце длинного коридора находился главный зал для приёмов. Высокие колонны делили пространство на две части, а потолок терялся в полумраке, где лишь редкие свечи в люстрах едва освещали своды. В центре зала возвышался массивный стол из чёрного отполированного камня, окружённый тяжёлыми креслами советников. Здесь решались ключевые вопросы республики, хотя все знали: последнее слово оставалось за блюстителем.

За столом в полном одиночестве восседал Торн — блюститель Чревии. Худощавый мужчина с грубыми чертами лица, густыми бровями, едва не срастающимися в одну. Он носил строгий бархатный камзол тёмно-серого оттенка, без излишеств, но с серебряными пуговицами. Такая одежда не стесняла движений, позволяя в любой момент схватиться за оружие.

Сегодня его взгляд был напряжённым, в нём смешивались сосредоточенность и скрытое беспокойство: подготовка к войне требовала не только больших средств и ресурсов, но и дипломатического мастерства. Нападение должно быть неожиданным, и даже если кто-то из киранцев заподозрит неладное, Чревия до последнего будет отрицать «унизительные обвинения и клевету».

Тишину нарушил торопливый шаг. Посыльный, запыхавшись, подбежал к дверям, рванул за кольцевую ручку и распахнул тяжёлые створки. Его голос дрожал от усталости и волнения, эхом расходился по залу:

— Господин Торн, магистр Ордена Озарённых прибыл и ждёт, когда вы его примете.

Орден Озарённых вызывал у многих, кто вообще слышал про них противоречивые чувства: одни видели в них союзников, другие — угрозу, третьи не считали за серьёзную силу. Однако Торн знал, насколько полезным может быть этот союз, потому что и сам когда-то был связан с ними.

Блюститель медленно поднял бровь и кивнул:

— Впусти магистра.

— Прикажете созвать совет? — уточнил посыльный.

— В этом пока нет нужды.

Посыльный кивнул и поспешно покинул зал.

Вскоре через тяжёлые двери, прикрывая за собой створки, вошёл человек в длинной багровой мантии, расшитой серебряными знаками, складывавшимися в сложный узор. Глубокий капюшон скрывал большую часть лица, но из-под него пробивался холодный взгляд, будто пронизывающий насквозь. В воздухе повисло странное напряжение, явно связанное с магической аурой. Торн готов был поклясться, что в ордене магов не меньше, чем в самом магистериуме, но благодаря их скрытности и хитрости они успешно скрывают сей факт.

— Меня зовут Умар, — мягко произнёс гость, склоняя голову в вежливом поклоне. — Рад, что блюститель Чревии поддерживает нас в столь опасные времена.

Торн усмехнулся, вальяжно раскинув руки на подлокотниках кресла, сегодня он чувствовал себя хозяином положения, но всё же пригласил жестом гостя присесть. Умар отказался.

— Вы принесли те скрижали, о которых так яро писали мне в письме? — спросил блюститель Чревии.

— Вы имеете в виду, те скрижали, о которых вы так яро расспрашивали меня в ещё более раннем письме? — Умар улыбнулся слегка,