Почему забыли русских героев? Параллельная история Первой мировой войны - Валерий Евгеньевич Шамбаров

на штурм. Защитники дрались в узких улицах, стреляли из окон. Но турки подожгли кварталы. Огонь и дым выгоняли людей, а аскеры продвигались следом. 13 июля остатки отрядов Тер-Минасяна вырвались и ушли в горы. Христианское население осталось во власти победителей. Дали 3 дня на сборы — идти в изгнание. Но дали лишь для того, чтобы жители сами собрали ценные вещи. Их никуда не повели, истребляли здесь же.

Через несколько месяцев русские заняли Муш, и было назначено расследование. Его проводил ротмистр Крым Шамхалч, мусульманин. Он докладывал: «Обыкновенно делалось так: вырывалась большая яма, к ее краям сгонялись женщины с детьми, и матерей заставляли сталкивать в эту яму детей, после этого яма засыпалась немного землей. Далее на глазах связанных мужчин-армян насиловались женщины и убивались, после всего этого убивались наконец мужчины, трупы заполняли яму почти доверху. Часть христиан сгонялась к реке и сбрасывалась с мостов в воду, причем выплывавшие ловились и сбрасывались вторично». «Работы» было слишком много, солдат требовали на фронт, и для резни градоначальник Муша нанял профессиональных мясников, им платили по 1 турецкому фунту в день.

Спасшиеся горожане и крестьяне заняли оборону на горах Андок и Ханасар, поклялись держаться до последнего. А турки не смогли сразу покончить с ними. Огановский получил известия о восстании. Готовился прорвать фронт, спасать армян — и при этом 4-й Кавказский корпус выходил прямо в тыл неприятельской группировки под Эрзерумом. Правда, разведка сообщала, что навстречу выдвигались какие-то вражеские части, но их силы недооценивали. Огановский считал, что перед ним по-прежнему стоит один лишь корпус Халил-бея. На самом же деле под началом Керим-паши собралась половина турецких войск на Кавказе: 9 пехотных, 2 кавалерийские дивизии и 6 тыс. курдов. А у русских было 2,5 пехотных и 4 кавалерийских дивизии, причем некоторые соединения оставили глубоко в тылу, прикрывать освобожденные области от курдских и турецких отрядов: Закаспийская казачья бригада расположилась в Ване, 4-я казачья дивизия — в Баш-кале.

16 июля Огановский дал команду «вперёд». Главный удар наносился на правом крыле, между Евфратом и озером Казан-гель. 66-я пехотная дивизия генерала Воропанова и 4-я Кубанская пластунская бригада Мудрого штурмовали неприятельские позиции у городка Коп. Их встретил шквальный огонь, появились свежие резервы — турки собирались наступать именно на этом участке. Атаки захлебывались, сменялись контратаками. Наши части потеряли 200 человек убитыми и 2 тыс. ранеными. Но пехотинцы и пластуны самоотверженно теснили врага, артиллеристы метко подавляли огневые точки, а на флангах прорвалась наша конница. Неприятель начал отходить.

Этот успех сказался и на соседних участках. Турки стали отступать, чтобы их не обошли. За ними устремились стрелковая дивизия Назарбекова, Кавказская кавалерийская дивизия Шарпантье. На правом фланге корпуса, за Евфратом, продвигалась 2-я казачья дивизия Абациева. На левом, южнее Ванского озера, отряд Трухина захватил вражеские позиции по горам. Вся линия турецкой обороны была взломана. 18 июля Огановский поставил задачу преследовать отступающих. Русские с боями углублялись на запад, взяли десяток городков. На каждом шагу натыкались на следы недавней резни: опустошенные селения, кучи трупов. В Лизе военные врачи освидетельствовали и оказали помощь нескольким девочкам, в результате надругательств у них была вывернута прямая кишка. Пораженные офицеры спрашивали пленных аскеров: неужели не стыдно так поступать с детьми? Те лишь пожимали плечами: «Таков приказ султана», или — «приказ Вильгельма»…

21 июля передовые разъезды кавалерии достигли селений Вартенис и Мкрагом в 25 км от позиций сасунских повстанцев, они прислали связных. Но преодолеть эти 25 км оказалось слишком сложно. Артиллерия расстреляла боезапас. Все вокруг было разорено, продукты и фураж требовалось везти издалека. А турки оставили против армян 10 тыс. жандармов и милиции, регулярные дивизии развернули против русских и остановили их. Армяне ничем помочь не могли. В горах их собралось 60 тыс., но это были гражданские беженцы. Отряды повстанцев насчитывали лишь 2 тыс. мужчин с охотничьими ружьями и немногими винтовками. Они несколько раз атаковали, чтобы самим вырваться к русским, вывести женщин и детей. Но даже карательных банд было достаточно, чтобы отгонять их обратно.

А между тем для турецкого контрнаступления сложились условия — лучше не придумаешь. Ударная группа 4-го Кавказского корпуса, 66-я дивизия и пластуны, продвинулись вдоль южного берега Евфрата на 25–30 км, отряд Абациева на северном берегу отстал. Правый фланг прикрывала только река. На левом фланге 2-я стрелковая дивизия Назарбекова уперлась в хребет Бейляждан и тоже отстала на 20 км. И если в начале наступления соединениям Огановского пришлось прорывать позиции между озерами, то и сами эти озера занимали несколько десятков километров. Как только наши войска миновали их, фронт значительно удлинился, в нем образовались прорехи.

Керим-паша скрытно подвел крупные силы к открывшимся флангам ударной группы. Они сосредоточились за Евфратом и возле этих самых прорех, на стыках соединений. 22 июля враги внезапно ринулись в атаки. Это было не частное, это было главное наступление, запланированное турецким командованием в 1915 г. Уничтожением 4-го корпуса оно должно было только начаться. Дальше предполагалось двигаться на Алашкерт, с юга выйти в тыл войскам Юденича, стоявшим под Сарыкамышем, разгромить их — и открыть путь для вожделенного вторжения в Закавказье.

Штаб 4-го корпуса до последнего момента не подозревал, какие силы развернуты против него. Удар стал полной неожиданностью. Турецкие дивизии лезли во всех слабых местах, переправлялись через Евфрат, прорываясь в тыл русской ударной группировки — 66-й дивизии и пластунов. Попав в клещи, они отчаянно отбивались, откатывались назад. Огановский послал им на помощь из своего резерва Донскую пластунскую бригаду Волошина-Петриченко. Но она была «экспериментальным» соединением. Кубанские пластуны великолепно проявили себя в боях, и решили создать бригаду из донцов. Хотя донские казаки никогда не учились воевать в пехоте, это был первый бой бригады, массы турок сразу опрокинули ее. А кубанские пластуны еще раз подтвердили свою славу. Когда все соседи уже отступили, их 22-й батальон целый день дрался в окружении, страшно поредел, но пробился к своим.

Огановский бросил в бой все, что у него имелось, даже конвой штаба. Под Мелязгертом организовал контратаку. Собрал из нескольких конных полков отряд Афросимова, приказал ему ударить с севера, за Евфратом — самому обойти обходящую вражескую группировку. Куда там! Турок было слишком много, они вводили в сражение все новые силы. Контратаку отразили. А небольшой отряд Афросимова не пропустила курдская конница, прикрывающая турецкий фланг. Неприятельские части проникли и в стыки между русскими соединениями, отрезали их друг от друга.

Генерал Шарпантье с двумя драгунскими полками оторвался от наседающего противника и вышел к Мелязгерту, где находился штаб Огановского. Вокруг города полыхал бой, и отряд Шарпантье оказался в тылу наступающих турок, мог серьезно навредить им. Но генерал не разобрался в обстановке, решил не рисковать и увел полки на восток. Части Огановского изнемогали от усталости, потеряли 2 тыс. человек. 27 июля они оставили Мелязгерт, стали отходить к Дутаху. Лавина турок ринулась за ними. Командир