Эльфийский клинок - Ник Перумов

“Кони! Пора вести коней!” — пронзила хоббита ужасная мысль, и он со всех ног бросился назад, к Довбуру. Тот уже выводил лошадей из лощины. Они поспешно вскочили в седла и погнали животных влево, стараясь срезать как можно больше. Внизу не утихали крики, но звона стали слышно не было, однако то и дело доносились звонкие хлопки арбалетов.

Ветви хлестали хоббита по лицу, и пришлось думать лишь о том, чтобы уберечь глаза. Однако они быстро миновали заросли и вырвались на склон. Над телегами уже клубилась пыль — гномы и люди не жалели кнутов; разбойники беспорядочно метались по противоположному склону.

— Гони! Гони же! — донесся до хоббита неистовый голос Торина.

В это мгновение над ухом хоббита что-то остро и неприятно взвизгнуло — с той стороны Теснины “зеленые” били по ним из арбалетов. Не раздумывая более ни секунды, хоббит рванул тетиву. Один из стрелявших ткнулся в траву, и хоббит понял, что на сей раз он попал как следует. Под копытами уже был Тракт, а рядом — серые бока фургонов и нахлестывающие коней погонщики. Травянистые склоны летели назад, уже не свистели стрелы — впереди виднелся выход из Теснины; холмы резко отворачивали в стороны, и Тракт вновь вырывался на простор привольных минхириатских равнин. Сзади еще слышались какие-то вопли и крики, но они быстро отставали. Вольный ветер бил в лицо. Сизая Теснина была позади; обоз прорвался.

Глава вторая. ПУСТЫЕ ЗЕМЛИ

Схлынула горячка первого боя, давно скрылись в подступивших вечерних сумерках Сизая Теснина и сам Забытый Кряж, на черном чистом небе зажглись огоньки звезд. Обоз шел через пустынные равнины по серой ленте Тракта, однако сидевшие на задке последнего фургона гномы не торопились разряжать арбалеты — враг мог попытаться настичь их. Забыты были страхи и сомнения; на ходу выбили днище у бочонка с пивом, в который уже раз вспоминая мельчайшие подробности боя. Глаза Фолко горели, он слушал говоривших затаив дыхание, а потом стал записывать разрозненные фразы, и вот что у него получилось.

Когда они все пробрались в становище разбойников, то нашли его покинутым. Последние разбойники уходили из лагеря к краю леса над Трактом. Люди и гномы осторожно последовали за ними. Всем в шайке действительно заправляли несколько зрелых мужчин в зеленой одежде, которые и лицом, и осанкой отличались от прочих разбойников; сейчас они погоняли своих, выходя из лагеря последними и следя, чтобы никто не сумел уклониться от боя. Несколько минут все было тихо, а потом раздался тот самый свист; они поняли, что дело началось, и тут же вскочили сами. По предложению Рогволда, дружно крикнули “Арнор!”, чтобы сбить с толку нападавших; бывший сотник попутно отдавал приказы несуществующей коннице у него за спиной, гномы же подняли ужасный шум.

И разбойники действительно испугались! Ни один из них не отважился повернуться и встретить лицом к лицу новую, неведомую опасность; почти все они без памяти бросились бежать, стараясь как можно скорее добраться до своих на другом склоне холма, и лишь “зеленые” не растерялись. Они схватились за мечи и пошли навстречу поднявшимся людям и гномам; однако их было лишь девять — ни остановить, ни даже задержать напавших товарищей Фолко они не могли. Гномы шли тесно, плечом к плечу; столкнувшись с “зелеными” воинами, они тут же опрокинули немногочисленного противника. Одного убил Дори, еще одного сразил Балин; гномьи же кольчуги оказались не по зубам мечам людей, хотя тот же Дори получил в самый первый миг чувствительный удар по плечу. Одетые в зеленое поспешно отступили, продолжая, однако, огрызаться, и на самой границе леса еще один из них погиб от руки вырвавшегося вперед Рогволда. Шестеро оставшихся поняли, что сопротивление бессмысленно, однако прежде, чем они смогли оторваться от наседающих гномов, Строи, умело отбив отчаянный удар, спокойно опустил топор на незащищенную шею противника.

Ехавшие с обозом их спутники остались невредимы; лишь Малышу пришлось взяться за меч, остальные отбились стрелами.

— Но на какой рожон лезли, на какой рожон! — захлебываясь смехом, словно в недоумении качая головой, говорил Алан. — Ведь они передавить бы могли нас, как курей!

— Да, не остановись те, что справа лезли, всем бы нам крышка! — подхватил Дори. — И почему они вообще так безоглядно бросились?

— Привыкли не встречать отпора, — заметил Рогволд, делая добрый глоток отличного пригорянского пива, предусмотрительно захваченного в дорогу Малышом. — А как столкнулись с чем-то непредвиденным, так и растерялись. Понятное дело — крестьяне, куда им…

Фолко почему-то сразу же вспомнился Эйрик и его немногословные товарищи.

— А что это за “зеленые” такие на нашу голову взялись? — подивился Игг. — Вот ведь новая напасть! Эти, пожалуй, из настоящих будут…

— Верно, — кивнул Рогволд. — Сдается мне, они из Ангмара.

— А это мы сейчас выясним откуда, — вдруг оживился Малыш и нырнул куда-то в глубь фургона.

В темноте послышались какая-то возня, пыхтенье, неразборчивые голоса, и вскоре на передок вновь вылез Малыш, таща за ворот очумело вертящего головой разбойника — невысокого мужика средних лет, с густой полуседой бородой.

Все так и ахнули. Никто не заметил, как Маленький Гном сумел схватить его; со всех сторон посыпались вопросы; ехавшие верхами люди и гномы вмиг оказались у фургона Малыша. Сам Малыш, чрезвычайно польщенный, важно отвечал, что этот разбойник не сам запрыгнул в телегу, а сделал это лишь по особой его. Малыша, просьбе, подкрепленной некоторым весьма весомым доводом, после чего любезно согласился во избежание досадных недоразумений, чтобы ему связали руки и ноги его же собственным поясом. Как выяснилось, этот разбойник наскочил на Малыша как раз в тот момент, когда гном пытался забраться обратно в фургон после схватки с “зелеными”; мужик, видать, совсем очумел от страха и вознамерился было прошмыгнуть мимо, но Малыш исхитрился и ухватил его за шиворот, приставив ему к горлу даго.

— Славно! — развеселился Рогволд. — Сейчас мы его допросим.

Бывший сотник пересел со своего коня в фургон и рывком повернул к себе перепуганного мужика.

— Кто такой? Откуда родом? Как попал в шайку? — Голос ловчего звучал жестко. — Отвечай и не бойся — мы не дружинники и не судьи.

— Дрон я, Дрон, сын Рифа из Алдрина, — пролепетал пленник. — Неурожай у нас, дожди были, хлеб не уродился. Мы шерифу отписывали, чтобы, значит, помощь нам какую дали — не пухнуть же с голоду! А от него ни слуху ни духу. Есть-то надо! Вот… А потом дружок один и надоумил. Пойдем, говорит… Ну я пошел. А что было делать? У нас полдеревни с отрядом ушло. А нам еще и дружинников на постой грозили определить.