Холод юга - Артем Каменистый

Опыт у Эхнатона был. На его боевом счету уже шесть Текконов, причем пять из них были куда опаснее, с монолитной броней и разогнанными в ускоренном потоке времени интеллектами. Тогда, в начале войны, никто не экономил ресурсы, да и производственных мощностей хватало обеим сторонам.

Один раз ему пришлось сразиться сразу с двумя. Одного он уничтожил, но второй успел убить людей, которых Эхнатон сопровождал к пункту эвакуации. Видимо, это и являлось задачей противника, потому что, перебив всех, тот начал отступать. Дрон догнал его уже за границей своей зоны и добился серии попаданий в слабо защищенную кормовую часть, что вывело из строя главный привод. После этого приблизился к парализованному противнику и отработал из плазменной пушки в брешь, превратив начинку бронированного корпуса в светящийся красным шлак.

Даже сейчас, набрав за века значительный опыт, он не мог ответить на вопрос, что заставило его нарушить приказ в тот раз. Но в то же время Эхнатон почему-то считал, что действовал абсолютно правильно. Никто не должен пересекать границы его зоны без разрешения и уходить затем безнаказанно.

Теккон, достигнув полосы заграждений перед завалом, чуть приподнялся, перелетая через груды перекрученного металла. С виду полный хаос, но на деле каждую железяку Эхнатон укладывал, действуя по все тому же плану.

Не помогло — высота Теккона изменилась слишком незначительно. Открывать огонь нерационально. Необходимо продолжать ожидание.

Дрон радикалов достиг завала, на миг остановился, оценивая препятствие, затем двинулся дальше, набирая высоту. Вот он прошел мимо амбразуры, выше, выше, еще выше.

И вдруг противник замер: сенсорная система обнаружила подозрительную активность в завале.

Эхнатон не смог бы сохранять функциональность такой срок, не научись молниеносно реагировать на изменения в обстановке. Вот и сейчас он не стал ждать, когда Теккон продолжит подъем. Слишком подозрительна его остановка, ведь никаких дополнительных препятствий на склоне нет.

Высота Теккона была уже достаточной для применения самостоятельно разработанного Эхнатоном метода борьбы с воздушными целями. Его зенитная система была слишком слаба, а зачастую и вовсе бессильна. Штурмовик радикалов, застигнув его на открытой местности, мог зависнуть над корпусом и расстрелять почти безнаказанно, в худшем случае отделавшись несколькими вмятинами. Или поразить управляемой ракетой с большой высоты, где малокалиберные кинетические снаряды даже на такую малость неспособны. Орудия, предназначенные для уничтожения бронированных целей, было невозможно поднимать на большие углы. По этой причине Эхнатон лишился второго набора оптики и получил ряд других повреждений.

Но этот негативный опыт научил его новому.

Дрогнули манипуляторы, ухватились за листы металла, развели в стороны, скручивая, освобождая амбразуру и одновременно помогая главному приводу выталкивать тушу дрона вперед, заставляя наполовину высунуться из укрытия. Далее последовала резкая подача мощности на передний контур системы стабилизации — тактический ход, придуманный им самостоятельно. Эхнатон задрал нос, приняв почти вертикальное положение, и чуть осел назад, зарывшись крышкой силового отсека в хлам завала. Робот, сам того не зная, изобразил нечто вроде вставшего на дыбы коня.

В таком положении Эхнатон находился не более секунды, но в некоторых ситуациях это долгий срок. В тот год, когда дрон впервые применил оружие против реальных целей, в Солнечной системе за одну секунду рождалось примерно семь детей. Затем этот показатель уменьшился на несколько порядков, зато смертность временами доходила до скорости в десятки миллионов человек за секунду.

И дрон был одной из причин этой смертности. Хотя, что касалось людей, спасать ему приходилось чаще, чем убивать.

Почти секунду его кинетические пушки работали по брюху Теккона, успев выпустить сорок четыре снаряда разных калибров. Часть из них срикошетила, еще часть оставила вмятины, но некоторым повезло гораздо больше. Стыки нескольких пластин не выдержали, металл разошелся с оглушительным треском, в корпусе образовались две пробоины, куда угодили четыре стальных шарика и начали там летать от стенки к стенке, будто тарахтящая начинка громадной погремушки. Если на пути оказывалась аппаратура, скорость их чуть падала.

Работоспособность аппаратуры тоже падала, но не чуть, а гораздо значительнее.

Уже заваливаясь на брюхо, Эхнатон, не забыв опыт боя с тем, ушедшим за границу его зоны противником, успел выпустить плазменный заряд, часть которого влетела в пробоину, и началось главное веселье. Двигатель, лишившись полевой системы стабилизации, пошел в разгон, Теккон резво перепрыгнул через завал, на лету вращаясь вокруг горизонтальной оси, далее клюнул носом и, наращивая скорость, пошел к земле, по пути, со всей дури протаранив грибок наземной части эвакуационного центра. При этом он повредил энергоцентраль, от которой продолжали питаться постановщики помех. Будь автоматика в порядке — этим бы все и закончилось. Но она давно барахлила, и большую часть работы Эхнатон выполнял в ручном режиме.

Сейчас он, конечно, не смог вручную активировать предохранители. Последовали перегрузка, лавинообразное превышение пропускной способности энергоцентрали, тепловая реакция, далее вспышка пламени и дыма, подбросившая «грибок» на десяток метров и сбившая взрывной волной Влада и Либерия с ног.

Эхнатон, проворно двигаясь задом наперед, ушел в поворот галереи, ведущей к амбразуре, и залп оставшихся Текконов его не задел. Вот теперь пришло время суетиться вовсю — это не та стадия боя, в которой важную роль играет терпение. Ударяясь о стены и потолок, дрон набрал приличную скорость, едва не зацепился не успевшим сложиться манипулятором, остался без кресел, но все же вырвался наружу без серьезных повреждений.

Подлетев к поднимающимся на ноги Владу и Либерию, доложил:

— Приказ выполнен. Одна единица звена Текконов получила повреждения.

— И это ты называешь повреждениями?! Сваливаем отсюда!

— Задайте курс.

— На базу бегом! Забираем Тейю и уходим!

— Принято.

Хватаясь за обломки крепления кресел, Влад ежился от ледяного встречного ветра и громко смеялся. То же самое делал Либерий.

Живы остались, врагу пакость устроили, так почему бы не порадоваться.

Хотя радости в их смехе не было. Просто нервная разрядка.

Глава 26

— Тейя! — крикнул Влад, выскакивая из лифтовой.

При этом он едва не врезался в замершего мертвой глыбой дрона, с силовым отсеком которого возилась девушка.