Серая Башня - Сергей Элгрин

просторным коридорам с потолками высотой в десяток glondarr, и справа от меня проплывают прекрасные статуи и дверные проёмы в форме изящных арок. Статуи изображают представителей нашего народа, d’haenelle. Фигуры красивы и обнажены, они изгибаются и принимают заманчивые позы, особенно приятно созерцать dwynnaene («женщин»).

Арки имеют плавные формы и вытянуты вверх, будто хвост падающей капли, и украшены окаймлениями с узорами, лепниной и изображениями лун-полумесяцев. Слева от меня проплывают колонны, отделяющие коридор от внутреннего двора с садом и фонтаном.

Я прошёл по коридору немалое расстояние пока не добрёл до dravularr («оружейная-гардеробная»), что соседствовала с моими личными покоями. Оружие и снаряжение, размещённое здесь, принадлежало лишь мне.

Створки арочной двери с шаркающим звуком разъехались в стороны, и я вошёл в помещение. Дневной свет врывался в комнату через вытянутые окна, состоящие из парных арок и круглого окошка над ними, изображавшего ящера, что свернулся клубком. Стены были из каменного материала желтоватого цвета.

Я направился к длинному torah («столу»), на котором лежал rrad’haneal' («управитель машинами») — особый прибор, носимый на ухе, кафф. Его задачей было — сканировать мозговую активность и переводить мысленные приказы пользователя в команды для машин, принимающих сигнал. С помощью таких каффов мы управляли машинами силой мысли. Почти у каждого жителя нашей планеты имелся такой кафф.

Каффы обычно были стилизованы под символы Дома, которому принадлежали их владельцы. Наш Дом — D’hala-Rin-el', «Дальняя Равнина», один из одиннадцати Старших Домов. Символ нашего Дома — ездовая орниторептилия, ящер larak’h, сворачивающийся клубком и пытающийся укусить себя за хвост. Символ таков, потому что наш Дом, в основном, известен тем, что является самым крупным разводчиком ларак’хов на планете, самые громадные фермы и инкубаторы ларак’хов принадлежат нашему Дому.

Всего на Х’айтрайенборре Itatma’hd D’hu Hainaeh T’haenme («Тридцать Два Старых Дома»). В них входят:

— D’heilona G’haedn T’haenme («Одиннадцать Старших Домов»),

— Naoi Eidar T’haenme («Девять Средних Домов»)

— D’heid’hu M’henaes T’haenme («Двенадцать Младших Домов»).

Все остальные H’vize tor H’aitraienborr («Жители Х’айтрайенборра»), их семьи, роды, кланы, дома — не имели названия и ничего особенного собой не представляли. Большинство жителей планеты — просто t’haenmlios («бесфамильные, бездомные»). Если они хотят улучшить свои условия жизни и присоединиться к какому-либо Дому — им следует наняться к Дому на службу. Тогда Дом даст им фамилию, родовые частицы к имени, даст работу, кров, защиту, позволит проживать на своих землях.

Впрочем, они могут этого не делать и выживать своими силами — на планете масса свободной земли, ничейных территорий и ресурсов. Никто никого ни к чему не принуждает — у нас царит свобода и нет правительства, уважается право собственности и право на себя. Однако, немалые ресурсы и территории принадлежат тридцати двум Старым Домам. Чем старше Дом в иерархии — тем большими ресурсами и территорией он владеет. Говорят, наш строй называется «анархо-феодализм».

Итак, мой кафф выглядел в виде ящера ларак’ха, пытающегося свернуться клубком и укусить себя за хвост. Я взял его со стола и надел на ухо. Затем я скинул с себя почти всю одежду кроме нижнего белья и подошёл к большому зеркалу и взглянул на себя.

Вот он я — Даланадриэль — oid’hre («старший сын, наследник») Дома D’hala-Rin-el', мне восемнадцать, я молод, здоров. Волосы мои длинны и серебристо-белы, тянутся-тянутся до самого пояса, кожа моя — серая. Нет ни жиринки на теле моём, ни волоска. Кроме тонких белых бровей и длинных волос на голове — никакая иная густая растительность не произрастает на телах d’haenelle. На моей коже красуются t’ha-eliya kr’heaye («светящиеся татуировки») в виде t’halillwrr («созвездий»).

Глаза мои — миндалевидны и лунически желты. Вокруг глаз — тёмная естественная пигментация, похожая на косметику — такая пигментация имеется у всех d’haenelle независимо от пола. Уши — остроконечны и вытянуты вверх, и на левом красуется кафф. Я сам весь вытянут и высок — как все d’haenelle, тело моё стройное и утончённое, руки и ноги длинны, длинны и пальцы, плавны и изящны мои движения. Осанка ровная, и весь облик наполняет изысканность и благородство. Вот он я — Даланадриэль — oid’hre Дома D’hala-Rin-el'.

Я вернулся к столу. Там лежал большой кусок чёрной ткани, которая была at’harrakht inneal' (пластичной нано-машиной, машиной, меняющей свою форму). Я набросил ткань на плечо и мысленно приказал ей принять нужную форму. Кафф передал приказ, и ткань тут же обвила меня и превратилась в эластичный комбинезон-термокостюм, охвативший всё тело и даже ступни — открыты остались лишь голова и ладони.

Я подошёл к стойке у стены, где покоился каркас, похожий на незаконченный скелет гуманоидной формы. Я встал к нему спиной и отдал мысленный приказ. Каркас обхватил мою спину, талию, конечности, и начал изменяться. На нём выросли могучие пластины-доспехи, и в считанные секунды я оказался облачён в бронедоспех-экзоскелет.

Я взглянул на себя в зеркало. Пластинчатый бронедоспех был чернильно-чёрным, он глянцево отливал на свету.

Доспехи были приталенные, хотя грудь и плечи раздуты и увеличены. Ниже талии спускалась латная юбка из двух бедренных щитков, под ними находились доспехи для ног — набедренные, поножи, и специальная обувь.

Наплечники были большими, имели дельтовидную форму, и углы их были загнуты вовне и заострены — не повезёт тому, кто напорется на них во время боя. У правого наплечника были два острых загнутых угла, один над другим, как черепица. На левом же наплечнике, когда я надевал костюм для светских встреч, появлялись два огромных длинных шипа, тоже изогнутых и внушающих опасность. Сейчас их не было, так как в реальном бою они здорово мешали: когда ты пытаешься поднять левую руку — они упираются в голову (хорошо, что в этот момент на тебе шлем).

Доспехи на предплечьях тоже имели шипы — по три на каждом, а также каждый локоть увенчивался острым, загнутым шипом. Ладони пока были обнажены, но это ненадолго.

Я отдал мысленный приказ, и костюм сам надел шлем мне на голову — тот состоял из пластин, которые выдвинулись из верхней части костюма, обвили мою голову и сложились шлемом. На затылке имелось отверстие, через которое наружу пропускались волосы, собранные в длинный хвост. Шлем был одного цвета