Ленин в судьбах России - Абдурахман Авторханов

Приведу и другой любопытный документ. Это хвалебный некролог, написанный по просьбе Кремля человеком, о котором едва ли кто-нибудь из читателей данной книги догадается. На второй же день после смерти Ленина, Кремль обратился через берлинского корреспондента "Известий" Лапинского с просьбой написать такой некролог… к Карлу Каутскому. Каутский, воспитанный на морали древних римлян, что о покойниках говорят "хорошо или ничего", был поставлен перед "задачей — головоломкой": что сказать хорошее о человеке, который объявил весь П Интернационал сборищем предателей и изменников рабочего класса, а самого Карла Каутского ренегатом пролетарской революции и революционного марксизма? Или, с другой стороны, как отказать в просьбе владыкам новой России, которые пришли к власти все-таки под тем же знаменем марксизма, под которым боролся и борется сам Каутский? В Каутском взяла верх черта, которой был начисто лишен покойник, — человечность. Каутский рассказывает, что был страшно удивлен, что Москва обратилась именно к нему, кого советская печать постоянно проклинала, как "Иуду", "предателя", "ренегата". Каутский написал, правда не без колебаний, просимое в виде письма в редакцию "Известий", в котором назвал Ленина "великим человеком", мотивируя такую оценку тем, что Ленин "ликвидировал анархию и создал свой порядок, превратив смертельно усталую Россию в единый государственный организм. Это было деяние, редкое в мировой истории". За этим последовали слова, в которых Каутский прибегает к не очень лестным для организатора "пролетарской диктатуры" историческим аналогиям. Он писал:

"Ленин был и колоссальной фигурой, какие редко встречаются в мировой истории… Среди правителей нашего времени есть только один, который может быть сравним с ним — это Бисмарк. Их цели, конечно, разные — здесь всесилие династии Гогенцоллер-нов, там пролетарская революция. Мала была цель Бисмарка, неслыханно велика цель Ленина. Однако

Ленин подобен "железному канцлеру" в упорстве, непоколебимости и мужественной силе воли. Если Бисмарк думал, что все большие проблемы времени должны быть решены кровью и железом, то также думал об этом и Ленин. Подобно Бисмарку, Ленин был мастером дипломатии, мастером искусства обманывать своих врагов, застегать их врасплох, находить у них слабые пункты, чтобы выкинуть их из седла. Как и Бисмарк, Ленин всегда был готов, если видел, что намеченная дорога не ведет к цели, вернуться назад, чтобы избрать другую дорогу, — к примеру, отход Ленина от чистого коммунизма к нэпу". Каутский кончает письмо тем, что хотя он и не согласен с методами Ленина, но все же он склонен думать, что имя Ленина останется в Пантеоне борцов пролетариата ("Kautsky gegen Lenin", S.80–86, Berlin, 1981).

Карл Каутский каялся впоследствии, что этим своим письмом он стал "невольным участником обожествления Ленина, как Далай-Ламы, что и характерно для азиатского большевизма”.

Каждый государственный муж велик по своему: одни велики национальными подвигами по объединению страны, как Бисмарк, другие — национальными потрясениями, ведущими к разъединению и гибели страны, как Ленин. Несмотря на кратковременность его личного правления и независимо от его субъективной воли, Ленин оказался историческим несчастьем для России — могильщиком февральской демократии и основоположником нового типа полицейского государства — тоталитарной партократии.

В период гласности заговорили в советской печати о массовом красном терроре как в 1918 г., так и на всем протяжении Гражданской войны и даже в начале нэпа при Ленине. В советских писаниях пока что превалирует тезис: наиболее рьяными проповедниками красного террора были соратники Ленина, а не сам Ленин, а именно: Троцкий, Зиновьев, Свердлов, Сталин, Бухарин, Дзержинский. Читателю внушают идею — на основе вырванных из контекста цитат из Ленина, что Ленин выступал против насилия и проповедовал приоритет общечеловеческих духовных ценностей перед классовыми интересами пролетариата. Вот две ленинские цитаты, которые приводит на этот счет один из идеологов Кремля ("Литературная газета" от 6-го сентября 1989 г.): 1) "С точки зрения основных идей марксизма интересы общественного развития выше интересов пролетариата" (ПСС, т.4, стр.220); 2) "В нашем идеале нет места насилию над людьми" (ПСС, т.30, стр.122). Скажите, чем Ленин не из тех толстовцев, о которых говорили, что они из-за "идеала" "непротивление злу насилием" не бьют даже вшей в собственной бороде? Невозможно выдумать более дикой клеветы на Ленина, чем эти утверждения, основанные на случайных и искажающих Ленина словах, что Ленин ставил общечеловеческие духовные ценности выше классовых, пролетарских и, главное, его идеалом в революции не было насилие. И в теории и на практике он постоянно проповедовал и применял насилие. Смешно даже доказывать эту банальную истину. Его насилие одинаково относилось, не только к тем людям, которые сопротивлялись режиму, но также и к тем, которые безмолвно покорялись ему, если они происходили из враждебных коммунизму классов и социальных групп. Все 55 томов собрания сочинений Ленина (теперь собираются издавать 70 томов!), из которых наш автор выудил искаженные цитаты, — говорят об этом. Однако, важны не слова, а дела. О насилии вопиет вся практика правления Ленина с 1917 по 1922 годы. Что же касается новой теории "перестройщиков" о "гуманисте" Ленине и террористах Троцком, Зиновьеве, Сталине, Бухарине, которых Ленину приходилось якобы сдерживать, то эту теорию опровергают сами официальные документы Ленина, обращенные к названным лицам. На второй день после убийства Володарского 21-го июня 1918 г., вопреки требованию петроградского "пролетариата” объявить массовый "Красный террор" в ответ на убийство Володарского, руководство Зиновьева вынесло постановление: удержать "пролетариат" от массового террора, пока не будет в нем необходимости. Такое решение крайне возмутило Ленина. Он писал Зиновьеву:

"Только сегодня мы услыхали в ЦК, что в Питере рабочие хотели ответить на убийство Володарского массовым террором и, что вы (не Вы лично, а питерские цекисты и пекисты) удержали! Протестую решительно! Мы компрометируем себя: грозим даже в резолюциях Совдепа массовым террором, а когда до дела, тормозим революционную инициативу масс, вполне правильную. Это не-воз-мож-но! Террористы будут считать нас тряпками… Надо поощрять энергию и массовидность террора"… (ПСС, т.50, стр.106).

После убийства германского посла Мирбаха, к которому, как мы видели, ЦК партии левых эсеров не имел никакого отношения, Ленин решил развернуть новую волну "Красного террора" против этой партии. Ленин написал находящемуся на Царицынском фронте Сталину: "Повсюду необходимо подавить этих жалких и истеричных авантюристов… Итак, будьте беспощадны против левых эсеров и извещайте чаще" ("Правда", 21.1.1936).

Сталин ответил по-сталински: "Будьте уверены, что у нас не дрогнет рука…" (Сталин, Соч., т.4, стр.118).

Один советский писатель видит трагедию России и истоки красного террора не в Ленине и его болыне-визме, а в заговоре нерусских деятелей типа Троцкого, Свердлова, Зиновьева, Сталина, Дзержинского против национальной России. Он говорит, что Троцкий был организатором массового террора даже против Красной Армии, которой он командовал. Вот его слова:

'Троцкий, будучи на посту председателя Реввоенсовета республики, казнил без суда и следствия десятки и десятки тысяч военных — это доказано сейчас многими исследованиями" (А.Иванов, "Правда", 3.9.1989).

Но автор, вероятно, не знает, что Троцкий действовал в данном случае по прямому поручению Ленина. Когда царицынская группа "либерала” Сталина обвинила Троцкого, что он прибегает к неоправданным казням командиров и комиссаров, Ленин вручил Троцкому следующее полномочие на бланке Совнаркома:

"Зная строгий характер распоряжений то в. Троцкого, я настоятельно убежден, в абсолютной правильности, целесообразности и необходимости для пользы дела даваемого тов. Троцким распоряжения, что поддерживаю это распоряжение всецело. В.Ульянов-Ленин" (Троцкий, "Моя жизнь", ч. П. стр.204).

Устно Ленин добавил: "Я вам выдам сколько угодно таких бланков”. Однако Троцкий и не нуждался в каких-либо бланках от Ленина, ибо, как он пишет, — "В годы войны в моих руках сосредоточивалась власть, которую практически можно назвать неограниченной” (там же, стр.203–204).

Ленин давал приказы о применении массового террора без суда и следствия не только своим прямым подчиненным, но — не всегда полагаясь на их жестокость — он через их головы обращался к местным партийным губернаторам с приказами широко применять террор к потенциальным врагам.

Идеологи "нового мышления" пускают в ход и другую теорию, связанную с нынешним заигрыванием с интеллигенцией: Ленин, якобы, требовал бережного отношения к русской интеллигенции, а его соратники, пользуясь болезнью Ленина в 1922 г., организовали погром русской интеллигенции, выслав из страны наиболее выдающихся ее представителей. Вот что пишет на этот счет идущий в авангарде гласности журнал "Огонек":