Город Звёзд - Мэри Хоффман

— Знаете, они могли бы, наверное, и бородку вам к завтрашнему дню отрастить. — В ответ Джорджия весело рассмеялась. Она была среди друзей.

Джорджия навсегда запомнила эту ночь. Волнующим переживанием была уже сама возможность остаться в Реморе после наступления темноты и видеть ее залитые светом факелов улицы. Но быть частицей шумной, распевающей песни толпы, празднующей самую главную ночь года, мало того, быть почетным гостем на этом празднике и видеть, как ей улыбается сидящий рядом Лючиано — это уже настоящее блаженство. Джорджии пришло в голову, что, если так отмечается сам факт участия в Скачках, то на что же это будет похоже в случае победы? Она тут же, впрочем, отогнала эту мысль. Архангел — великолепный конь, и они начали уже привыкать друг к другу, но всё же она не Чезаре. Надо довольствоваться тем, что имеешь.

Вечер продолжался. Пение становилось всё более громким, а голоса всё более хриплыми, Поднимались тосты за Джорджию, Паоло, Архангела, Овен — вообще, за всё, что только приходило в голову Мопtonaioli. Был и торжественный момент, когда Паоло произнес тост за здоровье Чезаре, «где бы он сейчас ни был», а Лючиано шепотом добавил: «И за Мерлу».

Столы ломились от всяческой снеди. Тушеные овощи с острой чесночной приправой, рыба, уложенная на листки кресс-салата, коржики самых замысловатых форм (хотя преобладали испеченные в виде изогнутых рогов Овна), кабанье мясо под соусом из орехов и шпината, котлеты и жареные цыплята, миски с бобами, целые круги сыра мягкого и нежного или твердого, с синеватыми прослойками и острого — новые блюда всё прибывали и прибывали.

Во время короткой паузы, когда меняли стоявшие перед гостями тарелки, какая-то закутанная в плащ фигурка проскользнула на место между Лючиано и Джорджией. А затем бархатный капюшон был отброшен, и Джорджия увидела перед собой фиалковые глаза Арианны. Маски на ее лице не было. Паоло с трудом перевел дыхание, немедленно встал и произнес новый тост. Прямо признать присутствие герцогини Паоло не мог — тот факт, что на Арианне не было маски, говорил о том, что она прибыла неофициально и не хочет быть узнанной. К тому же, Паоло не имел ни малейшего понятия о том, как ей удалось ускользнуть с банкета Близнецов. Поэтому он провозгласил тост за город-побратим, и слова «За Беллецию!» прозвучали по всей Виа ди Монтоне.

— За Беллецию! — эхом отозвалась Джорджия и не совсем уверенно отпила из своего серебряного кубка.

— Спасибо, — улыбнулась Арианна. — И еще спасибо зато, что сегодня ты пришла не последней. Похоже, что завтра мой округ все-таки не опозорится.

Джорджия была очарована герцогиней. И дело было даже не в ее красоте, хотя она была очень красива той драматичной, словно у кинозвезды, красотой, которая не имела ничего общего ни с ее нарядом, ни с драгоценностями. Нет, дело было в ее дружбе с Лючиано, в том отрезке их жизни, о котором Джорджия ничего не знала, в той значительной, но и опасной роли, которую Арианна играла как абсолютная властительница города, выступившего против ди Кимичи.

— Родольфо тоже здесь? — спросил Лючиано.

— Нет, — ответила Арианна, по-прежнему не сводя глаз с Джорджии. — И так уже плохо, что мне пришлось извиниться — ужасная, понимаете ли, головная боль. Родольфо должен был остаться, чтобы представлять наш город. Но не могла же я не пожелать сегодня счастья нашему наезднику, разве не так?

«А вот и не покраснею», подумала Джорджия и почувствовала, что рука Паоло вновь легла на край ее камзола. Зато у Лючиано был, определенно, взволнованный вид. Быть рядом с герцогиней было примерно то же, что впустить в свою столовую дикое животное — никто не знает, что оно сделает в следующее мгновение. Хотя, с другой стороны, трудно вообразить нечто менее похожее на дикое животное, чем стройная, элегантная герцогиня.

Теперь Арианна дала понять, что знает о присутствии матери, но сделала это почти незаметно ведь обе они играли в опасную игру. Джорджия подумала, что в Овне им, по всей вероятности, ничто не угрожает, но здесь могли быть шпионы — ведь на площади пировали сотни людей. Джорджия впервые забыла о ревности к Арианне или о благоговении перед нею — она просто восхищалась ее смелостью.

В этот момент Джорджия обнаружила, что молодая герцогиня смотрит ей прямо в лицо.

— Мы похожи больше, чем ты, вероятно, думаешь, — тихо проговорила Арианна. — Обе маскируемся и, быть может, делим одну и ту же тайну.

Эта пятница была для Фалько невыносимо долгой. Он всё время беспокоился, опасаясь, что Мора позвонит и захочет говорить с Джорджией. Вдобавок, ему ни разу еще не приходилось столько времени не получать никаких вестей из Реморы.

— Пойдем куда-нибудь? — спросила Викки. — Что-то ты сегодня как в воду опущенный.

Повинуясь первому побуждению, Фалько чуть было не отказался, но тут же сообразил, что уйти из дому будет, возможно, самым разумным решением. Не возникнет необходимости обманывать мать Джорджии и не надо будет бояться, что Викки захочет войти к нему в комнату. С другой стороны, мысль о том, чтобы уйти, зная, что тело мирно, на первый взгляд, спящей Джорджии лежит на полу рядом с его кроватью, тоже внушала некоторую тревогу, ведь снаружи дверь его комнаты не запиралась.

Был чудесный солнечный день, и Викки повезла мальчика в парк. Расположен он был совсем недалеко, но пешая прогулка всё же оказалась бы слишком утомительной для Фалько. Там сейчас гостил приезжий луна-парк, и, хотя тринадцатилетнему мальчику из двадцать первого столетия он показался бы скучноватым, Фалько нашел его просто чудесным.

Они побывали и на чертовом колесе, и на поезде призраков, и на карусели. Фалько запил голубоватой шипучкой кусок розовой сахарной ваты, но после карусели почувствовал, что снова проголодался.

— А можно мне попробовать этих… как их?.. жгучих собачек? — спросил он у Викки.

Какое-то мгновенье Викки не могла понять, о чем идет речь, но потом купила мальчику хотдог, слегка удивленная тем, что он знает жаргонное название вложенных в разрезанную булочку сосисок. Викки всегда чувствовала какую-то неуверенность, думая о Николасе. Иногда ей казалось, что он лишь притворяется потерявшим память, а иногда видела, что в лондонской жизни немало вещей, которые