Один мертвый керторианец - Александр Дихнов

— Почти наверняка. — Я не видел смысла скрывать это.

— И вы предпринимаете что-нибудь для исправления ситуации?

— Стараюсь.

— Тогда желаю вам удачи!

— Спасибо, — с признательностью поблагодарил я. Приятно все же, когда тебе желают успеха искренне и бескорыстно — очень редкий случай!..

— Ага!.. Он готов — соединяю. — Она чуть поклонилась. — До свидания, мистер Гальего! Было приятно с вами познакомиться.

Прежде чем я успел произнести ответную любезность (а собирался — с женой Креона было и впрямь приятно познакомиться), экран мигнул и по нему пошла полоса помех. Я мимоходом подумал о стоимости счета, который будет мне предъявлен, но постарался не допустить выражения своих чувств на лице — сигнал вновь стал четким.

Реналдо полулежал на подушках в огромной роскошной кровати, да и вообще все, что попадало в поле камеры, несло на себе отпечаток богатства. Богатства беззаботного, гедонистического… Но сегодня это, к сожалению, лишь подчеркивало, насколько паскудно смотрелся он сам. Круглое румяное прежде лицо было бледным и осунувшимся, лоб покрыт испариной, подведенные мешками глаза ввалились, и лишь где-то в их глубине горел привычный жизнерадостный огонек.

— Что-то мы сегодня не красавцы. Да, Ранье?.. — Голос его звучал сипловато, но интонации оставались прежними. И ответа он, по обыкновению, не дожидался… — Знаешь, я бы с удовольствием с тобой поболтал, но, боюсь, долго не потяну. Так что давай сразу к делу. Ты что-нибудь хотел узнать?

— Да. Как ты себя чувствуешь?

— И все? — Он с секунду изумленно на меня смотрел, а потом насмешливо хрюкнул: — Спасибо, погано. Как, интересно, можно еще себя чувствовать с восьмью переломами и кучей внутренних кровоизлияний?..

— Рад видеть тебя оптимистом. И как тебя угораздило? — Он недоверчиво ухмыльнулся, и я поспешил пояснить: — Я и вправду не знаю. На просмотр новостей времени нет, а Бренн сказал только, что была какая-то катастрофа с флаером…

— А-а… Ты виделся с Бренном. С Денеба, значит, звонишь? Ну, он ничего не перепутал. — В его усмешке явственно прорезались зубы. — Все так и было. Летел домой после работы… Взорвался один из двигателей, флаер несколько утратил летные качества… Попросту рухнул как камень, а внизу были горы. Разбился в лепешку, погибли все, кроме меня, — охрана, пилот… Меня спасло только то, что успел включить силовое поле. Наше… Ну, ты понимаешь…

— Как насчет причин?

— Выясняют, разумеется. И полиция, и мои люди… — Тут он впервые сбился и поморщился от боли. — Говорят, какие-то неполадки в компьютерной системе. И те говорят, и другие, понимаешь, говорят… Ну ничего, встану на ноги — разберемся!

Мне показалось, что он настроен немного легкомысленно — насколько это было возможно в его положении.

— Не думаю, что это будет столь уж легко, — осторожно предположил я.

От фонаря такими фразами керторианцы обычно не бросаются, поэтому Креон, даже находясь не в лучшей форме, не мог этого не заметить.

— Ты полагаешь, Ранье? Вот так — вслед за Вольфа-ром, что ли?

— Скорее уж вслед за мной!

Я потратил еще некоторое время и кучу денег на рассказ о своем собственном флаере. Реналдо выслушал очень внимательно и, похоже, оценил мой поступок по достоинству. Очевидно было, правда, и другое — что он до сих пор не понимает, зачем же в действительности я с ним разговариваю.

— Вольфар, значит, и таких свиней научился подкладывать… Но он же мертв! — Реналдо потер рукой влажный лоб. — Как-то запутано все очень… Или, может, я уже ни хрена не соображаю?.. А у тебя как там с ясностью?

— Немногим лучше. Смутные подозрения — все, чем могу похвастаться.

— А с бароном консультировался? — подразумевался мой дядя, разумеется.

— Поди его найди!

— Эх, надо было тебе послать тогда Его Высочество подальше! Тут-то он нам не командир.

— А ты бы послал? — запальчиво поинтересовался я.

Креон испокон века любил учить жизни.

Он проигнорировал вопрос, как и всегда, когда его тыкали носом в несостоятельность собственных утверждений. Реналдо вообще так мало изменился, что мне по-прежнему легко было с ним общаться.

— Но тенденция-то очевидна. А, Ранье?.. Ты, я, остался только Бренн…

— Не переживай — он уже в больнице.

— Вот черт! — Он даже приподнялся на подушках, но тут же со стоном откинулся. — Главное… это не делать резких движений… А что с ним стряслось?

— Дырка в груди. Нешуточная. Но по сравнению с тобой, вижу, сущий пустяк!

— Да, Бренн всегда был везунчиком.

— Кто бы говорил…

Он весело усмехнулся, но затем вновь состроил такую страдальческую мину, что я уж подумал, не пора ли спешно откланяться. Однако, как выяснилось, причина этого неудовольствия лежала в области более возвышенной, нежели физическая боль.

— Знаешь, Ранье… Мне надо извиниться… — Он чуть сощурился, явно следя за моей реакцией. — Я… В общем… Ну соврал я тебе, короче говоря.

Я назидательно улыбнулся:

— И теперь боишься преставиться с нечистой совестью? Ну черт с ним! Хотя второй раз будет явным перебором, предупреждаю… — Несмотря на веселость тона, само предупреждение было сделано на полном серьезе, и мы оба это понимали.

Реналдо кивнул, помолчал, а затем лукаво воскликнул:

— Так ты знал!

— Знал. Да и Бренн…

— Меня заложил?

— Ненароком.

— Все равно, с него станется! — Реналдо изобразил обиду, но в глубине души остался довольным, вероятно, тем, что, как ему показалось, догадался-таки о причинах моего звонка.

Однако я молчал, и он вновь ощутил неуверенность, выразившуюся в заданном наконец вопросе:

— А порасспросить меня о Вольфаре тебе как будто неинтересно?

— Да не особо. Я знаю, чем он занимался. Предлагал присоединиться к нему в грядущих катаклизмах и тому подобная чушь, но ничего конкретного… Впрочем, если он сболтнул что-нибудь ценное именно тебе, то милости прошу!

— Да нет, — вяло подтвердил Реналдо, — точно так и было. Я только задним числом узнал, что он торчал на Веге пару недель еще до встречи со мной. Пытался наводить какие-то мосты с властями, даже взятки кое-кому предлагал. Но, по моим данным, у него ничего не получилось. Ошибся я где-то, выходит.

Напоминать о том, что ошибку еще можно будет исправить, я счел излишним — в плане мстительности Реналдо ничуть не уступал остальным керторианцам. Тем временем лицо моего друга приняло крайне обеспокоенное выражение. Я приписал это возникшему наконец осознанию серьезности положения, но не угадал.

— Послушай-ка, Ранье, а ты ничего такого моей жене не сболтнул? Вы ведь вроде как долго разговаривали…