Апелляция - Гришэм Джон

Лежа в темноте, Рон размышлял о визите сенатора Радда. Было ли это очередным беспардонным жестом политика, который без колебаний решил перейти черту, чтобы помочь крупному спонсору? Радд неустанно принимал деньги от любого, кто желал ими поделиться, причем на законных основаниях, так что было бы неудивительно, если он и правда получал крупные суммы от «Крейн».

Или все было сложнее? «Крейн» ни цента не потратила на кампанию Фиска. Рон самолично изучал документы после выборов, когда не поверил тому, сколько денег удалось собрать и потратить. Он спорил и ругался с Тони Закари, желая узнать, откуда взялись эти деньги. Все отражено в отчетах, вновь и вновь повторял Тони. А отчеты Рон просмотрел. Его спонсорами были руководители крупных компаний, юристы-защитники и лоббисты — все, кого интересовало ограничение размеров ответственности. И он знал об этом, когда кампания началась.

Он чувствовал, что дело попахивает заговором, но вскоре усталость поборола его и он провалился в сон.

В тумане сна, вызванного таблетками, Рон расслышал непрерывный размеренный стук, источник которого сразу не смог распознать. Клик-клик-клик-клик — звук повторялся снова и снова, очень быстро. Причем где-то рядом.

Он протянул руку и дотронулся до кровати Джоша, а затем вскочил на ноги. В тусклом свете, пробивавшемся из туалета, он увидел, как его сын трясется в жутком припадке. Тело мальчика содрогалось. Лицо исказила страшная гримаса, рот открылся, а глаза смотрели невидящим взглядом. Стук и скрип непрерывно нарастали. Рон нажал на кнопку вызова медсестры, затем схватил Джоша за плечи и попытался успокоить. Его поразила сила приступа. Прибежали две медсестры и занялись больным. За ними пришла третья, а затем и врач. Они немногое могли сделать, разве что вставили капу мальчику в рот, чтобы предотвратить травму языка.

Рон, не выдержав, удалился в угол и издали наблюдал сюрреалистическую картину, как толпа врачей пытается помочь его искалеченному ребенку, а кровать все трясется и железные ее части отвратительно клацают. Наконец приступ ослаб, и медсестры стали обмывать лицо Джоша холодной водой, негромко переговариваясь. Рон выскользнул из палаты и отправился в очередную бессмысленную прогулку по больничным коридорам.

Приступы терзали Джоша еще в течение двадцати четырех часов, а потом резко прекратились. К тому времени Рон и Дорин слишком устали и измучились и могли только смотреть на сына и молиться, чтобы он оставался спокойным и не двигался. Прибыли другие врачи, все с мрачными лицами, и заговорили на понятном только им языке загадочных терминов. Было принято решение провести дополнительные исследования, и Джоша увезли на несколько часов, а потом вернули.

Дни проходили и сливались один с другим. Время ничего не меняло.

Утром в субботу Рон пробрался в кабинет в Доме суда Кэрролла Гартина. Оба секретаря уже пришли по его просьбе. Его решения ожидали двенадцать дел, и Рон приступил к чтению кратких содержаний и рекомендаций. Секретари подготовили собственный список и ждали, когда он их вызовет.

Обвинение в изнасиловании из округа Рэнкин. Подтверждено единогласно.

Спор по проведению выборов из округа Боливар. Подтверждено семью другими судьями.

Жутко скучное громкое дело по сделке с обеспечением из округа Панола. Подтверждено единогласно.

И так далее. Рон не испытывал интереса к работе и был настолько поглощен другими мыслями, что с первыми десятью делами управился за двадцать минут.

— Бейкер против «Крейн кемикл».

— Ну и какие по нему новости? — спросил Рон.

— Голоса разделились как четыре к четырем, и все продолжают ругаться. Каллиган и компания очень переживают насчет вашего голоса. Макэлвайн и его сторонники не скрывают любопытства. И все ждут и следят друг за другом.

— Они думают, что я их подведу?

— Никто ничего не знает. Они полагают, что вы сейчас сильно напряжены, и ходят слухи о вашем катарсисе и перебежке на другую сторону из-за того, что случилось.

— Пусть болтают. Я подожду с делом Бейкер и вердиктом по дому престарелых.

— Вы рассматриваете возможность того, чтобы поддержать эти вердикты? — поинтересовался другой секретарь.

Рон уже понял, что большинство судебных сплетен придумываются и разносятся клерками, причем всеми без исключения.

— Не знаю, — сказал он и через тридцать минут уже был в больнице.

Глава 38

Восемь дней спустя, в дождливое воскресное утро Джоша Фиска перенесли в «скорую помощь» для транспортировки в Брукхейвен. Там его должны были положить в больницу в пяти минутах ходьбы от дома. Еще около недели врачи собирались за ним наблюдать, а затем, если все сложится удачно, выписать.

Дорин поехала вместе с ним на машине «скорой помощи».

Рон отправился в Дом суда Гартина и поднялся в кабинет на четвертом этаже. Казалось, в суде никого не было, именно этого он и хотел. Он в третий или четвертый раз прочитал заключение Каллигана в поддержку отмены вердикта по делу Бейкер против «Крейн кемикл», и если раньше он был полностью с ним согласен, то теперь засомневался. Заключение было словно написано от руки Джареда Кертина. Каллиган придрался почти ко всем свидетельским показаниям экспертов, данным на процессе Бейкер. Он раскритиковал судью Харрисона за то, что тот принял к учету большинство из них. В весьма резких выражениях он осудил эксперта, связавшего канцерогенные побочные продукты производства с раковыми заболеваниями, назвав его умозаключения «в лучшем случае спекулятивными». Он требовал применения нереальных стандартов, требующих явных доказательств того, что токсины в бауморской воде стали причиной рака, убившего Пита и Чеда Бейкеров. Как всегда, он был возмущен вопиющим размером компенсации и обвинил во всем юристов Бейкер, создавших неподобающее напряжение, которое повлияло на присяжных.

Рон вновь прочитал заключение Макэлвайна, и оно тоже предстало перед ним теперь совсем в ином свете.

Настало время проголосовать, принять собственное решение, а у него на это просто не хватало духу. Он устал от этого дела, устал от вечного давления, устал от злости, которую испытывал из-за того, что стал пешкой в руках могущественных людей и не догадался об этом вовремя. Его измотали мучения Джоша, и он хотел просто пойти домой. Он не испытывал уверенности в том, что может поступить правильно, и теперь уже не знал, что будет правильным в таком случае. Рон молился до полного изнеможения. Он пытался объяснить причину своих опасений Дорин, но она была точно так же растеряна и расстроена.

Если он отклонит вердикт, то обманет истинные чувства. Но его чувства только начали меняться, разве нет? Как может он, беспристрастный законовед, вдруг перебежать на другую сторону из-за трагедии собственной семьи?

Если он поддержит вердикт, то предаст тех, кто избрал его. Пятьдесят три процента людей проголосовали за Рона Фиска потому, что поверили в его избирательную программу. Или нет? Быть может, они проголосовали за него потому, что у него была хорошая реклама?

Будет ли справедливо по отношению ко всем маленьким Ааронам, если вдруг Рон в порыве эгоизма изменит свою судейскую философию из-за собственного сына?

Он ненавидел задавать себе эти вопросы, которые нещадно его изводили. Он бродил по кабинету в еще большем смятении, чем когда-либо, и уже собирался снова уйти. Просто беги, говорил он себе. Но он устал бегать, бродить и разговаривать со стенами.

В конце концов Рон напечатал заключение: «Я поддерживаю и разделяю мнение судьи Каллигана, испытывая при этом серьезные опасения. Этот суд при моем участии и в особенности вследствие моего вступления в должность быстро превратился в слепого защитника тех, кто желает урезать размеры компенсаций по всем искам в отношении личного ущерба. Это весьма опасный курс».

По делу о доме престарелых он тоже напечатал заключение: «Я поддерживаю заключение судьи Олбриттона и одобряю вердикт, принятый Окружным судом Уэбстера. Действия персонала дома престарелых выходят далеко за рамки стандартов, установленных законодательством».