Ур,сын Шама. Фантастический роман - Евгений Войскунский

— Потому и выписывает, что важный…

— Что? Простите, не расслышала.

— Я говорю, сами вы, клиенты, виноваты. Норовите попасть… м-м-м… к светилу, светило выпишет рецепт, вы идете в аптеку, а там говорят платите шестнадцать копеек… И что же? И вы очень недовольны. Такое светило — и шестнадцать копеек… Не верят у нас дешевым лекарствам…

— Да, но не три шестьдесят же! Вы сделайте, Ной Соломонович, чтобы осталось девяносто семь…

— Подождите, Ляля, минуточку…

Фарбер прислушался к бормотанию Шама. Тот стоял у перил и, слегка подпрыгивая, тянулся к луне и повторял все громче, громче одну и ту же фразу.

Но вот он сотворил свою молитву — или заклинание? — и отвернулся от луны, пошел к двери. И тут Фарбер несмело, мекая и экая, произнес фразу на каком-то языке, полном открытых гласных звуков. Шам посмотрел на него удивленно и ответил. Старый фармацевт понял и сказал еще что-то. Они заговорили!

Валерий, изгнанный на площадку за курение, не поверил своим ушам, когда застал их — Шама и Фарбера — беседующими на языке, которого не понимал никто, кроме пришельцев.

— Ной Соломонович, — заныла Ляля Барсукова, — так сделайте, чтобы девяносто семь копеек…

— Обожди, — прервал ее Валерий. — На каком языке вы с ним разговаривали, Ной Соломонович?

Тот смущенно улыбнулся, от чего его косенькие глаза совсем сбежались к переносице, и забубнил:

— Я еще днем к нему прислушивался, когда он кричал мальчишкам. И мне не верилось, что я понимаю некоторые слова. А когда он прыгал… м-м… прыгал перед луной и произносил заклинание, я понял точно. Он обращался к луне со словами…

— Не хотите — не надо, — рассердилась Барсукова и стала спускаться по лестнице. — Трудно ему девяносто семь сделать…

— Да отвяжись ты! — метнул в нее взгляд Валерий. — Ну, ну, с какими словами, Ной Соломонович?

— Он говорил: «Как я не могу дотянуться до тебя, так пусть мои враги не дотянутся до меня, до моей женщины, до моего стада». И тогда я составил фразу и рискнул… м-м… рискнул пожелать ему, чтобы все это исполнилось.

Шам сказал ему что-то.

Фарбер с улыбочкой помотал головой и сказал Валерию:

— Он спрашивает, не знаю ли я какого-то человека по имени Издубар. А откуда я могу его знать, посудите сами, если я всю жизнь прожил здесь, а он — в Двуречье…

— В Двуречье? — изумленно воскликнул Валерий. — Да на каком языке вы разговаривали?

— Разговаривали! — Фарбер выглядел польщенным. — Я немножко знаю классический диалект, но одно дело немножко знать, а другое — м-м-м… разговаривать… Он, насколько я понимаю, говорит на старом диалекте, который существовал до двадцать третьего века до нашей…

— Ной Соломонович! Да не томите, скажите наконец, на каком языке вы с ним говорили?!

— Я же говорю тебе, — развел тот сухонькими ручками, — на шумерском.

Часть третья

БРАВЫЕ ВЕСТЫ

Глава первая

ЛЮДИ И БОГИ

Боги потопа устрашились,

Поднялись, удалились на небо Ану…

Дождь перестал, медленные тучи сползли с солнца. Оно клонилось к закату, и люди и овцы отбросили тени далеко в сторону от караванной тропы. Долго тянулась с левой руки оливковая роща, потом пошли луга, пересеченные тут и там каналами с желтоватой водой. Трава была хорошая, густая, но пустить сюда стадо пастухи остерегались, потому что эти пастбища принадлежали чужим родам, схватываться с которыми не было никакого расчета. Хозяин воды велел пригнать стадо в Город — двенадцать овец отдать в храм, в жертву богу Нанна, а остальных обменять у тамошних богатых купцов на медь, серебро и ткани. Аданазир, старший сын Хозяина воды, не первый раз гонит караваны в Город и знает, как лучше совершить мену.

Поигрывая плеткой, ехал Аданазир во главе каравана на крепком молодом осле. Хоть и жарко стало, а ярко-красный шерстяной плащ Аданазир не сбрасывает. Не пристало ему ехать полуголым, не простой ведь он пастух.

Другое дело — Шамнилсин. Как и другие пастухи, он скинул с плеч свой плащ и идет в одной юбке. Юбка у Шамнилсина хорошая, красная с синим, полосатая. Новая совсем еще юбка. Не худо бы поберечь такую юбку, но уж очень не хочется появиться в Городе в старом тряпье. Про Город он много слышал — живет там столько людей, что никто не сосчитает, и там стоит храм богу луны высотой до неба, а базары такие многолюдные и шумные, что человеку ничего не стоит потеряться там, как малому ребенку в тростниковом лесу. Богат и могуч Город. Из многих стран — с высоких гор на востоке, из пустыни на западе — везут туда товары. А с юга плывут корабли, тоже с товарами, и по каналу достигают Города.

Первый раз идет он, Шамнилсин, с караваном в Город. Вот почему радостно у него на сердце. Может быть, в Городе ему удастся совершить мену: отец, искусный гончар, вылепил из глины шесть фигурок, хорошенько обжег, облил земляной смолой, — красивые получились фигурки, может, удастся выменять их на браслет для Кааданнатум. Очень она любит браслеты, один у нее уже есть — из раковин и бусин сердолика, и она носит его на руке.

При мысли о жене Шамнилсин улыбнулся во весь рот. Две луны назад Хозяин воды дал эту девушку ему в жены. Она уже совсем взрослая, ей двенадцать лет и четыре года, она быстронога и любит украшения, и у нее красивое имя — Кааданнатум. Она дочь Хозяина воды от рабыни. Шамнилсин получил ее, конечно, не задаром: он должен отработать Хозяину воды половину двенадцати и еще один год. Он должен заботиться о стаде Хозяина: чтобы оно умножалось и овцы были к нужному времени жирны, а к другому времени — шерстисты.

Хоть и молод он, Шамнилсин, — еще трех лет недостает, чтобы было дважды по двенадцать, — а пастух он хороший. Он знает все овечьи повадки, и какой нрав у каждого барана, и какая им нужна трава. И на осенних играх, когда юноши и мужи соревнуются, кто быстрее снимет шкуру с зарезанной овцы, он, Шамнилсин, был не из последних. Рука у него быстрая, ловкая. Потому, должно быть, и отличил его Хозяин воды, дающий жизнь Роду. Потому и дал ему в жены свою дочь от рабыни.

И уже завиднелась впереди пальмовая рощица. Погонщики, которые и раньше хаживали в Город, говорили, что за рощей дорога выйдет к Реке, к густым тростниковым зарослям. Там будет ночлег и водопой. Хорошо бы дойти засветло. В тростниковом лесу, всем известно, водятся дикие кабаны и змеи. А то и на льва, чего доброго, можно нарваться.

Старый Издубар, отец Хозяина воды, не боялся львов. Один на один выходил он на страшного зверя, вооруженный копьем и кинжалом. Ох и богатырь был! Он-то, Издубар, и привел когда-то свой Род в эту долину. Слыхал Шамнилсин от старых людей, что жили они раньше, в старину, где-то в горах, а когда истощились пастбища, пришли сюда, в долину. Старому Издубару не сиделось на месте. За долгую свою жизнь — два раза по шестьдесят лет — исходил он всю сушу с грозным своим копьем, а под конец жизни заперся в большом доме, окруженном крепкими стенами, и оттуда пошел Город. Так старые люди говорили.