Алая нить - Эвелин Энтони

Альдо похоронили по всем правилам, и родственники Сальвиатти похоронили своего сына рядом с ним. Уличное движение останавливалось, чтобы пропустить похоронные процессии, на старой родине разыскали несколько родственников Фабрицци, их усадили в машину главных плакальщиков, потому что жена и дочь были больны и не могли присутствовать на церемонии. Цветы были роскошные. Все собрались в церкви и на кладбище: главы «семей», многочисленные представители от Флориды, Чикаго, Детройта, все боссы Нью-Йорка. Вытирали слезы, когда гробы опускали в землю и кропили святой водой. Все было сделано честь честью, с уважением и торжественностью, которые пристали человеку такого ранга, как Альдо. Жаль, что пришлось его убрать, но он сам виноват. Никаких личных чувств, никакого удовлетворения, никакого сведения счетов не было. Только деловая необходимость, все они понимали, что дело – это самое главное.

Клара сидела сложив руки. Она оглядывала посетителей, одного за другим. Джо Нимми, старый друг отца еще с уличных дней. Его племяннице дали приют в этом самом доме. Джамбино, боссы Бруно, главы более мелких «семей». Лука Фалькони не пришел. Он болен, сказали ей. Брат Стивена Пьеро тоже отсутствовал, он уехал из города по делам. Был только двоюродный брат, Сполетто.

– Спасибо, что вы пришли, – сказала она. – Моей матери лучше, чем мне. Она ушла быстро и без страданий. Что до меня, то я смирилась. Я потеряла отца и мужа. Двух мужей. Я испытала достаточно горя.

Раздался сочувственный говор.

– Да, Клара, – сказал Джо Нимми. – Господь знает, как тебе тяжело. Мы все тебе сочувствуем. И поэтому, – сказал он, слегка повысив голос, – мы здесь. Все мы твои друзья. И хотим помочь.

Она промолчала. Все они замешаны в этом. Они знают, что, говоря о смерти Стивена Фалькони, она лгала; знают, что пули предназначались для Луки, Пьеро и Сполетто. Они знают, и она тоже знает, что это комедия, но ломают ее с определенной целью. Все дело в этой цели. Теперь ей скажут, что это за цель.

– Я рада принять вашу помощь, Джо. Буду благодарна за нее, – произнесла она.

– Так мы и думали, – сказал он, ласково улыбаясь. – Мы желаем тебе счастья, Клара. Тебе теперь не надо заботиться о маме, и у тебя есть шанс. Бизнес твоего папы в надежных руках. Никаких неприятностей не было; мы выделили часть и тебе. Ты увидишь, мы были достаточно щедры.

– Спасибо, – сказала Клара. Они налетели на имущество Альдо, как вороны на падаль. – Спасибо, я знаю, вы сделали все, как лучше для меня, и знаю, что вам не будет покоя, пока вы не найдете убийц моего отца и моего мужа.

Они ждали, что она заговорит об этом. Джамбино сказал:

– Мы до них доберемся и посчитаемся с ними; и за Бруно тоже. Он был хороший парень. Мы его знали с детства. – Снова послышался одобрительный говор.

– Но пока, – снова вступил Джо Нимми, он слегка наклонился к ней, держа сжатые руки перед собой, говорил ласково, как дядюшка: – Пока лучше предоставь все нам. Это наше дело, Клара. Больше не думай об этом. Если бы мой старый друг был сейчас с нами, я знаю, чего бы он хотел от тебя. Я знал его, как родного брата.

– Скажите мне, – попросила Клара, – скажите, чего бы хотел от меня отец?

Джо беспокоил этот алый рот; он не сводил с него глаз. На старой родине, когда мужчину убивали, женщины целовали его раны, прежде чем призвать к вендетте.

– Он хотел бы, чтобы ты уехала, – сказал он. – Сменила обстановку. Оставила этот дом, развеяла горе. Тебе нужен длительный отдых. Полгода, может быть, год. – Он ободряюще улыбался ей, чуть склонив голову набок. – Верь мне, Клара, для тебя это самое лучшее.

Она улыбнулась ему в ответ. Алые губы приоткрылись и снова сомкнулись. Она очень тихо произнесла:

– Вы хороший советчик, Джо. Папа всегда это говорил. Вы правы; он тоже почитал вас как родного брата.

Кто-то предложил ей погостить у него на Багамах.

– Сногсшибательная вилла, Клара. Полно прислуги, все, что хотите, и на любой срок. Приезжайте, будьте как дома.

Она поблагодарила за предложение.

– Вы добры ко мне, – сказала она. – Я ценю ваше приглашение. Я ценю все, что папины старые друзья сделали для него и для меня.

Виктор ткнул брата локтем в бок.

– Она на что-то намекает или как? – прошептал он.

Рой тоже ткнул его, призывая молчать. Он сказал:

– Для вас мы сделаем все, Клара. У нас нет владений за пределами города, но кроме этого... – Он не закончил фразы.

Она оглядела их и медленно поднялась с кресла Альдо. Черное траурное платье висело на ней мешком.

– У меня есть место, где я могу пожить. Достаточно далеко отсюда.

Старые друзья отца подходили и обнимали ее; другие, не столь близкие, жали руку. Все обещали помочь.

Подошел Тино Сполетто. Он слегка поклонился.

– Дон Лука говорит, что сделает для вас все, только скажите.

Он был худой, бледный, в очках, с высоким лбом, готовым скоро перейти в раннюю лысину. На миг он посмотрел Кларе в глаза; его глаза были искажены толстыми стеклами очков. Никогда в жизни он не боялся женщин и редко боялся мужчин, несмотря на небольшой рост и вес. От Клары у него мороз пробежал по коже.

– Я благодарна дону Луке, – сказала она. – Передайте ему, чтобы скорее поправлялся. – Она отвернулась.

Она не пошла к двери, только попрощалась; они по очереди выходили из дома и садились в машины с уже заведенными двигателями. Она стояла за шторами, пока не отъехал последний. Улица была пуста. Она осталась одна в доме. Она угощала их вином и традиционными оливками. Некоторые курили, и в комнате еще плавал дым, заметный при искусственном освещении. Был сырой облачный мартовский день, и тяжелые шторы не отдернули до конца. Дом траура, дом мрака. Клара нашла сигарету, закурила, потом открыла буфет, налила чистый виски со льдом. «Клара, Клара, – возмущалась ее бедная покойная мать, – ты пьешь как мужчина...»

Они договорились об убийстве. Они нарушили свою клятву Альдо и решили не трогать Фалькони. Связались с людьми, которых нанял отец, и указали им другую цель. Так просто. А теперь пришли с сочувствием, с предложениями помощи, а на деле – дать ей понять, чтобы она убиралась прочь и не думала поднимать шум. Она села, но не в отцовское кресло – это был жест специально для них, – а на диван, где они обычно сидели вдвоем. Она выпила виски, докурила сигарету. Больше она не принимает лекарств. Никаких транквилизаторов. Теперь ее лечение – отдых и покой. Она сыграла роль, какая от нее требовалась, потому что знала не хуже их, что она беспомощна. Она не может нанести ответный удар. Они – мужчины, обладающие властью. Она всего лишь женщина, и ради нее никто не пойдет против них. Ни за какие деньги. Ей остается лишь изгнание и безвестность. Вилла на Багамах – она засмеялась вслух. Место, где за ней можно следить, где мафия пользуется влиянием и имеет друзей.