Король призраков - Джульетт Кросс

просто боится за своего брата. Я обязан заботиться о них, ведь мы родственники.

Я опёрлась подбородком на свои руки, чтобы посмотреть на него. Его драконьи глаза светились серебром в темноте палатки. Они были прекрасны.

— Ты знал их, когда рос? — спросила я.

— Нет. Они младше меня. — Он играл с прядью моих волос, что свисала на его грудь. — Они родились, когда я был в Гильдии Галла. Я встречал их несколько раз, когда моя мать звала их к себе. До того, как она умерла. Но потом уже нет. Не до тех пор, пока я не взошёл на трон своего отца и не стал искать верных союзников.

— Я понимаю твою верность, но мне не понравилось, как сурово Мек говорил с Дальей. Я знаю, каково это — быть целителем и не суметь исцелить кого-то.

Он убрал прядь, которую перебирал пальцами, за моё ухо.

— Ты думаешь о своём отце и брате.

Я кивнула.

— Завтра мы отправляемся к Сердцу Сольцкина, — сказал он. — Я отправил Морголита вперёд с Сорином и Пулло, чтобы встретиться с его другом среди теневых фейри. Они встретят нас завтра на закате у Сердца.

— Мы так близко, что можем добраться за один день?

— Мы возьмём Дракмира. Остальные Элитные последуют за нами. — Его губы изогнулись в лёгкой улыбке. — А завтра я хочу отвезти тебя кое-куда перед встречей.

— Куда?

— Это сюрприз. — Он положил руку мне на щёку, большим пальцем нежно провёл по скулам. — А теперь, спи.

Вздохнув, я прижалась к нему ближе и попыталась заснуть, но мои мысли всё ещё возвращались к жёсткому выражению лица Мека и полным слёз глазам Дальи.

ГЛАВА 38

ГОЛЛ

Было приятно снова оказаться на спине Дракмира, парящего среди облаков, держа Уну близко к себе. Чем дальше мы продвигались к территории фейри теней, тем сильнее росли мои тревоги. И дело было вовсе не в фейри теней. Какое-то неизвестное беспокойство становилось всё больше по мере нашего продвижения вперёд в этом квесте.

Найти второй текст оказалось проще, чем я предполагал. Даже несмотря на то, что я едва не потерял самообладание, когда Уна решила выпить кровь Гриндольвека. Я понимал, что она права, следуя пути, указанному богами, но это не делало ситуацию легче.

Но даже это было не главной причиной моего мрачного настроения за последние дни. Нападение тех гончих — лишь часть проблемы. Что-то оставалось скрытым от моих глаз, какое-то зловещее предзнаменование грядущего.

Перед тем как мы отправились сегодня утром, я проверил состояние Феррина, чтобы убедиться, что он достаточно окреп для пути с остальным лагерем к Сердцу Сольскина. Затем я поговорил с Дальей. Мне хотелось быть уверенным, что она в порядке после того, что Уна рассказала мне вчера вечером. Я заверил её, что любое замедление в выздоровлении Феррина — не её вина, а решение богов. Она успокоила меня, сказав, что Мек просто чрезмерно беспокоится о брате, а она сама чувствует себя хорошо.

Я также сказал ей, что хотел бы, чтобы она провела гадание в базовом лагере сегодня вечером. Надеялся, что она сможет увидеть то, что ожидает меня. Что-то, что, по-видимому, было сокрыто от меня самого.

— Как же это замечательно, — Уна облокотилась на мою грудь и обернулась ко мне. — Я скучала по Дракмиру.

— Тебе стоит сказать ему об этом.

— Уже сказала, — рассмеялась она.

— Вы снова связались телепатически?

Она улыбнулась через плечо.

— На этот раз он сам меня пригласил.

— И что он тебе показал?

— Вот это, — она протянула руку к небу. — Он показал мне небеса и землю внизу.

— Значит, он тоже скучал по тебе. Хотел, чтобы ты снова полетела на нём. — Драк делал то же самое для меня не раз.

Это согревало мне сердце. То, что у неё была связь с Дракмиром, подобная моей, лишь подтверждало: она моя, а я её.

— О, смотри, Голл. Замок!

— Именно туда я тебя и везу.

Дракмир тоже знал это. Я показал ему мысленно, куда мы направляемся. Ему было знакомо это место. Он снизился, кружась вокруг замка Виндолек, дома моей матери, где я вырос вдали от отца в Нäкт Мире.

Вид замка мгновенно наполнил меня смешанным чувством меланхолии и радости. А затем причина, по которой я привёз её сюда, вызвала совсем иное чувство — страх.

Я крепче обхватил Уну за талию, когда Дракмир закружил над полем, а затем взмахнул крыльями, приземляясь во внутреннем дворе замка. Площадка для посадки была достаточно велика, чтобы вместить небольшую армию, хотя никогда не служила этой цели. Зато здесь когда-то были конюшни для лошадей, коров и коз. Даже курятник. Моя нянька вечно кричала на меня за то, что я гонял кур по двору.

Когда я спустился, то протянул руку, чтобы помочь Уне.

— Я могу спуститься и сама, особенно в новой одежде, — скорее выговаривала она, чем объясняла.

— Я знаю, но хочу помочь. — Я не хотел, чтобы она упала в её состоянии.

Спустившись, она подошла к голове Дракмира.

— Хороший мальчик, — мягко произнесла она, поглаживая его морду.

Дракмир замурлыкал, прикрыв глаза от её ласки.

— Ты его балуешь.

— Он этого заслуживает. — Затем она обернулась и огляделась. — Здесь никого нет?

— Пока что нет.

— Чей это замок?

— На самом деле, твой.

Она повернулась ко мне с удивлением на лице, её рот приоткрылся от изумления.

— Пойдём. — С комом в горле я протянул руку. — Хочу показать тебе кое-что.

Не говоря ни слова, она взяла мою руку, и я осторожно повёл её вверх по каменным ступеням к бойнице, обрамляющей замок. Мы остановились у парапета, с которого открывался вид на северо-восточное поле и дальние горы Солгавии.

— Это был дом моей матери, когда она забеременела мной. Здесь я родился и вырос, пока не настало время учиться быть воином-призраком. — Я посмотрел вниз на пустой двор, некогда полный жизни. — Сейчас он кажется пустым, но может снова стать прекрасным и наполненным жизнью. — Я указал на поле позади нас, где в это время года росла желтая трава. — Летом здесь распускаются фиолетовые полевые цветы. Виндолек означает «на полевых цветах» на моём языке.

Уна внимательно слушала, её взгляд был прикован ко мне. Она, наверное, чувствовала моё напряжение в тембре моего голоса.

— Это место особенно для меня, потому что напоминает мне о моей матери, которую я очень любил.

— И которая любила тебя, — добавила она.

— Да, любила. — Я повернулся к ней. — Знаешь, когда я впервые увидел тебя, избитую и испуганную, стоящую на вершине той скалы в