Искупление (СИ) - Юлия Григорьева

   - Отче знает, я обращался просто - благородный тарг.

   Священник громко икнул, когда колючий взгляд синих глаз переместился на него.

   - Говори, - велел герцог, подступая к нему. - Кто жил неделю? Имя!

   - Тарг Грэир, ваше сиятельство, Фрэн Грэир, - затараторил отец Сэчэри. - Он, совратитель, все он. Поил, кормил, денег давал, в архиве храма рылся, инженерными схемами интересовался, по храму ползал, все искал чего-то.

   - Грэир... - с улыбкой повторил герцог. - Тва-арь. Значит, давно планировал, готовился. Помог ей, сюда заманил и похитил.

   "Она могла знать, недаром рвалась сюда", - мелькнула мысль в голове его сиятельства. Он развернулся в сторону храма и окинул его задумчивым взглядом. Изучал инженерные схемы, лазил по храму, из храма никто не выходил.

   - Вывод, - вслух произнес его сиятельство, - здесь есть подземные ходы. Где? - взгляд синих глаз вновь переметнулся в сторону священника.

   - Первый раз слышу! - воскликнул он. - Нет, слухи были, - тут же поправился он, заметив, как его сиятельство поджал губы. - Старый священник как-то говорил, что этот храм один из старейших, и его строили во времена вашего прадедушки, тогда было много подземных ходов сделано, все знают. Но я даже не интересовался, где. Зачем мне?

   Герцог обернулся к одному из своих наемников.

   - Мне нужны сведения по Грэиру. О семье, землях, любовницах, ублюдках. Чем быстрей, тем лучше, - отрывисто велел он, воин кивнул, махнул еще одному, и они умчались. - Веди в архив, - следующий приказ достался священнику.

   Найяр бросил короткий взгляд на охранников своей возлюбленной. Единственным желанием было вспороть каждому из этой четверки брюхо, но делать ничего подобного герцог не стал. Наемники были его самой верной опорой. Их неожиданная преданность Сафи последнее время раздражала, по крайней мере, у тех, кого он назначал на охрану своего сокровища. Если он начнет кидаться на этих бородатых мужиков, подорвет свой авторитет у остальных. Он и ценил свое небольшое войско за единодушие. Они были с одной земли, честно отрабатывали немалые деньги, что герцог платил им. Если и случались ссоры, то это были мелкие стычки, которые улаживали те, в ком играла кровь.

   За то время, что эти воины служили ему, Найяр ни разу не проявил недовольства ими. Они не были заинтересованы в перевороте, не интересовались внутренними делами Таргара, не плели интриг, подобное наемникам было чуждо. У них был один господин, и суровые воины с севера честно служили ему, не мучаясь моральными терзаниями. Только вот Сафи смогла завоевать их расположение, но и это нравилось герцогу до того момента, пока он не понял, что ее тайны они тоже хранят, как и его.

   Могла ли эта четверка знать о планах Сафи? Взгляд герцога снова пробежался по четверке охранников, воины, следившие за ним, виновато потупились. Нет, вряд ли. Найяр откинул эту мысль уже из-за самой Сафи. Если у нее был план побега, то она бы сделала все, чтобы лишние люди не узнали. Человеческими жизнями она дорожила, герцог это очень хорошо знал и ценил. Женщина была для него, как поводок, удерживавший его жестокую, порой чересчур, кровожадную натуру от вспышек обжигающей ярости. Просто он помнил, что ей это не понравится, и старался либо держать себя в руках, либо творить расправу так, чтобы она не видела, не слышала и не знала. Только последние недели поводок начал ослабевать, потому что ее нежелание понять мотивы его поступков бесило, доводило до срывов.

   - Вот, ваше сиятельство, - вырвал герцога из размышлений священник, гремя ключами возле заплесневелой двери. - Здесь все храмовые документы.

   - Огня побольше, - велел Найяр и шагнул в небольшую коморку.

   Он брезгливо скривился, глядя на паутину и пыль, но тут же усмехнулся и еще раз внимательно огляделся, вычисляя места, где грязи было меньше всего, где чувствовалось присутствие человека. Туда мужчина и направил свои стопы. Два часа герцог бегло просматривал старые свитки, все более злясь от того, что уходит время, а он все еще не знает, в каком направлении искать.

   - Проклятье, - рыкнул он, вскакивая.

   Когда он вышел из коморки, наемники все так же ждали на улице. Священник и его помощник тихонечко ждали на входе в храм. Они проводили его сиятельство преданными взглядами, но герцог уже не обращал на них внимания. Он уже шагнул за порог, когда развернулся и устремил на отца Сэчэри злой взгляд.

   - Где Грэир находился чаще всего? - спросил он.

   - Так, в своей комнате. А по храму бродил, когда служба шла, мы не видели, - ответил отче.

   - Ничего не показывал?

   - Нет, - замотали головами оба прислужника богов.

   - Удавил бы, - прошипел Найяр и устремился к своему коню. - Во дворец, - скомандовал его сиятельство.

   Когда отряд наемников с герцогом во главе скрылся из вида, оба священнослужителя выдохнули и утерли лбы.

   - А вы солгали, отче, - произнес помощник. - Вам Фрэн что-то показывал, я помню.

   - Ничего он мне не показывал, - рявкнул отец Сэчэри. - Тебе с пьяну померещилось.

   - Пью не больше вашего, - оскорбился мужчина. - Но сейчас бы испил кубок-другой.

   - Благая мысль, - согласился отче, и мужчины поспешили в недра храма.

   Найяр пронесся по улицам столицы, не обращая внимания на народ, едва успевавший разбегаться в стороны и испуганно жавшийся к стенам домов. Уже у ворот дворца его остановила женская фигура, бросившаяся под копыта его коня. На мгновение сердце герцога пропустила удар, но тут же ярость захлестнула его, всего лишь подделка. Он свесился с седла, ухватил за шиворот девушку и перекинул поперек коня.

   - Быть готовым к выезду, - велел он своим людям и спешился, не забыв прихватить с собой и тарганну Тэсгол.

   - Найяр... - испуганно вскрикнула она, когда мужские пальцы сцепились на ее запястье.

   - Заткнись, - с яростью ответил он, таща за собой девушку.

   Они миновали парадную дверь, практически взбежали по лестнице и ворвались в кабинет герцога. Захлопнув дверь, Найяр швырнул животом на стол пародию на ту, что занимала сейчас все его мысли. Подол платья взлетел вверх, панталоны с треском вниз, и мужское естество ворвалось в лоно девушки. Она вскрикнула, но затихла, уже отчаянно боясь того, над кем так мечтала иметь власть. Рука мужчины взметнулась вверх, собрав женские волосы в кулак, и оттянули голову назад. Она вновь вскрикнула и сморщилась.

   - Мне больно, Найяр, мне больно! - взмолилась девушка.

   Он остервенело вколачивал в нее напряженный ствол своего естества, выплескивая накопившееся бешенство. В ушах вдруг прозвучали обвиняющие слова Сафи, он вспомнил ненависть в ее глазах и задохнулся. Она всегда хотела сбежать, всегда хотела избавиться от его любви, никогда не ценила того, кто отдал ей душу.