Право на рождение. Дилогия (ЛП) - Габриэль Зевин

‒ Благодарю вас, мистер Киплинг.

Мистер Киплинг очень сильно покраснел.

‒ За что, Анни?

‒ Вы всегда верите в меня. Я поняла это слишком поздно.

По возвращении в офис к нам подошёл Саймон Грин, и мы втроем начали обсуждать варианты школ.

‒ Как мне кажется,‒ сказал Саймон Грин,‒ в Манхэттене есть несколько школ, где мы бы могли попробовать…

Я перебила его.

‒ Вы не думали, что у остальных школ, возможно, имеется еще больше возражений против меня, чем у Лери Альтернатив?

Саймон Грин раздумывал над этим вопросом несколько секунд.

‒ Я не умею читать мысли, и конечно, не говорю, что согласен с ними, но да, я тоже так думаю.

‒ Может быть, директор-хиппи прав,‒ сказал мистер Киплинг. ‒ Может, тебе взять год отдыха.

‒ Но я не хочу брать год отпуска,‒ возразила я. Мне будет девятнадцать лет, когда я закончу, возможно, около двадцати, то есть я буду старой.‒ Я хочу закончить школу со всеми.

‒ Тогда стоит рассмотреть школы за пределами Нью-Йорка, ‒ предложил Саймон Грин.‒ Люди не узнают кто ты. Частные школы в Европе, школы с подготовительными программами, и даже военные школы.

‒ Военная школа! Я…‒ Я даже не могла закончить мысль.

‒ Саймон, Аня не пойдет в военную школу, ‒ мягко сказал мистер Киплинг.

‒ Я только предложил,‒ извинился Саймон.‒ Я подумал, что военные школы могут быть более либеральны по поводу допуска к учебе после пропуска семестра. Даже с учетом… аниной истории.

Моей истории. Я наивно полагала, что худшее из произошедшего ‒ это мое пребывание в «Свободе», но оказывается, это не так. Я подошла к окну. Из окна «Киплинг и Сыновья» открывался вид на сквер парка Мэдисон. После наступления темноты все шоколадные дилеры собирались там. Я ходила туда вместе с папой, когда была маленькой. Там можно найти практически любой вид шоколада ‒ бельгийский, горький, для выпечки, и, конечно, Баланчина. Это было тогда, когда шоколад был мои любимым вкусом в мире и перед тем, как он забрал практически всех, кого я любила и разрушил мою жизнь. Я выдохнула на стекло.

‒ Ненавижу шоколад, ‒ прошептала я.

Саймон Грин положил руку на моё плечо.

‒ Не говори этого, Аня,‒ сказал он мягко.

‒ Почему я не должна так говорить? Это коричневая, уродливая, эстетически непривлекательная вещь. Он вреден для здоровья, вызывает привыкание, незаконен. Он горький когда это нужно, и слишком сладкий, когда дешев. Я честно не могу понять: почему кто-то работает с этой штукой. Если бы я проснулась завтра и в мире не осталось бы шоколада, я стала бы счастливым человеком.

Мистер Киплинг положил руку на другое плечо.

‒ Сейчас ты можешь ненавидеть шоколад, если хочешь. Но ты не сможешь на него повлиять. Твой дедушка был связан с шоколадом. Твой отец был связан с шоколадом. И ты, моя девочка, тоже с ним связана.

Я повернулась к своим адвокатам.

‒ Рассмотрите все варианты школ, думаю, я действительно не могу оставить Нетти. Если мы не найдем ничего, я могу идти работать.

‒ Работать?‒ спросил Саймон Грин. ‒ А какие навыки у тебя есть?

‒ У меня нет идей. ‒ Я сказала им, что мы сможем встретиться в конце недели, и направилась к двери. Я все еще ждала автобус на остановке, когда меня догнал Саймон Грин.

‒ Мистер Киплинг сказал, чтобы я сопроводил тебя домой.

Я сказала ему, что предпочла бы одиночество.

‒ Мистер Киплинг беспокоится о тебе, Аня, ‒ добавил Саймон Грин.

‒ Я в порядке.

‒ Я попаду в опалу, если не пойду с тобой.

Подъехал автобус. На боку автобуса была нарисована реклама кампании: ЧАРЛЬЗА ДЕЛАКРУА В ОКРУЖНЫЕ ПРОКУРОРЫ. Изображаемое им супергеройское лицо растворялось в лозунге: «Великие города требуют великих лидеров». Я почувствовала себя больной. Я бы подождала другой, но расписание автобусов было непостоянным. Экспресс Чарльза Делакруа это то, что нужно.

Саймон Грин сел рядом со мной в задней части автобуса.

‒ Как ты думаешь, Чарльз Делакруа победит? ‒ спросил он.

‒ Честно говоря, я не так много думаю по этому поводу, ‒ сказала я.

‒ Но я думал что ты и он такие хорошие друзья, ‒ пошутил Саймон Грин.

Я не могла заставить себя смеяться.

‒ Я думаю, что его кампания на этот раз труднее, чем он рассчитывал. Но я говорю тебе, что он не столь ужасен, ‒ сказал Саймон Грин после паузы. ‒ Я имею в виду, сердце у него на правильном месте.

‒ Сердце? ‒ я усмехнулась.‒ У этого человека нет сердца.

‒ Правда в том, Аня, что он может быть очень хорошим. Он много говорит о необходимости для безопасности города законов, которые имеют смысл.

‒ Мне все равно.

‒ Тебе не должно быть все равно, ‒ возразил он мне.‒ Мне жаль, что ты потеряла своего парня из-за всего этого, но здесь, под рукой, есть более существенные дела. Чарльз Делакруа не просто отец Вина Делакруа, он популярнее всех, и никто не думает, что окружной прокурор это его конечная остановка. Он может стать мэром, губернатором и даже президентом.

‒ Как чудесно.

‒ Когда-нибудь я хотел бы сам попасть в политику, ‒ сказал Саймон Грин.

Я закатила глаза.

‒ Вы действительно думаете, что лучший способ попасть в политику ‒ это выступить в качестве адвоката старшей дочери организованного преступника?

‒ Да, ‒ сказал он.‒ Я так думаю.

‒ Вы когда-нибудь мне это разъясните.

Смех Саймона Грина заглушил тошнотворный крик, затем зловещий стук. Моя голова склонилась на переднее сиденье. Прозвучали крики и автобус остановился. Саймон Грин схватил меня за руку.

‒ Аня, ты в порядке?

Моя шея немного болела, а в остальном я чувствовала себя хорошо.

‒ Что случилось?

‒ Похоже, мы врезались во что-то,‒ сказал Саймон Грин ошеломленным голосом. Я повернулась к нему. На правом виске была рана, потому что очки пронзили ему кожу.

‒ Мистер Грин, вы ранены!

‒ Ох, боже мой,‒ слабо сказал Саймон Грин.

Я приказала ему наклонить голову и держать ее в таком положении. После я сняла пиджак, чтобы пропитать кровь и остановить её.

‒ Все остаются в автобусе, ‒ рявкнул водитель.‒ Здесь произошел несчастный случай.

Очевидно. Я посмотрела в окно. В центре Мэдисон-Авеню без сознания лежала девочка моего возраста. Её руки и ноги сгибались под неестественными углами. Хуже всего выглядела голова, чуть не оторвавшаяся от шеи. Только небольшой участок кожи удерживал её от обезглавливания.

‒ Саймон,‒ сказала я. ‒ Не думаю, что она будет жить.

Саймон склонился через меня посмотреть на место происшествия.

‒ Ох, боже мой,‒ просто прошептал он перед тем как упасть в обморок. Я сильно сомневалась.

***

В больнице я подождала, когда врачи обследуют Саймона Грина. Врачи определили, что помимо потери крови с ним ничего серьезного не произошло. Они зашили рану на виске. А так как он потерял сознание, они оставили его на ночь для наблюдения.