Богатырские фамилии - Сергей Петрович Алексеев

гражданской войне воевал. Ранен. Контужен. Осколки снаряда в теле хранит как память.

Пётр Кириенко и Стась Кириенко, словно орёл с орлёнком. Поучает солдатской премудрости молодого солдата бывалый.

- Быть нам, сынку, в Берлине. Быть!

Ранило как-то Стася осколком в грудь. Вынес отец Кириенко сына из самого пекла боя.

Контузило как-то Стася. Привалило землёй в окопе. Руками разгрёб Кириенко-отец обвал. Снова сына унёс от смерти.

Шагают солдаты путями войны. Мужает Стась Кириенко в боях и походах. Был молодым птенцом, а нынче и сам летает.

Медали заслужили отец и сын. Вскоре к медалям пришли ордена. С орденами почёт и слава.

Наступает Советская Армия. Отвоевали Кириенки и Дон и Донбасс. Принесли свободу родной Полтавщине.

- Дойдём до Берлина! Быть нам в Берлине!

Перед бойцами широкий Днепр.

На Днепре при переправе совершилось непоправимое. Сразила фашистская пуля Петра Кириенко.

Помирает отец-солдат:

- Сынку, дойдём до Берлина. Сынку…

Дальше шёл Кириенко Стась. Походом, боями прошёл Украину, Польшу, и вот ворвались наши войска в Берлин.

Стоит солдат на берлинской улице. Смотрит на небо, на громады домов. Отвлёкся солдат от боя. Неужели и вправду солдат в Берлине? Слышит отцовский голос:

«Сынку, дойдём до Берлина. Сынку…»

Вспоминает отца солдат. Шепчут солдатские губы:

- Батька, батька, ты слышишь меня? Я в Берлине. Я в Берлине… Мы в Берлине! - кричал солдат.

Лежит перед ним Берлин. Склонил перед ним колени.

Стоял недвижно минуту солдат. Затем встрепенулся. Подошёл к стене соседнего дома. Штыком по извёстке вывел, словно печать поставил: «Пётр Кириенко, Стась Кириенко, апрель, 1945 год».

КАЖДАЯ УЛИЦА ДЫШИТ СМЕРТЬЮ

Берлин огромный город. 600 тысяч домов в Берлине. Каждая улица дышит смертью.

Возвели фашисты на улицах баррикады, завалы, заграждения. Минные поля прикрывают подходы к завалам. Пулемёты простреливают каждый клочок земли.

Каждый дом в Берлине стал настоящей крепостью. Каждая улица - полем боя.

На одной из берлинских улиц завал оказался особенно прочным. Из железа, из стали, из каменных плит возвели здесь завал фашисты. Штурмовала завал пехота. Не прорвались вперёд стрелки. Лишь гибнут в атаках зазря солдаты. Подошли к завалу советские танки. Открыли огонь из пушек. Пытаются в завале пробить проход. Нет достаточной силы в снарядах, в танковых пушках. Стоит, как стена, завал. Преградил он дорогу пехоте, танкам. Застопорилось здесь продвижение.

Смотрят солдаты - пехотинцы, танкисты - на железо, на камни, на сталь:

- Подрывников бы сюда, сапёров.

И вдруг словно бы кто-то подслушал солдатские речи. Видят солдаты: к завалу ползёт сапёр. Ползёт, тащит взрывчатку, бикфордов шнур. Вот привстал. Переждал. Пригнулся. От дома к дому перебежал. Вот снова ползёт по-пластунски.

Впились солдаты в него глазами. Каждый удачи ему желает. Подобрался взрывник к завалу. На одну из каменных плит поднялся. Лёг на плиту. Кладёт под плиту взрывчатку. Уложил. Шнур протянул бикфордов.

Следят за сапёром солдаты. Что за чем последует точно знают. Вот сейчас бикфордов шнур подожжёт боец. Заспешит по шнуру огонёк к взрывчатке. Быстро спрыгнет с плиты сапёр. Отползёт побыстрей от завала. Дойдёт огонёк до цели. Сотрясётся завал от взрыва. Возникнет в завале брешь. Сквозь брешь и рванутся вперёд солдаты.

Так и есть. Вот вынул спички боец из кармана. Вот высек огонь. Вот подносит огонь к шнуру. И вдруг… вскинул сапёр руками. Упал на плиту и замер.

«Убит!» - пронеслось.

Но нет. Шевельнулся солдат.

- Братцы, да он не убит. Он ранен.

Шевельнулся взрывник. Голову чуть приподнял. Посмотрел на плиту, на шнур. Что-то, видать, прикинул. Двинул рукой, потянулся к спичкам. Вот снова в руках у него коробок. Вот силится высечь огонь солдат. Чиркнул спичкой. Да силы мало. Не зажглась, не вспыхнула сера. Опустился вновь на плиту сапёр.

Видят солдаты - плита краснеет. Теряет и силы боец и кровь. Но нет, не сдаётся солдат. Снова он потянулся к спичкам. Снова в руках у него коробок. Чиркнул спичкой. Ура! Горит! Тянет спичку к шнуру, дотянулся. Побежал к взрывчатке дымок, закурился змейкой.

- Прыгай, прыгай! - солдаты кричат сапёру.

Лежит на плите сапёр.

И только тут понимают солдаты - нет сил у сапёра спрыгнуть.

Лежит на плите герой.

Грянул взрыв многотонной силой. Взлетели в небо плита и камни. Открылся проём в завале. Устремились в него солдаты.

Вечная память отважным. Вечная слава храбрым.

СЛУЧАЙ С ПАВЛОВЦЕВЫМ

Политработник майор Павел Лаврович Павловцев для бойцов и офицеров всегда и во всём являлся примером. А тут...

Случилось это в день, когда маршал Жуков отдал приказ войскам 1-го Белорусского фронта начать решительный штурм Берлина.

И вот тут-то... Лежал Павловцев в госпитале. Ранен не сильно, но и не слабо. Ранен в голову, ранен в ногу. Может ходить, но с палочкой. Раны не затянулись. Каждый день нужны перевязки. Лежать бы ему и лежать. А он взял и сбежал из госпиталя.

Сбежал и тем самым подал пример другим. Поредел госпиталь. Не лежится раненым. Все хотят принять участие в решительном штурме Берлина.

Ну и досталось же тогда врачам от армейского начальства!

- Как допустили! Куда смотрели! - громыхало начальство.

- А что мы могли поделать,- разводят врачи руками.- Не поставишь же к каждой койке часового с винтовкой.

И верно ведь. Не поставишь!

- Кто начал? - не утихает начальство.

- Майор Павловцев.

- В каком состоянии?

- Ходить может, но с палочкой.

- Ну вот мы до него доберёмся!

И действительно, добралось начальство до Павловцева. Вернее, случилось так, что сам Павловцев на глаза попался начальству. Произошло это почти у самой границы Берлина. Голова у Павловцева в бинтах, одна рука на перевязи, другая опирается на палочку. Приметен среди других.

- С выздоровлением, Павел Лаврович! - окликнуло Павловцева начальство.

Смутился Павловцев, почувствовал ехидство в тоне.

- Так, так,- говорит начальство и достаёт список тех, кто бежал из госпиталя. Первым в списке - Павел Павловцев.

Надо сказать, что Павел Лаврович Павловцев человек заслуженный, старый член Коммунистической партии, герой гражданской войны. Да и в эту войну он не раз отличился. Отмечен не раз наградами.

Но всё это не спасло Павловцева. Решили его за нарушение госпитального режима и дурной пример другим привлечь к строгой ответственности.

- Ну что ж,- сказал Павловцев,- если виноват, то готов принять любое наказание. Любое. Кроме одного...

- Какого же? - интересуется начальство.

- Не отправляйте назад в госпиталь.

- Так, так.

- Отправите - снова сбегу,- сказал Павловцев.- Могу