Заложник зла - Рэйвен Дарк

любить это, не так ли? — рычит кто-то еще, — грязная, непослушная маленькая девочка.

Я вижу. Это Драгон.

Неудивительно, что он сказал именно это. Угроза в его словах заставляет мое сердце учащенно биться.

— Отойдите в сторону, ребята, — кричит Спайдер, — перестаньте портить вид.

Некоторые парни смеются, и те, кто столпился вокруг Драгона, отходят в сторону, чтобы дать Спайдеру лучший обзор.

Страйкер машет ему рукой. — Давай, Спайди. Присоединяйся к нам.

Я смотрю на Спайдера, беспокойство гложет меня изнутри. Только он не двигается.

— Мне и здесь хорошо, — он сжимает мое бедро, его пальцы вдавливаются, — я позабавлюсь позже.

То, что он не участвует в секс-марафоне не со мной, не должно иметь значения, но мое сердце странно ёкает. Почему? Его тон источает конкретику, которая должна пугать меня, но вместо этого мое тело жаждет того, что будет дальше.

Драгон хватает женщину за ноги и поднимает их в воздух. Затем его бедра подались вперед. Тело женщины содрогается от силы его проникновения в нее, и она стонет.

Мое сердце останавливается. Я знаю ее голос, но откуда?

Некоторые мужчины вокруг нее потирают себя. Двое из них все еще держат ее за запястья, держа ее руки раскинутыми. Страйкер откровенно поглаживает себя.

Все во мне хочет отвести взгляд и знает, что я должна быть в ужасе, но я не могу отвести глаз от этой сцены, и невольный жар разливается по моим венам. Раздаются женские стоны, и я надеюсь, что мне не мерещится удовольствие, заключенное в этих звуках.

— Держу пари, ты никогда раньше не видела ничего подобного, — раздается голос Спайдера — низкий гул в моем ухе.

У меня даже не хватает присутствия духа, чтобы ответить. Мой мозг едва может переварить то, что я вижу.

Пальцы Спайдера ласкают мое плечо, посылая дрожь удовольствия по спине. Мои соски болят, и зажимы усиливают ощущение. Его пальцы едва соприкасаются, но каким-то образом его прикосновения достаточно, чтобы заземлить меня. Его присутствие заставляет меня чувствовать, что он — единственное, что удерживает меня от того, чтобы меня унесло в мир, в котором слишком темно, чтобы я могла ориентироваться, и все же он почему-то кажется слишком далеким, часть его, в которой я нуждаюсь больше всего, безнадежно недосягаема.

Все в этой сцене так неправильно, что я чувствую себя неуравновешенной. Я смотрю в дальнюю часть бара, в коридор, ведущий к спальням. Словно снова почувствовав мои мысли, кулак Спайдера сжимается на поводке.

— Смотри вперед, — говорит он. Его язык дразнит мое ухо, — из этого не выбраться.

Я отвожу взгляд назад.

Руки Драгона сильно сжимают бедра женщины, и он медленно входит и выходит из нее.

— О, черт, — задыхается женщина, — это слишком хорошо. Слишком хорошо…

Драгон невероятно сексуально вращает бедрами, рыча от удовольствия, что заставляет ее стонать громче. Мои чувства как будто на пределе.

— Она производит слишком много шума, Реттлер, — говорит Драгон, — заткни ее гребаный рот членом.

Боль, нарастающая у меня между ног, усиливается. Вице-президент забирается на стол на противоположном от Драгона конце. Я слышу, как расстегиваются его штаны, а затем рычание, отчего всхлип женщины превращается в приглушенный стон.

— Возьми это, — приказывает Реттлер, — прими мой член. Дай мне посмотреть, как ты отсосешь у меня.

Раздается влажный чмокающий звук, и Реттлер стонет.

Драгон издает глубокий удовлетворенный звук, и его бедра толкаются сильнее.

Я сглатываю, чувствуя, как все мое тело горит. Жар проникает между моих ног, и я сжимаю бедра вместе.

— Тебе нравится то, что ты видишь? — рычит Спайдер.

Стыд. Я должна была испытывать от этого, а не возбуждаться, но я никогда в жизни не видела ничего более горячего.

Рука Спайдера скользит по моему бедру, затем его пальцы опускаются между моих ног. Они гладят шов моих джинсов, почти касаясь зажима на моем клиторе. Мои мышцы напрягаются в ответ. Его пальцы гладят, почти, но не совсем касаясь моего измученного лона, усиливая мою потребность до безумной степени и делая сцену передо мной безумно эротичной.

— Я чувствую влагу через твои чертовы джинсы, — хрипит Спайдер, — вот и все, что нужно было, чтобы испортить игру в милую невинную девочку, а? Папа был бы в шоке, не так ли?

Это еще мягко сказано. Эти слова должны выдернуть меня из этого момента, но вместо этого все, что они делают, это затягивают меня еще глубже. Подчеркивая, как мало я принадлежу своему собственному миру, и выдвигая на первый план злую, извращенную часть меня, которая хочет только его. Его и его беззаконный, грязный, безумный, темный мир.

Звуки, издаваемые женщиной, теперь явно означают удовольствие, лишая всякой причины считать действия этих мужчин действиями бессердечных животных. Больше хлюпанья от девушки, больше стонов. Фигура Драгона наполовину скрывает второго мужчину из поля зрения, но я вижу его достаточно, чтобы понять, что Реттлер покачивает бедрами, и по тому, как согнута его рука, я знаю, что он контролирует ее голову.

Он овладевает ее ртом так же, как Драгон овладевает ее телом, и она пожирает его.

— Я ненавижу тебя за это, — говорю я Спайдеру. Я скорее умру, чем признаю, что это со мной делает.

Он весело хмыкает. Одной рукой он все еще поглаживает меня между ног, а другой массирует мою грудь, потирая шрамы. Тепло его ладони проникает в меня, в то время как медленные движения взад-вперед натягивают зажимы на моих сосках. Волны удовольствия-боли проносятся по моим нервам, пока я не задыхаюсь. Мое тело дрожит, как будто он погладил мой клитор.

— Нет, ты не ненавидишь. Я чувствую, как ты становишься все более влажной, — пальцы на моем клиторе обводят зажим там, где мои джинсы промокли насквозь, — ты знаешь, что это заводит тебя так же сильно, как и меня.

Стыд разрывает меня на части, и жар, бегущий по моим венам, ощущается как адское пламя.

Драгон теперь толкается быстрее, и оба мужчины рычат от удовольствия. Женщина дергается на столе. Раздается быстрое, голодное рычание и несколько задыхающихся звуков. Я бы хотела, чтобы Спайдер ошибался, но это не так.

Никогда бы за миллион лет я не подумала, что это будет так горячо — видеть, как двое мужчин берут женщину, как будто она их собственность, как будто это их право передавать ее кому угодно по своему выбору. Стыд за мою собственную растущую