Питомник - Полина Дашкова

Раиса помолчала, морщась от каких-то сложных раздумий, потом спросила тихо:

– Значит, ты так долго спал из-за наркотиков?

– Ага. Это называется нарколепсия. Со мной такое уже было. В принципе, можно сдохнуть запросто или какую-нибудь конечность отлежать так, что потом придется ампутировать.

– Ой, Господи, – покачала головой Раиса, – ну ты, Олежек, от этой пакости собираешься освободиться? Или так вот будешь смерти ждать?

– Сейчас опять пытаюсь, в сотый раз, наверное. Жить хочется, понимаешь ли. Очень хочется жить. Как ты меня разбудила, так и терплю с тех пор. Кстати, учти, у меня скоро ломка начнется, ты не пугайся. Конечно, если станет совсем хреново, вмажусь методоном.

– Может, тебе в больнице полежать? Сейчас вон сколько рекламируют всяких клиник, где избавляют от наркотической зависимости.

– Да ну, фигня. – Он махнул рукой. – Я на своей шкуре перепробовал практически все. Надо хотя бы раз самому до конца переломаться, перетерпеть, без посторонней помощи.

– А Ксюша знает?

– О чем? О том, что у меня есть слабоумная дочь? Разумеется, нет.

– А что ты наркоман?

– Ну, это только ты у нас такая наивная, такая дрессированная. – Олег оскалил крупные прокуренные зубы. – Впрочем, у Ксюши все впереди. Пока знает, потом научится не знать.

– Как же она решилась рожать от тебя?

– А она и не решалась.

– Да ты что?!

– Ничего. Маша – не мой ребенок.

– С ума сошел? – Раиса перешла на шепот. – Как же это может быть? Я не верю, вот не верю, и все, что бы ты мне ни говорил!

– Ну, не верь, – разрешил Олег. – Что от этого изменится? Я почти двадцать лет на игле. От меня уже давно никто родиться не может. При всем желании. Да и желания нет давным – Давно. Правда, это строго между нами, Раиса. – Он подмигнул. – Поняла?

– Нет, – покачала головой Раиса, – ничего я не поняла и понимать не хочу. Тебе, гаденышу, повезло, наконец нашлась девочка хорошая, чистая и ребенка родила здоровенького, загляденье, а не ребенок. Ты вот взял бы, собрал свою волю в кулак, бросил бы эти чертовы наркотики и зажил бы наконец нормально, как человек. Тебе же всего сорок, для мужчины самый лучший возраст. Забрал бы Люсю из детдома, мало ли, что там хозяйка выдумывает? Нельзя с таким грехом жить, Олежек, нельзя. При живом отце, при живой бабке девочка в детдоме. Ну, пусть больная, пусть слабоумная, ты сам говоришь, она добрая, ласковая, она твой родной ребенок, будь ты человеком, забери ее.

– Люся не слабоумная. – Олег зажмурился и помотал головой. – Она мутант, таинственное существо, живущее не по кретинским общепринятым законам, а по своим собственным. Слушай, а может, она просто ангел? А, Раиса? Хочешь полюбоваться ангелом?

Послышались шаги по гравию, и через минуту в дверь постучали.

– Это кого еще принесло? – вздрогнул Олег.

– Может, Ксюша вернулась? – Раиса, кряхтя, отправилась на веранду. В дверях она увидела высокого приятного мужчину в новеньких джинсах и голубой рубашке.

– Добрый день. Капитан Косицкий. Уголовный розыск. – Он показал раскрытое удостоверение.

– Ой! – Раиса зажала рот ладонью. – Что случилось?

– Мне нужно побеседовать с Солодкиным Олегом Васильевичем. Он здесь?

– Да, проходите…

– Вам знакомы эти люди? – Молодой вежливый капитан, заместитель начальника по розыску, разложил перед Ксюшей пасьянс из портретов.

– Нет, – ответила она, даже не взглянув.

– Так, Ксения Михайловна, давайте-ка мы успокоимся и побеседуем без эмоций.

– Я совершенно спокойна. Эмоции здесь ни при чем. Просто я не хочу с вами беседовать. Не хочу, и все.

– Ну мы же принесли вам официальные извинения, никто вас ни в чем не обвиняет, я всего лишь прошу вас посмотреть на эти фотороботы и сказать, знаете ли вы кого-то из этих людей.

– Не знаю.

– Почему вы закричали и позвали на помощь?

– Потому, что за мной шел один человек.

– Вы знаете, кто он?

– Понятия не имею.

– А что же тогда испугались? Вы ведь вызывали милицию ночью, верно?

– Вызывала и очень в этом раскаиваюсь. Одно дело, когда меня обвиняет в воровстве какая-то случайная старая истеричка, и совсем другое, когда на это намекают сотрудники милиции, без всяких оснований, просто так, потому что квартира богатая и муж старше на двадцать лет. Я могу идти? Мне пора покормить ребенка, я устала. Все, до свидания.

– Да погодите вы, ребенок спит спокойно, не плачет.

– У вас накурено. Ребенку вредно этим дышать.

– Ну я уже открыл окно и не курю, хотя очень хочется. – Капитан Мельников тронул ее ледяную дрожащую руку. – Вы же взрослый человек. Сначала кто-то влез к вам в квартиру, потом преследовал вас на улице. И вы ничего не хотите сообщить? Подумайте о ребенке, в конце концов. Посмотрите на этих людей. Возможно, и в квартиру влез кто-то из них.

– Я вряд ли его узнаю. Он был в темных очках.

– Так, уже неплохо. Давайте попробуем по порядочку. Какого он роста?

– Невысокий. Около ста семидесяти пяти. Худощавый, но плечи широкие. Волосы светлые, короткие. Глаза… кажется, карие, но не уверена. Без очков я видела его всего несколько секунд, лицо… у него очень правильное, какое-то плакатное лицо, и, наверное, ему просто изменить внешность. – Она говорила и разглядывала фотороботы, скользила глазами по картинкам и вдруг замолчала на полуслове, как будто зацепившись взглядом за одну из них. – Да, он очень неприметный, и возможно, это главная его особенность… все среднее, рост, возраст, телосложение, одет был в синюю футболку, голубые джинсы, белые новенькие кроссовки…

Она смотрела не отрываясь на один из семи фотороботов. Капитан понял, на какой именно, и молча ждал, не торопил ее.

Ориентировка на серийника, убившего двоих и ранившего младшего лейтенанта милиции, поступила еще вчера. А сегодня, буквально час назад, пришло сообщение, что его видели во дворе поблизости, причем именно во дворе, примыкающем к дому, в котором была прописана эта молоденькая нервная мамаша с младенцем. Вполне возможно, что бригада, приехавшая ночью, ошиблась, решив, что вызов был ложным. Капитан Мельников знал, как ведет себя его коллега капитан Смачный не только с подозреваемыми, но и с потерпевшими. Не всегда, конечно, а когда поскандалит с женой. Видимо, как раз накануне дежурства поскандалил и был такой злой, что искры летели. А если квартира, в которую приехали по вызову, выглядела шикарно, то ничего хорошего от капитана Смачного ожидать не стоило. Богатеньких он всегда терпеть не мог и в состоянии крайнего раздражения способен был сильно обидеть человека только за то, что тот проживает в дорогом интерьере.

– Вот этот, – прошептала Солодкина чуть слышно и так побледнела, что капитан Мельников испугался. Пальчик ее в этот момент уперся именно куда надо, в фоторобот серийника.

– Вы видели этого человека? – отчеканил капитан, кашлянув. – Где, когда и при каких обстоятельствах?

– Кто он? – спросила она и вскинула такие огромные, такие голубые и испуганные глаза, что капитану стало совестно за своего хама-коллегу, который, вместо того чтобы разобраться, стал обвинять потерпевшую черт знает в чем, за тетку-гадину, обозвавшую девочку воровкой просто так, для собственного удовольствия.

– Мы его ищем, – неопределенно ответил капитан, – и нам очень нужна ваша помощь.

– У него пистолет, – медленно проговорила Ксюша, – он чуть не убил нас. Он вошел в квартиру ночью, дверь открыл ключом, потому что отмычкой наш замок открыть невозможно. Он совершенно спокойно умывался в ванной. Я пальнула ему в лицо дезодорантом, погасила свет, заперла его в ванной снаружи и убежала. Разумеется, он выбрался довольно скоро. Послушайте, у вас разве нет протокола? Я ведь все очень подробно рассказывала тем, которые приезжали ночью. Но они мне не поверили, и этот ваш, как его? Смачный, кажется. Очень выразительная фамилия. – Она усмехнулась. – Так вот, этот Смачный сказал, будто я все придумала, чтобы потихоньку обворовать собственную свекровь.

– Так и сказал? – покачал головой Мельников.

– Именно так. Он разговаривал со мной как с преступницей.

– Ладно, примите еще раз наши извинения. Значит, если я вас правильно понял, преступник выбрался из ванной и выбежал за вами во двор? И вы видели у него в руках пистолет?

– Да. Я думаю, этот человек сумасшедший. Вместо того чтобы удрать, он отправился нас убивать. А потом, утром, явился опять, позвонил в дверь, представился сотрудником милиции. К счастью, у нас есть задвижка, и я закрылась на нее. Знаете, в какой-то мере я вашему Смачному даже благодарна. Если бы ночью он повел себя по-человечески, я, возможно, и открыла бы утром дверь. Правда, кроме обиды была еще одна деталь. Я посмотрела в глазок, а там было темно. Вряд ли милиционер стал бы залеплять глазок жвачкой. Он повопил, постучал и ушел.

– Почему же вы не позвонили в милицию?