Ступени из пепла - Константин Бояндин

Тень приоткрыла рот, держа в руках полотенце и… рассмеялась.

— О, а котик-то наш ябеда! Такой большой, и ябеда…

— Не смешно. Ты его, говорят, чуть не до паралича «угладила».

— Слушай, сестра, ты знаешь, что я — специалист по неврозам?

— Конечно. Ты вообще гений психиатрии. С тобой поговоришь минут пять — тронешься раз и навсегда.

Тень погрозила пальцем.

— Ну вот, как обычно. Нет, я его, не поверишь, вылечила. Знаешь такую поговорку — «сочетать приятное с полезным»? Ему точно было полезно. Наверняка, ещё и приятно. Слушай, может, он просто из зависти? Я ему две новых позиции показала, обе — в верхнем поясе. Всё совершенно пристойно и красиво… Нет, он точно из зависти, — последние слова Тень произнесла низко, прищурившись и обнажив клыки. — Не убивай меня взглядом, я живучая… Лучше спроси у ябеды, как он выспался после меня. А потом учи жизни.

Реа с трудом сдерживала смех.

— Спрошу, спрошу. Только в следующий раз, пожалуйста, осторожнее.

Тень подошла к ней вплотную и состроила обиженную гримасу.

— Тигра, ты не обидишься, если я попрошу тебя не лезть не в свои дела?

— Тебе обязательно было «чесать ушки» в облике Май?

Эсстер побледнела, едва не упала, Реа поддержала её. Надо же… ощущались страх и смятение самой Тени, а не свои собственные эмоции.

— Я… я не… умоляю, не говори ей!

Реа печально усмехнулась.

— Ты думаешь, ей надо будет что-то говорить?

— Я не нарочно… — чувствовалось, что паника вот-вот лишит Эсстер самообладания. — Только верхний пояс, сестра! Ничего непристойного, клянусь жизнью!

— Тихо… тихо, — Тигрица привлекла её к себе. — В следующий раз думай. Развлекаешься — пожалуйста, ничего страшного, но знай границы.

Тень обхватила Тигрицу, дрожа крупной дрожью.

— Я не буду так, обещаю… только не говори ей!

— Не скажу. Теро, ты сделала Май большую гадость, помни.

— Соображаю, не маленькая, — проворчала Тень, отпуская Тигрицу. — Кстати, «Теро» — откуда это?

Тигрица опешила.

— Не знаю, Эсстер. Само вырвалось. А что?

— Так звала меня мама, — Тень прижалась лбом к дверному косяку и некоторое время стояла неподвижно.

Когда Реа готова была уже встревожиться, Тень повернулась к ней и сообщила:

— Твоя очередь. Сделаешь три прохода на предыдущей скорости. Потом, если потребуется, будем учиться. Как вернёмся от Её Светлости.

Я вышла к этому дому неожиданно. Вовсе не собиралась. Более того, даже не знала, что Ланте Ривеин — убийца Дени — обитает… обитал здесь же, в Тегароне. Вход в его дом был помечен позорной серо-чёрной лентой. Обитатели дома в немилости. Наверняка меня ждёт официальная бумага, где я должна решить судьбу его родственников.

Толпа зевак вокруг. Сад внутри ограды изломан, изгажен. Как и сама ограда. Видны разбитые стёкла. Признаться, я ощутила отвращение и стыд. Ланте мне не было жаль: у него была возможность не осквернять себя пролитой кровью. Но родственники? Сидеть так, не имея возможности даже протестовать против летящего в окна собачьего помёта и камней?

А вердикт принято выносить не спеша.

О, Тегарон, некоторые твои обычаи чудовищны.

Я открыла входные ворота (зевак словно ветром сдуло) и вошла. Затворила за собой.

Двинулась к дому, стараясь не наступать на «знаки неодобрения горожан». Это было нелегко.

Двери дома не были заперты.

Я прикоснулась к стене, и «эхо» отозвалось. Оно было отвратительным, не лучше смрада собачьего дерьма под ногами. Ланте… ты не был «куклой», ты был просто жаден, жаден не в меру. Но всё же сказал правду: у тебя тяжело больная бабушка. Ты заботился о ней, ты не был законченным негодяем.

И нет матери. Я не знаю, что с ней стало — пока не знаю. И двое младших братьев.

Что же ты наделал, Ланте…

Слуги. Смелые люди. А может, отчаявшиеся — кто теперь возьмёт их к себе? Дурной знак. Упали на пол, вжимаются в паркет, чувствую их нестерпимый страх и отчаяние. Главная потерпевшая пришла покарать всех лично.

Куда дальше?

Дверь слева открывается, выбегает мальчик — средний брат. Он видит меня и, вероятно, быстро соображает, кто перед ним. Злость, отчаяние, бессилие сменяют друг друга. Он молчит. Знает, что такое строгий траур. Знает, что такое — поднять руку на Светлую.

Я понимаю тебя… тебя зовут Лагайри. Ты собирался стать мореплавателем, Ланте тебе много чего обещал. Я знаю это, мне не нужно глядеть тебе в глаза. Я становлюсь опытнее — твои мысли громкие, мальчик.

Тёмное, что-то тёмное. Хотя обоняние могло бы подсказать и раньше, не будь инстинктивно пригашено мерзкой вонью вокруг. Вы страдаете по обычаю, вы не заслужили такого. Я знаю, вы бы не одобрили того, что совершил Ланте.

Иду, уверенно, туда, откуда даёт о себе знать источник «темноты».

Средний, теперь уже — старший брат следует по пятам.

Комната закрыта. Пытаюсь открыть — заперта. Делаю знак Лагайри — открой.

Не смеет противиться. Хотя боится и ненавидит меня. Щелчок замка, дверь отворяется.

Душно. Но чисто. Бабушка… да, она давно больна. И нет лекарств. Денег в этом доме почти не осталось. И выйти на улицу не так легко, «возмущённые горожане» постараются поиздеваться — это ведь безнаказанно.

Я присела перед ней.

«Зрение», помоги.

Вижу.

Женщина пошевелилась. Вряд ли она узнала меня. Вряд ли она была в состоянии кого-то узнать, страшная боль в спине, подкрадывающийся паралич отняли у неё почти всё, что осталось от жизни.

Звон позади. Глухой удар.

Лагайри. С младшим братом. Вытащили откуда-то свёрток. В нём — несколько десятков монет и всё то, что, вероятно, осталось от сокровищ. О небеса… Мать, их мать… покончила с собой день назад. На рынке, где у неё отняли почти все деньги, что оставались в семье.

«Зрение», ищи грабителя… ищи. Злом не исправить зла. Но урок — будет.

Оба внука лежащей передо мной упали на колени. Молча. Закрыли головы. Последняя надежда. Забери всё, оставь нас. Ещё один день жизни, пусть даже такой.

Я вернулась взглядом к больной и снова сосредоточилась.

Майтенаринн ожидала боли, обморока, чего-то ещё… нет, на сей раз черноту удалось «вытолкнуть» без особого труда.

Получается всё легче — хорошо это или нет?

Но усталость пришла, как и прежде. Майтенаринн почти безучастно смотрела, как исцелённая женщина прикасается к груди, пытается сесть. Слаба, мускулы плохо держат её. Оба внука бросились к ней…

Майтенаринн прикоснулась к щеке женщины и, кивнув, удалилась. Не оглядываясь.