Дороги авантюристов, или Загадочная яхта лорда Гленарвана - Виктор Павлович Точинов

легче воды и всплывает на поверхность), а после волны разбили этот непрочный массив на куски, разнесли по всему океану.

Разумеется, не трудно выдумать еще множество мест, где мог находиться Гарри Грант. Но это будет введение лишних сущностей, причем совершенно умозрительных.

Так что остановимся на том, что было упомянуто в романе: на месте, присмотренном капитаном Грантом для шотландской колонии.

А название Нью-Хайленд появилось исключительно авторским произволом. Для простоты и краткости. Ведь как-нибудь Грант присмотренное им местечко обозвал, так уж было принято.

Однако мы совсем позабыли об экспедиции Гленарвана, катящей через Австралию по 37-й параллели. Непорядок, надо исправляться: вдруг у них тоже происходит что-то интересное?

Глава 22

Золотая лихорадка

или

Почему Тому Остину не стоило появляться в Австралии

Знакомство с Падди О'Муром оказалось самой настоящей находкой для Гленарвана. Радушный ирландец снабдил экспедицию транспортом: продал лорду верховых лошадей со сбруей, тягловых быков с упряжью и огромный фургон на цельнодеревянных колесах, который быки должны были тащить.

В фургоне оборудовали комфортабельную жилую комнату для леди Элен и Мэри Грант, и небольшую кухню, где и трудился, и спал мистер Олбинет. Предполагалось, что всадники и Айртон, исполнявший обязанности кучера и проводника, будут ночевать по-походному, на земле у костра, но на случай плохой погоды имелась палатка, способная вместить восьмерых.

Итого в путь тронулись одиннадцать человек: к семерке, пересекавшей Южную Америку, присоединились леди Элен, Мэри, Олбинет и Айртон, плюс к тому в тройке моряков с «Дункана» произошла замена: Джон Манглс занял место Тома Остина.

Необходимо отметить, что Тому Остину не стоило пресекать провинцию Виктория не только потому, что он должен был отвести «Дункан» в Мельбурн, как считал Гленарван, а на самом деле к Берегу Гранта, как точно знали Паганель и майор.

У Остина была еще одна веская причина не появляться на австралийском берегу, особенно в Виктории.

Началось всё в 1859 году. Один британский джентльмен, владевший поместьем в Виктории, неподалеку от городка Уинчесли, увлекался охотой и страдал от отсутствия привычной английской дичи, — ну вот не нравилось ему стрелять кенгуру и коал. И он выписал с исторической родины куропаток, фазанов и кроликов, выпустил в свой парк. О судьбе привезенных птиц история умалчивает, а кроликам Австралия пришлась по душе, и начали они размножаться с неимоверной быстротой. Очень скоро горе-охотник стал приглашать всех соседей в свой парк пострелять кроликов, сам уже не справлялся с регулированием поголовья. Спасибо, отвечали соседи, обойдемся, у нас в садах-огородах тоже кролики появились, и немало.

История не знает второго такого случая — чтобы столь взрывообразно увеличилась численность интродуцированного либо инвазированного вида. Климат Австралии позволял кроликам размножаться непрерывно, без пауз на холодное время года. Отметав очередной помет, крольчиха через несколько часов вновь была готова спариваться, а срок ее беременности составлял всего месяц. В среднем пара кроликов производила за год 40 потомков, которые сами в возрасте 7-8 месяцев приступали к процессу размножения.

К моменту прибытия яхты «Дункан» к австралийским берегам кролики успели превратиться в национальное бедствие. Их ареал распространялся по континенту с непредставимой скоростью — 100 км/год. Ушастая саранча сжирала на корню посевы фермеров, губила в садах плодовые деревья, обгрызая с них кору. Пастбища оставались без травы, а овцы без корма. Естественных врагов у кроликов в Австралии не нашлось: ни лисиц, ни волков, ни рысей и прочих кошачьих. Хищные птицы водились, но были «заточены» на питание коренной фауной и переходить на крольчатину не спешили.

Кролики продолжали свое триумфальное наступление, и никто не мог их остановить.

А человека, ответственного за все безобразие, выпустившего джинна из бутылки, звали Том Остин.

Илл.34. Том Остин, облагодетельствовавший земляков ценным мехом и вкусным мясом. В Австралии его до сих пор без крепкого словца не вспоминают.

Так что старшему помощнику «Дункана» не стоило появляться в провинции Виктория. Осатаневшие от кроличьих бесчинств фермеры и скотоводы могли отреагировать на его имя, как быки на красную тряпку. Занялись бы членовредительством, не разобравшись, что имеют дело с тезкой и однофамильцем. Почему бы и нет, телевидения тогда не было, и в лицо Остина-кроликовода почти никто не знал, зато имя было у всех на слуху.

Борьба с кроликами в Австралии растянулась на много десятилетий. Ружья, капканы, затопление и засыпание нор, — ничего не помогало против геометрической прогрессии в деле размножения. Прирост популяции и захват новых территорий продолжался. Истребление шло не просто ради истребления: Австралия стала крупнейшим экспортером кроличьих шкурок и мяса, но кролики плодились быстрее, чем их успевали перерабатывать австралийские мясники и скорняки.

В ход пошло химическое оружие, всевозможные отравляющие вещества. Мясо отравленных зверьков в пищу не годилось, но правительство установило премии за их тушки, чтобы стимулировать применение ядов. Кролики массово дохли, но размножались быстрее.

Отчаявшись, австралийцы в начале двадцатого века перешли к обороне: отгрохали Большую. кроличью стену, протянувшуюся через весь континент на многие тысячи миль на манер Великой китайской стены и отгородившую пока не занятые кроликами территории. Это была высокая (кролики прыгучие) ограда, уходящая на несколько футов под землю (кролики роют глубокие норы). Стену патрулировали специальные конные отряды, приглядывали, чтобы в ней не было повреждений, чтобы не случались попытки прорыва. А кролики порой все же проникали за стену — и тогда в бой вступала поднятая по тревоге армия, ей помогали мобилизованные местные жители.

Во второй половине двадцатого века против кроликов применили ОМП. Не ядерную бомбу, конечно (её у австралийцев не было, а то кто знает…), — бактериологическое оружие. Казалось, окончательная победа близка: специально выведенный вирус массово уничтожал ушастых. Погибло 97% популяции, по другим оценкам даже больше. Австралийцы возликовали, а зря. Уцелевшие зверьки приобрели иммунитет, занялись привычным делом, размножением в геометрической прогрессии, — и через несколько лет восстановили свою численность.

Война идет до сих пор. Теперь проигрывающая