Церковь плененная. Митрополит Никодим (1929-1978) и его эпоха (в воспоминаниях современников) - Гусейнова

избегали общаться. Как известно, за литургией, во время пения «Символа веры», священники в алтаре у престола лобызаются со словами: «Христос посреде нас! – И есть и будет!». Один резковатый батюшка–«заложник» так ответил «подсадному»: «Нет и не будет!». И вправду, – что сказать «меченому», если знаешь его подноготную? «Донос посреде нас»? А он в ответ: «И есть и будет»? А «нахрапистого» за обедом я с издёвкой похвалил: «Молодец! Твои хозяева довольны, – стал грамотным! Слово «донос» уже пишешь через «о»!»

Как только митрополит Никодим появлялся на Западе, почти вся пресса начинала писать, что он – полковник (или генерал) КГБ. Владыка весьма огорчался, что его повсюду отождествляют с советской властью, с КГБ. Конечно, можно было бы сказать: подождём, пока откроются архивы (лет, этак, через 50) и тогда обретём «момент истины». А пока можно привести слова Фэри фон Лилиенфельд, которая оценивает эту «дезу» с психологической точки зрения.

Иногда на Западе говорили: у части архиереев в России припрятаны партбилеты. Между тем как раз этого-то и не было! Криптокоммунист в церковные иерархи не пошёл бы. Только представьте себе, сколько пришлось бы ему для этого затратить усилий! Всё время быть на виду, не иметь семьи, вести монашескую жизнь, помнить наизусть массу псалмов и других текстов, соблюдать посты, простаивать в храме на ногах час за часом и т. д. Церковь предъявляла (и предъявляет) к кандидатам в священство и уж тем более в епископы такие высокие барьеры, что без подлинной, глубокой и жертвенной веры преодолеть их невозможно! [352]

Но был ли митрополит Никодим «связан с КГБ»? И такая формулировка тоже заведомо неточная. В ту эпоху тайная полиция пронизывала все слои общества, в том числе и церковные. При Андропове было создано «5-е управление КГБ по борьбе с идеологическими диверсиями». Православие было одной из них, поскольку размывало основы режима, воздвигнутого на песке. «Шестёрки из пятёрки» собирали компромат на духовенство, вербовали в осведомители. Это была рутинная, вялотекущая деятельность; в ОВЦС был кабинет «референта», и все знали, что он «оттуда». Такой же «референт» сидел в академии, его кабинет соседствовал с митрополичьим (удобно для прослушивания). Подобный чекист присутствовал практически в каждом крупном НИИ, а в оборонке он возглавлял «1-й отдел». «Особисты» контролировали армию; в ельцинскую эпоху их оттуда убрали, при Путине снова вернули. Всё предельно ясно и открыто.

Как это ни странно, в армии «ЧК сменила ЦК» при «перестроечном Горби».

Коммунистическая партия Советского Союза. Центральный Комитет.

Совершенно секретно. Особая папка. Лично. 150/16.

Т.т. Горбачёву, Рыжкову, Чебрикову, Язову, Крючкову, Лизичеву, Павлову А., Смиртюкову.

Выписка из протокола № 150 заседания Политбюро ЦК КПСС от 15 марта 1989 года. Вопрос Министерства обороны СССР и Комитета государственной безопасности СССР. (О введении в политических органах Советской Армии и Военно-Морского флота дополнительных должностей инструкторов по организационно-партийной работе и замещении их офицерами КГБ СССР).

1. Принять предложение Главного политического управления Советской Армии и Военно-Морского флота и Комитета государственной безопасности СССР о введении в политических органах Советской Армии и Военно-Морского флота за счёт штатной численности КГБ СССР 32 должностей инструкторов по организационно-партийной работе.

2. Установить, что должности, вводимые в соответствии с пунктом 1 настоящего постановления, замещаются офицерами органов государственной безопасности с зачислением их в действующий резерв КГБ СССР.

Секретарь ЦК [353]

В те годы «референтов» не было, пожалуй, только при банно-прачечных комбинатах; там их функции исполняли парторги.

Такие «референты» назывались офицерами «действующего резерва». Это были кадровые офицеры КГБ, которые либо открыто работали под другими «крышами», либо имели профессию-прикрытие. Скажем, должности заместителей директоров научно-исследовательских институтов «по режиму» и проректоров «по работе с иностранцами» в высших учебных заведениях, трудились переводчиками, швейцарами интуристовских отелей, инженерами автоматических телефонных станций, журналистами. Зарплату они получали в тех же кассах, где и их цивильные коллеги, а КГБ выплачивало им разницу между окладом сотрудника Комитета, надбавкой за звание и выслугу лет и теми деньгами, как правило, меньшими, кои они имели согласно штатному расписанию своей «крыши» [354] .

После августовского путча Лубянка произвела «рокировку в длинную сторону». 27 декабря 1991 г. первый заместитель тогдашнего шефа КГБ Анатолий Олейников в своём письме в комиссию Верховного Совета России сообщил, что «в связи с реорганизацией органов госбезопасности действующий резерв КГБ СССР упразднён».

Это правда. Неправда состояла в том, что, где чекисты работали под «крышами», там, в большинстве своём, и продолжали трудиться, только в официальных комитетских бумажках они стали именоваться по-другому – «прикомандированные» [355] .

В отчёте Совета по делам религий за 1974 г. говорилось прямо и откровенно: «Ни одно рукоположение во епископы, ни одно перемещение не проходит без тщательной проверки кандидатур ответственными сотрудниками Совета в тесной связи с уполномоченными, местными органами и соответствующими заинтересованными организациями» [356] . Что такое «заинтересованные организации» – разъяснять не надо. Как пел Высоцкий, «я знал, что мной интересуются, но всё равно пренебрегал».

В том же отчёте Совета по делам религий тогдашние правящие архиереи условно разделены на три группы. «Первая – правящие архиереи, которые и на словах, и на деле подтверждают не только лояльность, но и патриотичность к социалистическому обществу, строго соблюдая законы о культах и в этом же духе воспитывают приходское духовенство, верующих, реально сознают, что наше государство не заинтересовано в возвышении роли религии и церкви в обществе и, понимая это, не проявляют особенной активности в расширении влияния православия среди населения. К ним можно отнести: Патриарха Пимена…»; далее следуют имена митрополитов и архиепископов, но среди них имя митрополита Никодима отсутствует [357] .

Он зачислен во вторую группу, куда вошли «правящие архиереи, которые стоят на лояльных позициях к государству, правильно относятся к законам о культах и соблюдают их, но в своей повседневной административной и идеологической деятельности стремятся к активизации служителей культа и церковного актива, выступают за повышение роли церкви в личной, семейной и общественной жизни с помощью модернизированных или традиционных концепций, взглядов и действий, подбирают на священнические должности молодёжь, ретивых ревнителей православного благочестия. В их числе митрополиты – Ленинградский Никодим…» [358]

Давний друг Русской православной Церкви (МП) Фэри фон Лилиенфельд (Вера Георгиевна) отвечает на «каверзный» вопрос о митрополите Никодиме: «Он, конечно, хотел добра Церкви, но средства, к которым прибегал, не были безупречными».

«Может быть. Вероятно, он имел свои особые связи с властями и умел их использовать. Тут непросто найти правильную