Перегрузка - Артур Хейли

Но Георгос был уверен в своем умении и в том, что завершит всю работу вовремя.

Его лицо радостно засветилось при воспоминании о словах Бердсона, сказанных при первом обсуждении плана операции:

"Если ты все правильно сделаешь, ни один человек не выйдет из отеля живым”.

Бердсон, конечно, молодец, принесенных им денег хватило на приобретение всего необходимого, хотя стоимость всех покупок оказалась выше, чем предполагалось.

Не следовало забывать и о том, что именно Бердсон придумал отвлекающий маневр, который должен был помочь Георгосу и его сообщникам незаметно пронести бомбы в отель.

На деньги Бердсона Георгос купил бывший в употреблении, но все еще в хорошем состоянии пикап “додж”, по случайному совпадению выкрашенный в красный цвет. Он оплатил покупку наличными и смастерил фальшивые документы, чтобы впоследствии было трудно установить, чья это собственность.

Пикап был спрятан в укромном частном гараже, примыкающем ко второму укрытию “Друзей свободы” – недавно арендованному помещению в городском районе Норд-Касл, о котором знал только Георгос. Это убежище предназначалось на тот случай, если по какой-либо причине будет невозможно использовать дом на Крокер-стрит.

На бортах грузовика было уже аккуратно выведено краской “Служба противопожарной безопасности”. Интересной находкой Георгоса был выбор открытого пикапа. Содержимое кузова – невинные огнетушители – выставлялось всем на обозрение.

Собственное транспортное средство Георгоса – его старый фургон “фольксваген” – находилось в гараже стоянки неподалеку от дома на Крокер-стрит. Предполагалось, что “фольксваген” не будет задействован в операции.

По плану Бердсон должен был вывести к отелю сотню сторонников “Энергии и света” на демонстрацию протеста против “ГСП энд Л” как раз в то время, когда подвезут и разгрузят огнетушители.

Демонстранты явятся достаточной помехой полицейским и силам безопасности, отвлекут их внимание, что позволит красному “доджу” остаться незамеченным.

Бердсон достал, как и обещал, эскиз плана первого этажа и антресолей отеля “Христофор Колумб”. После изучения плана Георгос несколько раз посетил отель, чтобы уточнить подробности и определить точное и окончательное место расположения огнетушителей со взрывчаткой на нижнем этаже.

Тогда же Георгос выяснил, что служащие отеля постоянно были заняты, временами просто предельно, и любой мог спокойно появиться на служебной территории, не вызывая к себе интереса. Чтобы убедиться в этом, Георгос в третий свой визит в отель надел серо-голубой комбинезон-униформу с вышитыми на нем словами “Служба противопожарной безопасности”. Планировалось, что так будут одеты участвующие в операции члены организации “Друзья свободы”.

Никакого беспокойства. Никаких проблем. Ему даже дружески кивали сотрудники различных служб отеля, которые не нашли ничего необычного в его появлении. Когда “Друзья свободы” проникнут в отель, им придется всем встречным вежливо улыбаться и бормотать всякие глупости вроде “простите меня”, “да, сэр”, “нет, мадам”, “пожалуйста”, но чего не сделаешь ради революции!

На тот экстренный случай, если борцов за свободу остановят, Бердсон напечатал специальные ордера на выполнение работ от службы противопожарной безопасности. Они были уже заполнены и гласили, что огнетушители должны быть доставлены в отель для последующей установки. Бердсон также подготовил на бланке отеля разрешения для персонала службы противопожарной безопасности на беспрепятственный вход в отель. Он достал фирменную бумагу во время одной из своих вылазок в “Христофор Колумб”, взяв ее с гостевых столиков на первом этаже.

Кажется, они продумали все.

Лишь одно доставляло Георгосу смутное беспокойство – Иветта. После той ночи, четыре месяца назад, когда ему пришлось устранить двух свиней из охраны на горе рядом с Милфилдом, он больше не доверял Иветте. Ее надо было убрать.

Дело это не было трудным, но Георгос пока откладывал его. Она приносила пользу. Хорошо готовила и вполне устраивала его в постели, что было для него в последнее время немаловажным. По мере приближения операции ему все чаще требовалась женщина.

Георгос ни словом не намекнул ей о готовившихся взрывах в отеле “Христофор Колумб”, но она, наверное, догадывалась о том, что предстоит какая-то важная операция. Может быть, по этой причине она была молчалива и угрюма последние несколько недель. Ну да не беда. Сейчас у него слишком много более важных дел, но скоро он должен будет избавиться от Иветты.

Удивительно! Даже сама мысль об убийстве Иветты вызывала у него эрекцию. Георгос вернулся к своим записям в журнале.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Глава 1

В номере – люкс на двадцать пятом этаже отеля “Христофор Колумб” – Леа оторвала взгляд от тетради, в которой она писала.

– Папа, – сказала она. – Можно, я спрошу тебя о чем-то личном?

– Да, конечно.

– У вас с мамой теперь все в порядке? Ниму потребовалась секунда-другая, чтобы понять смысл вопроса дочери. Потом он быстро ответил:

– Да, в порядке.

– И вы не… – Леа запнулась. – Вы не собираетесь расходиться?

– Если ты из-за этого беспокоишься, – сказал он, – то не стоит. Этого не случится, я надеюсь, никогда.

– О, папа! – Леа бросилась к нему и крепко обняла. – О, папа, я так рада!

Ее юное нежное личико, влажное от слез, прижалось к его щеке. Он обнял ее и ласково погладил по волосам.

Они были вдвоем, потому что Руфь и Бенджи несколько минут назад спустились вниз попробовать мороженое, которым славился отель. Леа предпочла остаться с Нимом, заявив, что хочет доделать домашнее задание, которое она взяла с собой. А может быть, догадывался он теперь, чтобы задать этот важный вопрос.

Знают ли вообще родители, размышлял Ним, что творится в душах их детей, что переживают они из-за эгоизма и легкомыслия родителей? Он вспомнил, как Леа, общаясь с ним по телефону, когда они с Бенджи оставались у Нойбергеров, старательно избегала разговора о маме. Какое мучение испытывала тогда Леа, чуткая и все понимающая четырнадцатилетняя девочка! Ему стало стыдно. Вставал вопрос, следует ли сказать детям правду об условии Руфи? Вероятно, придется. Конечно, это вызовет беспокойство – такое же, какое испытал и продолжал испытывать Ним. И все-таки будет лучше, если Леа и Бенджи узнают обо всем сейчас. Ним решил, что обсудит это с Руфью в ближайшие несколько дней.

Леа как будто почувствовала его тревогу.

– Все в порядке, папа. Все в порядке. – Затем, быстро переключившись, как бывает в юности, она выскользнула из его объятий и вернулась к своим делам.

Он подошел к окну, из которого открывался вид, похожий на панораму с почтовой открытки. Историческая часть города, порт, заполненный судами, и два самых знаменитых в мире моста – все было тронуто золотом клонящегося к закату солнца.

– Эй, – сказал он через плечо. – Какой фантастический вид.

Леа, улыбаясь, подняла глаза.

– Да. Конечно.

По крайней мере одно ясно: то, что он взял семью на съезд Национального института энергетики, оказалось хорошей идеей. Дети были в восторге, когда они все сегодня утром регистрировались в отеле. Леа и Бенджи, которых взяли из школы на четыре дня, получили задание, в том числе им поручили написать рассказ о самом съезде. Бенджи, обдумывая свой рассказ, выразил желание послушать завтра речь своего отца. Конечно, было не принято допускать ребенка на деловые мероприятия НИЭ, но Ниму удалось это устроить. Для семей существовала другая программа – поездка по гавани, посещение музеев, кино, – и Руфь с детьми могла к ней присоединиться.

Через некоторое время Руфь и Бенджи вернулись в номер. Со смехом они сообщили, что им пришлось попробовать по два стаканчика, прежде чем их пригласили в зал мороженого трехзвездного класса.

Второй день съезда.

Рассвет был светлым и безоблачным, солнце струилось в окна. Ним, Руфь и дети наслаждались роскошным завтраком, поданным в номер.

Во время завтрака Ним еще раз просмотрел текст доклада. По программе он был назначен на десять утра. В самом начале десятого Ним отправился на лифте вниз, на первый этаж.

Существовала причина, по которой он сначала направился туда. Из окна номера он увидел на улице что-то вроде демонстрации, и ему было интересно знать, кто и зачем ее устроил.

Выйдя из парадных дверей отеля, он понял, что это была все та же знакомая толпа – движение “Энергия и свет для народа”. Около сотни человек различного возраста шествовали, скандируя лозунги. “Неужели им никогда не надоедает, – удивился он, – и они ничего не хотят знать, кроме собственной точки зрения?"

Они размахивали своими обычными плакатами:

"ГСП энд Л” надувает потребителей”; “Пусть народ, а не зажравшиеся капиталисты, владеет “ГСП энд Л”; “Энергия и свет для народа” требует общественного владения коммунальными предприятиями”; “Общественное владение – гарантия снижения тарифов на электричество”.