Царские судьбы - Валентина Григорян

Поначалу новый царь практически ни одного вопроса не решал, не посоветуясь с матерью. Стараясь всячески поддержать ее после смерти отца, он немало времени проводил вместе с ней, обсуждал проблемы, возникающие перед ним, как перед государем, прислушивался к ее мнению. Его молодая жена чаще всего не участвовала в этих разговорах. Свекровь считала, что немецкая принцесса еще слишком неопытна, чтобы включаться в обсуждение государственных дел.

Как только кончился год траура, вдовствующая императрица вернулась к светской жизни. В протоколе русского двора она имела преимущество перед царствующей императрицей. На публичных церемониях Мария Федоровна, одетая во все белое и сверкая драгоценностями, шествовала под руку со своим сыном-царем; царица же следовала за ними обычно в паре с кем-либо из великих князей, а порой и вовсе одна.

Отношения между свекровью и невесткой явно не складывались. Один инцидент вызвал особое раздражение молодой царицы. По обычаю Дома Романовых фамильные драгоценности традиционно переходили от одной императрицы к другой. Протокол требовал, чтобы супруга Николая II надевала их по особо важным официальным случаям. Но на этот раз вдовствующая императрица вдруг заупрямилась и не пожелала расстаться с драгоценностями, блеск которых она так любила. Пришлось вмешаться Николаю, и мать вынуждена была уступить, но одна из нитей гармонии между матерью и сыном явно надорвалась, а неприязнь свекрови к невестке возросла…

Однако постепенно Николай привык принимать решения, не следуя советам матушки. Как-то она обратилась к нему с просьбой предоставить заем в один миллион рублей из Государственного банка для некой нуждающейся принцессы. Сын резко отказал ей, сославшись на политику ее скончавшегося супруга, умевшего ценить не только рубль, но и копейку. «Что составляет одну из самых блестящих страниц в истории царствования папы, так это крепкое состояние наших финансов, а так их можно расстроить в течение нескольких лет», — так аргументировал он свой отказ.

Но вот с братьями Александра III, своими дядями, великими князьями, молодому царю было значительно труднее. Все они занимали ответственные посты и оставались энергичными и подчас требовательными к неопытному государю. Старший из них, Владимир, был командующим лейб-гвардией и президентом Академии наук. Алексей. Генерал-адмирал русского флота, он был известен своей расточительностью, на развлечения во время своих поездок в Европу денег не жалел. Ростом в два метра и весом более ста килограммов, он позволял себе даже стучать в присутствии царя кулаком по столу. Сергей занимал пост генерал-губернатора Москвы и был на некотором расстоянии от царствующего племянника, но вел себя вполне независимо от него, порой деспотично и грубо. Вот только Павел, который был лишь восемью годами старше Николая, считался с его высоким положением в государстве и старался поддерживать своего царствующего племянника.

Именно дяди в свое время решили, что свадьба Николая должна состояться публично в Петербурге, а не в узком семейном кругу в Крыму, как того хотели молодые. Они же настояли и на том, чтобы царь после случившегося на Ходынском поле в Москве присутствовал на приеме, который давал французский посол по случаю коронации русского царя.

А произошло на Ходынке нечто ужасное…

Весной 1896 года в Москве должна была состояться коронация Николая II Романова. Обряд венчания на царство определялся многовековой традицией русской государственности. Производился он со всей пышностью и торжественностью в Успенском соборе Кремля. На алмазном троне царя Алексея — отца первого Романова на российском престоле, — украшенного драгоценными камнями и жемчугом, занял место последний царь романово-голштинской династии, его супруга восседала рядом, на знаменитом троне из слоновой кости. После окончания церемонии императрица-мать, а вслед за ней и каждый член большой императорской фамилии, поочередно подходили и приносили присягу верности новому царю всея Руси. Затем монаршья чета, в парчовых мантиях, с вышитыми двуглавыми орлами вышла из собора на Красное крыльцо Кремля и трижды поклонилась собравшемуся на площади народу. Приветственные крики были настолько громкими, что заглушали звон колоколов кремлевских соборов.

В тот же вечер состоялся официальный банкет, на который были приглашены семь тысяч гостей. В меню праздничного обеда входили борщ, любимое первое блюдо Николая II, солянка с кулебякой, отварная рыба, целые молодые барашки, фазаны в соусе со сметаной, салат, спаржа, сладкие фрукты в вине и мороженое. Царь и царица сидели за отдельным столом, который стоял под балдахином на некотором возвышении. Высшие придворные чины лично подносили им еду на золотых блюдах. Трапеза длилась несколько часов. Иностранные послы один за другим поднимали бокалы, провозглашая тост за здоровье императора и императрицы.

Москва была украшена праздничной иллюминацией. Дома и улицы освещали миллионы свечей; А на следующий день по традиции было устроено народное гуляние на Ходынском поле, что в пяти километрах от Кремля, на котором ожидалось и присутствие царской четы. Вот тут-то и произошло страшное событие, оказавшееся роковым для царствования последнего Романова, По случаю столь грандиозного торжества на поле собралось почти полмиллиона людей, чтобы увидеть новых царя и царицу, а главное, выпить дарового пива, раздаваемого по этому поводу, да отведать бесплатной еды. И вдруг прошел слух, что пива всем не хватит. Что здесь началось… страшно представить. Народ побежал к вагонам, груженным кружками и пивом. Единственный эскадрон казаков, присланный для поддержания порядка был оттеснен в сторону. Началась ужасная давка. Люди, сбитые с ног, падали на землю, их топтали тысячи ног. Погибло множество народу. Москва рыдала. Царь и царица были ошеломлены.

Но по настоянию великих князей монаршая чета вынуждена была отправиться на бал к французскому послу, которому, по их мнению, было неудобно отказать — ведь он специально для этого случая заказал из Парижа несколько тысяч роз. Великие князья настаивали на том, чтобы не преувеличивать несчастья и не портить из-за этого отношения с союзником России — Францией. Молодой государь уступил и согласился… «Во всем виновата моя глупая доброта. Чтобы только не ссориться и не портить семейных отношений, я постоянно уступаю и, в конце концов, остаюсь болваном, без воли и без характера», — признавался царь в одном из своих писем.

И вот в то время, когда по Москве слышались стоны раненых и вывозились трупы погибших, — а их оказалось более полутора тысяч, — царь с царицей открыли бал в свою честь в доме французского посла. И это явилось роковой ошибкой восемнадцатого царя из Дома Романовых. Его поведение сочли бесчеловечным.

Не сгладило впечатления и то, что весь следующий день император вместе с супругой ездил из одной больницы в другую, чтобы выразить свое соболезнование. Государь приказал хоронить умерших не в общей братской могиле, а в отдельных гробах за его счет. Из своих личных средств он выделил семье каждого погибшего тысячу рублей.

Однако никакие пожертвования и слова соболезнования не могли смягчить последствий ужасного события. Люди увидели в происшедшем плохое предзнаменование для начавшегося царствования.

А через восемь лет государем был сделан еще один неверный шаг: война с Японией, опять же по инициативе его дяди, великого князя Алексея Романова, генерал-адмирала русского флота. Поражение в этой войне подорвало авторитет Николая II, как монарха и имело много негативных последствий. Сразу же после войны, продолжавшейся целый год, произошло первое выступление народа, желавшего найти защиту у царя-батюшки от произвола властей, а посему в воскресный день направившегося с иконами в руках к Зимнему дворцу. Люди не знали, что царь в это время находился в Царском Селе и выйти к ним не мог. Демонстрацию расстреляли: на площади остались сотни убитых и раненых. Умерла и вера народа в доброго царя, на которого была возложена ответственность за эту трагедию.

В Москве и Петербурге всколыхнулась волна террора. Был убит дядя царя, великий князь Сергей Александрович, генерал-губернатор Москвы, который, пребывая на этом посту, из-за своей жестокости и необузданной суровости снискал себе дурную славу. Четвертый сын Александра II 4 февраля 1905 года выехал из Кремля в свой последний путь. Какой-то человек, подбежав к карете великого князя, бросил под ноги лошадей бомбу. Раздался ужасный взрыв. Генерал-губернатор был разорван буквально на куски. Убийца на какое-то время замер на месте, одежда его, порванная в клочья, Дымилась. Появилась полиция. Как по заказу, рядом с местом покушения оказался фотограф. «Спокойно! Снимаю…» — крикнул он по привычке. Убийцей оказался Иван Каляев, студент, социалист-революционер. Сила взрыва была так велика, что несколько позже на крыше одного из близлежащих домов были найдены пальцы руки великого князя, унизанные кольцами.