Математик Боя. Становление легенды - Blood_and_Tea

Сенсома многозначительно посмотрел на полки со свитками, стоящие справа от стола командующего.

— Я знал, что ты попросишь об этом, — Мицуки выдохнул. — И я же обещал тебе его дать. Свободный Призыв. Хорошо. Идем.

Сеннин встал из-за стола и направился к выходу. Сенсома последовал за ним.

Пробыв на этом фронте меньше месяца, Математик Боя успел стать знаменитым уже в первую неделю, так что все встреченные командующим и следующим за ним парнем воины приветливо улыбались им обоим или, что было чаще, кланялись. Солдаты, в отличие от командиров, по-настоящему радовались тому затишью, о котором говорил Ясягоро, и это было видно в их глазах.

Перерожденный с удивлением отметил, что не радуется вместе с ними. Пусть он и считал себя всего лишь одним из солдат. Хорошим, сильным, элитным, но, в общем-то, обычным солдатом. Но вот они — джонины, прячущие улыбки в усах и просто наслаждающиеся тем, что сегодняшний день столь же мирный, что и вчера. А вот генины, вообще беззаботно улыбающиеся всем подряд — сегодня ни их, ни их друзей на убой не пустят. Они будут жить.

Встретив группу молодых чунинов, радостно хвастающихся своими боевыми достижениями друг перед другом, Сенсома понял, что не испытывает радости даже от того, что вскоре ему предстоит, пожалуй, грандиознейшее сражение в его жизни. Когда «затишье» спадет, будет битва, верно?

Но почему же он тогда не рад?

Было ли дело в Эдо Тенсей, оказавшейся целым ритуалом, в ходе которого можно заполучить подлинное всемогущество, или в осознании того факта, что грядущая бойня унесет с собой слишком уж много жизней. Возможно даже его друзей.

Возможно, даже его самого…

— Перед тем как мы начнем, — Мицуки принял у чунина-посыльного длинный сверток ткани. — Хочу тебе вручить. Нового клинка в военное время ожидать долго, хотя для тебя, конечно, сделали бы исключение и пропустили бы без очереди. Но тебе ведь не нужен абы какой, так что я отдаю тебе эти, а ты не вмешиваешься в очередь к первоклассным мастерам. Хорошая мысль, не так ли?

Сенсома принял сверток из рук командующего и тут же развернул. В нем лежали, замотанные в чистые белые бинты, Киба — клинки, которые чуть было не убили его.

— Они своевольны, — предупредил сеннин. — И с ними нужно учиться обращаться. Но из моментальных преимуществ — контроль над чакрой природы. Это не то же самое, что контроль над природной чакрой, но близко по сути. Если твой Призыв решит обучить тебя сендзюцу, то, я думаю, Киба облегчат ему задачу.

— Едва ли я научусь сендзюцу за первый раз, — покачал головой Сенсома, между тем, экипируя мечи.

— Конечно нет, — Ясягоро усмехнулся. — И с третьего раза тоже ничего не выйдет. Возможно вообще ничего не выйдет. А если и выйдет, то только через несколько лет. Но знай — Свободный Призыв таит в себе некоторые опасности, так что лучше тебе быть готовым к бою в любой момент.

— А это уже интересно, — перерожденный оскалился, предвкушая. — Если в битве нет места бессмысленным потерям, это хорошая битва.

Сеннин, не ответив, отошел подальше. Пока они говорили, змеи Мицуки чертили печать прямо под ногами молодого Математика Боя. В последующие разы она ему не пригодится, но сейчас, когда он сам еще не знает пути, по которому должен пройти, такая печать необходима.

— У тебя есть неделя, — предупредил Ясягоро. — После — я вытащу тебя уже насильно — мы не можем надолго терять таких сильных шиноби.

— Я постараюсь уложиться в срок, — кивнул парень. — Хотя бы начать обучение.

— Удачи.

Печать под ногами засветилась резким желтым светом, а после, сжигая траву вокруг себя, из-за перепада температур, Сенсома исчез в вспышке света.

В мир Свободного Призыва.

* * *

— Великие Страны заключают договоры о временном ненападении, — отчитывался Зецу, стоя на коленях перед каменным троном. — Примерно через месяц будут проведены решающие сражения. На каждый фронт Огня ударят силы как минимум двух временных союзников. Каге тоже будут участвовать.

— Коноховцам такое не выдержать, — Мадара задумчиво посмотрел в потолок. — Никому такое не выдержать. Максимум, на что может рассчитывать альбинос — своевременное отступление с линий фронтов и сбор в одном месте всех сил. В Конохе. Но даже там они ничего не сделают. Более того — из-за этого Огонь потеряет поддержку Узумаки — красноволосые не будут запираться в Листе вместе с остальными, у них есть свой дом.

— Война будет окончена, а Коноха уничтожена, — хрипло констатировал Черный, вылезший из тени на стене. — Все как вы и хотели. Нам незачем встревать.

— С одной стороны, — признал Учиха. — С другой — коноховцы уже доказывали, что способны почти на невозможное. Я бы не хотел давать им шанса. Да и пропускать такое масштабное событие тоже не горю желанием. Не говоря уже о том, что слишком легкая победа Великих Противников над Огнем мне невыгодна — лучше, чтобы ослаблены были все…

Продолжать мысль он не стал — в зал вошел Карума.

Мальчик быстро развивался и все схватывал на лету — он был природным гением, подобным Изуне, самому Мадаре, Хашираме или… Сенсоме. Однако, в отличие от последнего, был еще и силен с рождения, что вселяло большие надежды.

— Что на этот раз? — привычно спросил Мадара.

— Мясо, — просто ответил ребенок. — Это олень. Я поймал его сегодня утром. Он попался в ловушку шиноби из Тумана, так что это было нетрудно. Не отравлен.

Мужчина хмыкнул. Мальчик действительно быстро развивался и все схватывал на лету — он быстро понял, что от мяса мастер не откажется никогда. Рыба, рис, сладости — Мадаре было плевать на все это, он вообще не особо любил есть, но вот мясо…

Мясо — это совсем другой разговор.

— Пф! — только и ответил Учиха, пиная блюдо носком ботинка так, что кусок прожаренного сочного мяса летит ему прямо в руки, а осколки ранят пальцы ребенка.

Вернее — поранили бы, если бы ловкий Карума не словил каждый кусочек еще до того, как они далеко разлетятся, и не сложил бы его в мешочек, приобретенный специально для них. С удовольствием жуя оленину, Мадара активировал свой Шаринган, чтобы успеть отследить хитрость ребенка.

Она была проста, но довольно занятна. Вместо того, чтобы пытаться поймать осколки просто так, мальчик активировал свои глаза, но всего на мгновение — только для того, чтобы