Служба - В. Воронов

Между тем нет необходимости ломать голову над несуществующей загадкой. СЛУЖБА — механизм достаточно четко организованный и потому предсказуемый, так что логика его преобразований не просто предельно проста. Она столь же четка, как сборка штатного оружия после плановой разборки: щелк — затвор стал на свое место, щелк — поставлена возвратная пружина, щелк — встала ствольная коробка, щелк — присоединен магазин, щелк — затвор взведен, патрон дослан в патронник. А дальше уже варианты: либо щелк — оружие поставлено на предохранитель, либо, напротив, палец лег на спусковой крючок…

Это не фантасмагорические аллюзии, любой исследователь структурных преобразований этого ведомства четко и без запинок, даже если подними его посреди ночи, скажет: когда чекистский кулак вновь собирается-сжимается, это вовсе не бюрократического баловства ради. И отнюдь не только для создания очередной структуры под конкретного товарища: под Берия, Андропова или, скажем, Патрушева-Черкесова…

Порукой всему предельно четкий критерий: практика аналогичного типа преобразований на Лубянке за 85 лет. СЛУЖБА сжимает пальцы в кулак — наступает эпоха одних задач, растопыривает — иных. За примерами далеко ходить не надо. Скажем, 10 июля 1934 года на базе ОГПУ образовали НКВД СССР, намного превосходивший по своей мощи прежнее чекистское образование. И мощь этого инструмента «лучший друг всех чекистов» непрестанно наращивал. До поры, до времени. Сейчас, разумеется, несложно догадаться, под какие конкретные задачи было сотворено то спецобъединение в 1934-м: подготовка к Большому Террору. Когда же положенные задачки были расщелканы, мудрый «отец народов» 3 февраля 1941 года раскассировал контору: на НКВД и НКГБ. Чтобы в июле 1941-го вновь объединить, поскольку на дворе была война. Когда же исход последней уже был очевиден, в 1943-м, СЛУЖБУ вновь развели по разным углам. Чтобы опять слить в марте 1953-го: Лаврентий Павлович разумно считал лубянский лом прекрасным инструментом борьбы за власть. Про другой, правда, забыл, армейский… Правило это исключений не знает, как не ведает их любой боевой устав: кулак собирается — к удару, пальцы врастопырку — передышка. Необходимая хотя бы потому, что все время держать кулак сжатым и напряженным накладно, а, порой, и просто опасно — для Хозяина. Очередная передышка завершилась? Ведь ныне тоже схватка — за вертикаль. Причем на всех вертикалях, горизонталях, глубинах и прочих подковерных виражах. Тот лом, кстати, что в 1953-м помешал провести прием, сейчас вновь стал потенциально опасным, несанкционированно заговорив голосами армейского генералитета.

Так или иначе, но все та же стальная логика построения властной вертикали делает новую чистку кадров административно-бюрократических и, прежде всего, в армии и МВД, просто неизбежной. Без зачистки армейского плацдарма (необязательно совсем уж в стиле 1937-го, хотя…) никакие подвижки военного организма в принципе невозможны. В том числе, и положительные. Только не воспринимайте констатацию реалий как панический всхлип или, боже упаси, призыв к действию. Если Кремлю нужна не просто хотя бы относительно боеспособная, но еще и управляемая армия с мало-мальски послушным генералитетом — придется чистить. Других-то методов, кроме карательно-полицейских, репрессивных, питомцы гнезда лубянского просто не ведают. Это не в укор им: инструмент есть инструмент, не для терапии он сконструирован. Да и после добрых 15 лет, когда воинским начальникам дозволено было все, какие еще есть варианты?! Или, думаете, Иосиф Виссарионович только лишь по злобе своей душевной комдивов с комкорами резал, для удовольствия садистского? Да нет, контроль восстанавливал. Чекистским ломиком. Другого-то у него… гм, инструментария не было.

Так что никуда от этого не деться, выбор у нынешнего Кремля невелик: либо окончательно разлагающая армию трошевщина (способная при определенных обстоятельствах плавно перетечь в банальный военный переворот), либо приведение «коллективного Трошева» в чувство. То же самое относится вообще ко всему госмеханизму. И, увы, к обществу: если Кремлю нужно послушное и управляемое (читай: дрессированное) общество, то… Продолжать?

Формы и методы конкретных репрессалий, их масштабы, видимо, могут варьироваться: одни — в госаппарате, другие — в армии и МВД, иные — в экономической сфере или обывательской среде. Но сам факт уже не косвенной, а практически открытой подготовки к масштабным мероприятиям подобного плана отрицать уже сложно. И дело вовсе не в злой воле конкретных людей, а в том, что люди те — носители столь же конкретной ведомственной идеологии и методологии, просто не знающие, не воспринимающие, да и не желающие воспринимать каких-то иных способов реорганизации страны под себя любимых. Единственно кроме тех, которыми владеют с младых чекистских ногтей: полицейских.

Только вот особенность даже самых необходимых и неизбежных репрессалий в призме специфики и нашей страны, и нашего исторического опыта, и наших же спецведомств, и кадров, их наполняющих, такова: маховик, раскрутившись, загребет под себя много больше, чем планируется. Лес рубят — щепки летят ого-го. Плюс вполне естественное службистско-человеческое: когда речь идет о карьере, наградах, званиях — до логичности ли, планов (всегда можно подкорректировать, встречные принять, повышенные и т. п.), законности (это еще что?)! Особенно, когда так хочется отыграться за былое, счеты свести, урок преподать…

Помимо сходства, разумеется, есть и отличия. Во всех предшествующих случаях вопроса, кто кем крутит — хвост собакой или собака хвостом — в плоскости сугубо практической даже не возникало. Отношения строились исключительно линейно-вертикальные: Хозяин — инструмент. Несколько раз возникали известные моменты, когда тень мнила себя господином и даже становилась Хозяином. На час. После чего ее приводили в чувство. В смысле, ставили на место. На цепь. Чтобы на Хозяина не бросалась, а кусала строго по команде «фас!».

Именно этим, а не какими-то там альтруистскими «демократическими» побуждениями или происками заокеанских «агентов влияния» обусловлены перемены в системе и структуре госбезопасности ельцинской эпохи. Просто очередной Хозяин прекрасно понимал, откуда исходит угроза лично ему. И локализовывал ее, как мог и умел, не особо меняя суть конторы, непрестанно тасуя ее начальственную кадровую колоду: ради выживаемости Кремля (и Барвихи) чекистскую верхушку необходимо было расколоть, не дав возможности консолидироваться. Учтены, выходит, оказались уроки и августа 1991-го, и лета-осени 1993-го, и даже холодного лета 1953-го, не говоря уж об осени 1964-го…

Против самой же СЛУЖБЫ, как таковой, как «интересного» и удобного специнструмента личной власти, Хозяин-91–99, как выяснилось, ничего не имел. И очень даже при случае охотно ее пользовал. Свидетельств чему масса, от всплесков «войн компромата» до казуса Коржакова. Если же присмотреться к ельцинской эпохе еще внимательнее, от взора не укроется факт вроде бы странный: Лубянку вроде бы перманентно трясут, а тем временем без лишней шумихи ей же кроят такую законодательную базу — любая спецслужба мира от зависти пальчики оближет. Как оказалось, на вырост, впрок. И нет уже смысла перечислять, что ныне можно товарищам в штатском (перечень обилен), поскольку куда проще сказать, что нельзя. Поскольку именно этот пунктик зияет полной пустотой. Зато можно, если кратко, все. И еще один краеугольный камешек на счету ельцинской эры: контроль. Точнее, полное отсутствие оного, даже в сравнении хотя бы с эпохой андроповской. Нет контроля, кроме президентского: ни прокурорского (вчитайтесь в увертливые строчки законов), ни судебного, ни правительственного, ни депутатского. Кто же реально контролирует и за законностью надзирает? Президент. Обращайтесь, граждане, пишите, жалуйтесь: Кремль, на деревню — «Дедушке»…

После смены караула ситуация и вовсе уникальна: впервые в истории страны грань между понятиями «Хозяин» и «инструмент» в реальной практике стерта до невидимости, впервые Кремль и Лубянка вроде бы едины и неделимы… Из чего, впрочем, вовсе не следует, что системные правила функционирования механизма так уж сильно меняются. Посему прогноз погоды такой: кулак сжимается — к грозе, если не к последнему вагону на Север. Все же как сильно похолодало 11 марта 2003 года! Бр-р-р! Оттепель кончилась…

Пессимистично? Не расстраивайтесь, все та же историческая практика выводит еще одну закономерность: полицейское государство не вечно, оно, рано или поздно, исчерпывает себя. Правда, попутно высасывая и проматывая последние ресурсы страны и, увы, разрушая ее изнутри, подобно раковой опухоли. Нынешним поклонникам андропологии не стоит забывать: КГБ, несмотря на свою колоссальную мощь, так и не смог спасти СССР от краха, напротив, даже ускорил распад своей кондовой полицейщиной. Проще говоря, именно чекисты ту страну, о которой ностальгируют ныне, и профукали. Похоже, нас ожидает следующий раунд. С тем же исходом, поскольку законы развития общества пока еще никто не отменял, даже Андропов и Железный Феликс. Остается надеяться лишь на то, что хотя бы обойдется малой кровью. Но, увы, точно не на чужой территории…