Современное христианское мифотворчество и разрушение мифов - Павел Бегичев

Проповедники бывают разные. Есть серьёзные и пафосные, есть горячие и искренние. А есть такие, которых хочется назвать христианскими сказочниками. Речь их елейна и медоточива.

Они проповедуют, словно рассказывают на ночь сказочку послушным детям. В их устах Библейские герои становятся былинными персонажами, рыцарями без страха и упрёка, не ведающими сомнений и ужаса. В их изложении библейские святые предстают безупречнейшим образцом для подражания, в поступках коих просто нет места чему-то греховному. По их мнению, всё, что не вписывается в елейно-благочестивые рамки, должно быть надлежащим образом перетолковано.

Так в их интерпретации книга Песнь Песней из сборника любовной лирики превращается в аллегорию отношений между Христом и Церковью. Они пунцовеют от праведного негодования, когда просишь их объяснить, какие действия Христа подразумевает текст: «Этот стан твой похож на пальму, и груди твои на виноградные кисти. Подумал я: влез бы я на пальму, ухватился бы за ветви её; и груди твои были бы вместо кистей винограда, и запах от ноздрей твоих, как от яблоков» (Песн. 7:8,9).

Так, по их мнению, раздолбай Самсон, позорно растративший Божий дар на забавы вроде перетаскивания ворот и пикаперства с филистимскими девушками, — это не кто иной, как безупречный герой веры, которому эротические экзерсисы просто помогали эффективней исполнять волю Божью.

Так на голубом глазу они доказывают, что поступок Гедеона, решившего дважды просить знамения у Господа был хорош и достоин всяческого подражания. Поэтому им не кажется нелепой попытка Адриана Пласса узнать волю Божью следующим способом: «Попросил Бога дать мне знамение, как Гедеону. Если ровно в 21:04 к нам в дверь постучится карлик в форме японского адмирала, тогда я точно буду знать, что пение рождественских хоралов — Божья воля для моей жизни».

Так они искренне полагают, что Павел и Варнава не ссорились. И начхать им на любые доводы о том, что в тексте из Деяний: «Отсюда произошло огорчение, так что они разлучились друг с другом; и Варнава, взяв Марка, отплыл в Кипр» (Деян. 15:39) — слово παροξυσμός (огорчение) переводится, как «раздражение, озлобление, ожесточение». Недаром однокоренной глагол в 1 Кор. 13:5 переводится, как «раздражаться», а в Септуагинте это слово и вовсе означает «ярость»: «и извергнул их Господь из земли их в гневе, ярости и великом негодовании…» (Втор. 29:28). С их точки зрения ссора выглядела так: Павел похлопал Варнаву по плечу и дружески сказал: «Ты не прав, возлюбленный брат Варнава». А затем они поцеловались и со слезами умиления разошлись восвояси.

Так они учат, что апостол Павел в жизни не сказал никому грубого слова, а тщательно выбирал выражения для того, чтобы речь его стала кастрировано-дистилированной. И бесполезно разрушать мифы о благообразии языка Нового Завета. Они будут свято верить в то, что слащавый дискурс Синодального перевода — это и есть лексикон Павла. И не призывал он почитать за дерьмо все свои достижения вне Христа, и не выражал надежду на оскопление проповедников оправдания через обрезание. Кстати, один мой добрый друг, филолог и умница, как-то рассказывал о некоей церковной бабушке, которая возмущалась, что в переводе «Радостная Весть» слово «блудница» заменено на слово «шлюха». А когда её спросили: «А почему вы считаете, что надо оставить архаизм „блудница?“» — она, ничуть не смутившись, ответила: «Потому что „блудница“ — это благоговейно!»

С их точки зрения, Христос в Кане Галилейской просто не мог сотворить «пьяное» вино. А сотворил жиденький виноградный напиток в 12 % натурального сока. И не убеждает их ясное свидетельство Писания о том, что «хорошим вином» от Лучшего Винодела можно «сильно напиться» — греческое μεθύω значит «быть пьяным, быть в опьянении». Им кажется, что если вино будет крепким, то пьющие его, непременно превратятся в алкоголиков и утратят над собой контроль. И Христа они уподобляют себе, считающим людей за тупое быдло, которое так и норовит нажраться, если ему сказать правду о крепости галилейского вина. Христос осуждал пьянство, но верил в учеников, которые, зная о грехе алкоголизма, просто удержатся от чрезмерных возлияний. С точки зрения таких проповедников, грех можно ограничить только одним способом: полным запретом на всё, даже на то, что не грех. Почему-то в связи с этим вспоминаются мне жутковатые стишки из детских страшилок:

Мне мама в детстве выколола глазки,Чтоб я в шкафу варенье не нашёл.Не вижу мультиков и не читаю сказки.Зато я нюхаю и слышу хорошо!

Бог, по мнению христианских сказочников, такой же! Чуть что, глазки выколет. Забывают сказочники, что даже в сложных случаях «вырвать глаз» человек должен сам у себя. Грешно вырывать глаза у брата своего, чтобы оградить его от греха. Лучше заняться распиливанием брёвен в собственных глазах.

Можно приводить ещё много примеров, но, думаю, что и вы и так уже все поняли!

Для таких людей и Библия, и вообще Священная История должна быть, словно жена Цезаря, вне подозрений. Никакого греха в «положительных персонажах» быть не должно. Бог должен физически лишить их возможности грешить и делать неправильные поступки.

Поэтому христианство в их изложении больше напоминает разного рода морализаторские историйки для воскресной школы. Подобные остроумной пародии Майи Кучерской:

Витя Иванов был плохим христианином. Не слушался учителей, не учил уроков, обижал девочек, дрался на переменах. Он приносил в школу то жвачку, то рогатку, то трубочку и пулялся во всех жёваными бумажками, а под Новый год приволок петарды и взорвал их прямо под окном директора. В общем, Витя был хулиганом. Несмотря на то что учился в православной гимназии.

Много раз учителя пытались образумить его, повторяя ему, что дурное поведение не доводит до добра, но упрямый Витя не желал их слушать!

И что же? Вскоре у Вити заболела мама, потом ослепла сестра, потом парализовало бабушку и сгорел дом, а сам Витя, прыгая по лестнице, сломал ногу. Лишь в больнице, лёжа в гипсе, с подвешенной к потолку ногой, Витя понял, как он был не прав. «Прости меня, Господи!» — воскликнул Витя, орошая подушку горькими слезами. В ту же секунду его мама поправилась, сестра прозрела, бабушка поднялась с кровати и пошла, знакомые подарили Витиной маме новый дом (у них оказался лишний), а Витина нога немедленно срослась. Врачи только руками развели.

Вот что значит, дети, истинное покаяние!

Подобное морализаторство так же далеко от Христовой Истины, как идолопоклонство.

Когда-то я полюбил Библию именно за то, что в ней всё настоящее. Нет в ней «слащавой былинности». Покаяние там с кровью, со слезами и потом. Грехи не лубочные, люди не сахарные, святые не из сусального золота, а настоящие, борющиеся с грехом и падающие, и встающие, уставшие и разочарованные, испытывающие благословение и проклятие. Но в Библии всё честное до рези в глазах. Как-то по-нашему, по-мужицки, жизненно и серьёзно. Без сопливого и елейно-мистического духа.

Ведь Христос — это Сам Бог, ставший Человеком! Мы уверовали не в домашнего божка с елейной речью, который из тёплых, уютных и обитых плюшем небес руководит планом спасения, напоминающим план эвакуации во время генеральной репетиции пожара. Мы уверовали в Того, Кто костерил зажравшихся фарисеев, называя их гробами окрашенными; Того, Кто изгонял из Храма дельцов от религии; Того, Кто, задыхаясь от адской боли, на кресте кричал: «Совершилось!»

Я не против сказки, как таковой. Детям сказки нужны (кстати, не вредно почитать их и иным взрослым). Сказки могут быть и христианскими (например, чудесные истории К. С. Льюиса о Нарнии). Но нельзя христианство превращать в сказку. Ребёнок не может не фантазировать, населяя свою комнату львами и тиграми, а материнскую утробу моссельпромовцами (см. гениальную книгу Чуковского «От двух до пяти»).

Фантазировать нельзя на молитве и во время чтения Библии. А помечтать, видя себя космонавтом, рыцарем или принцессой, ребёнку совсем не возбраняется.

Если взрослый христианин начнёт говорить, что во время богослужения Библия ему улыбается, мы, пожалуй, посоветуем такому человеку обратиться к психиатру. Но почему-то покорно сносим проповеди, превращающие хлеб Слова Божьего в приторный и аляповатый торт.

Поэтому христианские «сказочники» подлежат изгнанию с церковных кафедр и амвонов. Потому что христианство — это не сказочка на ночь, не дешевая позолоченная игрушка. Во Христе — правда. Иногда суровая, грубая и неприятная, но всегда целительная!

Так что, остерегайтесь подделок!

93. Миф о любви, побеждающей брак и заповеди Господа

— Скажите, вам когда-нибудь хотелось развестись со своим мужем?

— Развестись? Нет ни разу. Убить иногда хотелось, а вот развестись, ни разу!