Его самое темное желание - Тиффани Робертс

Губы Кинсли скривились в улыбке при этом воспоминании, когда она достала коричневую книгу с золотым тиснением и повернула ее к Вспышке, которая парила рядом с ней.

— О чем эта книга?

Огонек склонила голову набок.

— Методы дубления шкур.

Кинсли сморщила нос и быстро поставила книгу на место.

— Не думаю, что для этого мне нужны визуальные эффекты.

Она достаточно разбиралась в дублении шкур, чтобы понимать, что процесс не из приятных.

— Как ты оказалась с Вексом? — спросила Кинсли, толкая высокую лестницу, на которой стояла. Она плавно скользнула по направляющим к следующему книжному шкафу. — Ты сказала, что встретила его, когда он был маленьким. Это было после того, как он потерял свой клан?

— Так и было, — сказала Вспышка, когда она последовала за Кинсли. — Я нашла его спящим в пещере, укрывшимся от бури, в сердце леса, куда мало кто осмеливался заходить. Тогда он еще не был магом. Ребенок, потерянный и одинокий. Сломленный. Я тянулась к нему и охраняла его сон. Когда он проснулся, печаль светилась в его глазах и дрожала в голосе, но он говорил со мной как с равной, с добротой.

Сердце Кинсли сжалось. Она вспомнила Векса — маленького мальчика, прячущегося, съежившегося от ужасающего пламени, бушующего повсюду вокруг него. Она не могла себе представить, каким испуганным и одиноким он, должно быть, чувствовал себя.

Она потянулась к Вспышке.

— Я рада, что ты была рядом с ним.

Огонек коснулась ее пальцев щупальцем призрачного огня.

— Это я рада, что ты сейчас рядом с ним.

Кинсли мягко улыбнулась.

— Я тоже.

Она убрала руку и продолжила просматривать книги. Прошло чуть больше месяца с тех пор, как Векс заявил на нее права, с тех пор, как они признались друг другу в любви. То время было самым счастливым в ее жизни. Она тоже заметила перемену в Вексе. Его настроение стало легче, глаза загорелись ярче, и улыбаться стало легче. А когда он смеялся? Боже, Кинсли любила глубокий, раскатистый звук его смеха.

В каком-то смысле она не могла поверить, что эти недели уже прошли. Она и Векс так много сделали вместе, что часть ее настаивала, что они не могли испытать все это за такое короткое время.

Векс привел ее в свою лабораторию и продемонстрировал бездонное терпение, отвечая на бесконечные вопросы Кинсли, пока она все осматривала. Она была там, пока он оправлялся от ран, но ничего не исследовала. Ее внимание в те дни было сосредоточено на нем. Все остальное не имело значения.

Но снова оказаться там, внизу, без чрезвычайной ситуации, угрожающей жизни, которая отвлекала ее внимание, было совершенно новым опытом. Магия была в каждом уголке — даже во множестве обычных ингредиентов, которые он сложил там. Она была совсем не похожа на лабораторию безумного ученого, которую Кинсли изначально представляла. Это была мастерская волшебника, где варились зелья, творилась магия и хранились древние артефакты, самые могущественные из которых находились за заколдованной дверью хранилища.

В ответ на ее интерес и энтузиазм, Векс начал обучать ее некоторым приемам своего ремесла. Она смешала несколько масел для ванн, помогла приготовить несколько кусков мыла и даже сварила свое первое зелье, которое, по словам Векса, поможет при расстройстве желудка. Затем он показал ей настоящую магию. Используя как физические, так и магические источники, они создали то, что он назвал вечным светом.

Они использовали простую стеклянную баночку, накрытую вощеной тканью с магическими символами. А внутри баночки создали крошечное, постоянно меняющееся сияние. Переливающиеся цвета внутри менялись с зеленого на синий, с синего на фиолетовый, затем на красный и желтый, прежде чем вернуться на круги своя. Это было похоже на то, как если бы они закупорили северное сияние.

Но они не проводили все свое время в лаборатории. Он также был учителем на кухне, помогая ей освоиться со старомодным оборудованием. Под его руководством она за несколько недель не сожгла ни одной лепешки и практически стала экспертом в выпечке нескольких видов хлеба.

Ее сестра Мэдди гордилась бы ею.

Еда, приготовленная с помощью магии, была роскошью, но она не могла сравниться с удовольствием от приготовления пищи собственными руками. Особенно, когда готовишь с партнером.

С парой.

Время, потраченное на готовку, конечно же, привело к тому, что им пришлось заняться несколькими делами, связанными с приготовлением пищи… Не раз она оказывалась втянутой в мучные баталии с Вексом, которые превращали кухню и их самих в мучной беспорядок. Эти битвы часто выливались в спонтанные приступы любовных утех, когда о еде почти забывали.

После этого всегда требовалось принимать совместные ванны.

А общие ванны всегда приводили к большему количеству секса.

Не то чтобы Кинсли жаловалась. Ни капельки.

И работа в саду, и походы в лес за грибами часто заканчивались одним и тем же. Неважно, ухаживала ли Кинсли за своими аккуратными грядками или собирала грибы в окрестных лесах, она и Векс неизменно оказывались перепачканными, разгоряченными и не в силах удержаться друг от друга. Как будто внутри нее пробудилось какое-то неукротимое, чувственное существо, раскрывающее ту часть Кинсли, о существовании которой она никогда не подозревала.

И больше всего ей нравилось, когда Векс давал себе волю. Когда он был необузданным, диким, звериным. Когда он ничего не сдерживал.

Рядом не было никого, кто мог бы шпионить за ними, никого, кто мог осудить. Это царство принадлежало им.

Желание разгорелось внутри нее. Она сжала и потерла бедра друг о друга, но это не облегчило нарастающую внутри нее боль.

Книги, Кинсли. Подумай о книгах!

— Мне придется попросить Векса научить меня читать, — Кинсли вытащила другой том и пролистала страницы. — Было бы неплохо знать, о чем они, не спрашивая.

— А если такие знания запрещены? — спросил Векс у нее за спиной.

Кинсли ахнула, ее сердце подскочило к горлу. От неожиданности она выпустила книгу из рук. Та захлопнулась и упала, и Кинсли потянулась, пытаясь поймать ее, но преуспела лишь в том, что потеряла равновесие. Ее нога поскользнулась на перекладине, и она, не сумев ухватиться за лестницу руками, опрокинулась назад.

Вместо твердого, неумолимого пола, ее падение было остановлено сильными руками Векса, одна из которых оказалась у нее под плечами, а другая — под бедрами. Они едва прогнулись под ее весом, сдвинувшись ровно настолько, чтобы мягко остановить ее. Она рефлекторно вцепилась в него, схватившись за обнаженное плечо.

Конечно, он был без рубашки.

Векс прижал Кинсли к груди, его глаза пылали, глядя сверху