Плутония. Земля Санникова - Владимир Обручев

Все рассмеялись, но Каштанов возразил:

— Вы делаете слишком поспешные выводы из моих слов, Семен Семенович. Я же не говорил, что море проникло вслед за метеоритом. Последний упал, как предполагает Николай Иннокентьевич, в триасовый период, а фауна моря юрская. Следовательно, мы имеем достаточный промежуток времени для выхода газов и охлаждения внутренней полости. Может быть, в другой части Плутонии море Ящеров тянется значительно дальше на север, указывая тот путь, по которому морская фауна переселилась когда-то внутрь.

— Вот видите, сколько вопросов, крайне интересных и важных, возникает тотчас же, как мы начинаем рассуждать о природе Плутонии! — сказал Труханов. — И каждый из нас может наметить их целый ряд по своей специальности. А в итоге — необходимо снарядить вторую экспедицию для дальнейшего исследования Плутонии. Не так ли?

ЭПИЛОГ

Наступил и прошел май, но не принес еще долгожданной весны. Хотя солнце уже не сходило с горизонта, только немного спускаясь на севере и поднимаясь на юге, но грело оно слабо, и снег таял только на южной стороне корпуса судна и на крутых береговых утесах. Кроме того, солнечные дни часто сменялись пасмурными; поднимался ветер, крутился снег, нередко разыгрывалась настоящая пурга, и, казалось, возвращалась зима. Этот свежий снег постоянно задерживал таяние старого, уже осевшего и готового превратиться в воду при первых же достаточно теплых днях. Они случились только в первой половине июня и принесли наконец долгожданную весну.

С утесов стекали бесчисленные ручейки, на маленьких оголившихся площадках появились крошечные цветы, распускавшиеся на глазах; в лужицах, согретых солнцем, копошились какие-то водяные насекомые, неизвестно откуда явившиеся. Но море, крепко скованное льдами, еще дремало. Впрочем, в тихие дни с верхушки мачты можно было различить далеко на юге темную полосу воды.

— В этом году весна здесь запоздала! — заметил как-то капитан собравшимся на палубе путешественникам, которым из-за воды, покрывавшей лед, теперь приходилось большую часть Дня проводить на судне.

— Да, в прошлом году мы в это время уже подплывали к берегу этой земли.

— Потому что сильные ветры разволновали море и разбили лед. А теперь вот уже десять дней, как тихо или дует слегка южный ветер.

— Не придется ли зимовать второй раз, если море не вскроется? — заинтересовался Папочкин, которому становилось скучно.

— Ну нет! В июле, самое позднее в августе, море очистится, даже если ветров не будет.

— В июле или августе! — воскликнули Громеко и Макшеев. — Половину лета просидим еще здесь?

— Да, в полярных плаваниях с этим нужно считаться. В плохие годы только один или полтора месяца остается для навигации; в хорошие — два — три месяца.

Терпение населения “Полярной звезды” действительно подверглось долгому испытанию. Июнь простоял тихий, но во второй половине пасмурный и холодный. По ночам подмерзало, иногда шел снег, и в такие дни казалось, что лето уже кончилось.

Наконец в начале июля налетевшая с востока буря хотя и засыпала все снегом, но разломала лед, и судно, давно уже обколотое, готовое к плаванию, простилось салютом с печальной Землей Нансена и направилось на юг. Однако погода все еще стояла пасмурная и сырая, часто шел дождь или снег; иногда туманы заставляли стоять целые часы.

Только в начале августа “Полярная звезда” вырвалась из плена и полным ходом пошла по Берингову проливу. Все вздохнули свободно. Оставалось две — три недели плавания до Владивостока.

В середине августа плыли на широте устья реки Камчатки; берега полуострова, конусы вулканов и дымящаяся Ключевская сопка хорошо виднелись вдали. День выпал на редкость тихий и ясный, и бурное Берингово море расстилалось, словно зеркало, до горизонта. Благодаря прозрачности осеннего воздуха на юго-востоке чуть виднелись вершины острова Беринга, ближайшего из группы Командорских. С этой стороны полным ходом шло большое судно, как будто направлявшееся в Нижне-Камчатск.

— Вероятно, русский крейсер, который дежурит в этих водах, — сказал Макшеев на вопрос собравшихся на палубе товарищей, находившихся в самом радужном настроении по случаю спокойного моря и успешного плавания.

— Кого же тут караулить? — поинтересовался Каштанов.

— Хищников — американцев и японцев. Командорские острова известны как лучшее, если не единственное в мире, лежбище ценного морского котика, количество которого вследствие беспощадного истребления стало быстро уменьшаться. Поэтому наше правительство допускает бой котика только в определенное время года и с разными ограничениями относительно самок и молодняка. Но жадные промышленники стараются обойти запрещение. Поэтому острова часто посещаются судами военного флота, имеющими право останавливать подозрительные суда, плавающие в этих водах.

— Пожалуй что и нас осмотрят! — воскликнул Труханов. — Крейсер держит курс прямо на нас.

Действительно, крейсер, крупное трехмачтовое судно, шел полным ходом наперерез “Полярной звезде”. На нем уже можно было различить блестящие дула орудий, группу людей на капитанском мостике. И вдруг из одного из орудий вырвался клуб дыма, прокатился гром выстрела, и одновременно на мачте взвился сигнал: “Остановитесь или буду стрелять”.

“Полярная звезда” послушно застопорила машину. По морским правилам, капитан, как только заметил крейсер, отдал приказ поднять русский флаг. Но крейсер не последовал этому примеру.

Пассажиры столпились у борта, рассматривая быстро приближавшееся красивое судно.

— Что такое? Это не русский крейсер, он называется “Фердинанд”, и название написано латинскими буквами! — воскликнул капитан, наблюдавший в подзорную трубу.

— Какое же право он имеет останавливать русское судно в русских водах? — удивился Каштанов.

— Какой национальности этот “Фердинанд”? Германский, вероятно?

— Сейчас узнаем! — ответил капитан, просматривавший карманный морской календарь.

— Нашел! “Фердинанд” — крейсер австро-венгерского военного флота, построен в тысяча девятьсот девятом году, столько-то тонн водоизмещения, десять орудий такого-то калибра и т. д., двести пятьдесят человек команды, скорость хода и т. д.

В это время крейсер совсем приблизился, замедлил ход и остановился в кабельтове от “Полярной звезды”, с него тотчас же спустили шлюпку, и можно было видеть, как человек двадцать матросов, вооруженных ружьями, и два офицера сошли по трапу. Шлюпка направилась к “Полярной звезде”, пассажиры которой, капитан и вся команда столпились у борта в полном недоумении. Но для приема непрошеных гостей пришлось волей-неволей спустить трап.