Изумруды к свадьбе - Виктория Холт

Прошло довольно много времени, прежде чем я сказала:

– Вы боитесь того, что может сделать Жан-Пьер.

– В последнее время он очень изменился.

– Он просил меня выйти за него замуж, он убедил Женевьеву, что она влюблена в него. Что еще?

Мадам Бастид колебалась.

– Вероятно, я не должна говорить вам. Но с тех пор как я узнала, это не выходит у меня из головы. Когда графиня убежала от восставших и укрылась здесь, она в знак благодарности оставила Бастидам маленькую золотую шкатулку. Внутри этой шкатулки был ключ.

– Ключ?

– Да, маленький ключ. Я никогда раньше таких не видела. На конце его королевская лилия.

– И дальше?

– Шкатулка предназначалась нам. Она стоила огромные деньги. Ее потом надежно спрятали про черный день. А ключ должен был храниться в ней, пока его не потребуют. И до тех пор его не следовало никому отдавать.

– И его так никто никогда и не спросил?

– Нет, никогда. Согласно истории, которая передается из поколения в поколение, мы не должны были даже упоминать о ключе, чтобы он не попал в чужие, нечестные руки. И мы так никогда и никому не говорили ни о ключе, ни о шкатулке. Кто-то вспомнил, будто графиня говорила о двух ключах, что один хранится в нашей шкатулке, а другой спрятан в замке.

– Где этот ключ? Можно взглянуть на него?

– Он исчез не так давно. Я уверена, что кто-то его взял.

– Жан-Пьер! – прошептала я. – Он пытается найти замок, к которому подходит ключ.

– Вполне возможно.

– И если он найдет?

Мадам Бастид сжала мою руку.

– Если он найдет, что ищет, то больше не будет ненавидеть графа.

– Вы имеете в виду изумруды.

– Если Жан-Пьер завладеет изумрудами, то возьмет их себе. Боюсь, что эта навязчивая идея крепко засела у него в голове и так же неизлечима, как рак. Даллас, страшно подумать, куда она может завести его!

– Вы не могли бы поговорить с ним?

Она покачала головой.

– Бесполезно. Я уже пыталась. Я очень полюбила вас и не хочу, чтобы вы страдали. Здесь все кажется таким мирным и спокойным, но это только на поверхности. Никто из нас не показывает истинное лицо. Вы не должны быть втянуты в этот многолетний раздор. Уезжайте домой и начинайте все сначала. Со временем происшедшее станет казаться вам сном, и вы будете воспринимать нас как кукол из театра теней.

– Этого не может быть!

– Ах, моя милая, все может быть – такова жизнь.

Я рассталась с мадам Бастид и вернулась в замок в твердой уверенности, что нельзя больше ходить вокруг да около. Пришло время действовать, но как – я пока не знала.

Половина седьмого утра – сигнал к сбору винограда. Со всей округи мужчины, женщины и дети отправились на виноградники, где Жан-Пьер и его отец должны были расставить всех по своим местам. По крайней мере, хоть сегодня, говорила я себе, не может быть никаких других забот кроме сбора урожая.

Согласно старинному обычаю, на кухне готовилась еда для всех сборщиков.

Едва на гроздьях высохла роса, закипела работа. Сборщики трудились парами. Один бережно срезал гроздья, откладывая в сторону некачественные, а другой принимал и складывал их в ивовую корзину, следя за тем, чтобы ягоды не помялись.

С виноградников доносилось пение. Это тоже был старинный обычай. О нем мне как-то рассказывала мадам Бастид и даже привела слова одной из песен: «Уста, занятые пением, не занимают рот виноградом».

В то утро я тоже отправилась на виноградники посмотреть на сборщиков. Жан-Пьера нигде не было видно. Он, должно быть, был слишком занят, чтобы искать встречи со мной или Женевьевой, даже слишком занят, чтобы ненавидеть графа.

Мадам Бастид, мой добрый друг, советовала мне уехать. Я очень хотела знать, не намекает ли граф своим явным нежеланием встретиться со мной на то же самое. Да, он испытывал ко мне некоторое расположение, и эта мысль будет согревать и поддерживать меня, когда я уеду отсюда. Как только станет совсем грустно, я примусь напоминать себе: он все-таки относился ко мне очень хорошо. Любовь? Я, очевидно, не из тех, кто способен внушить великую страсть.

Эта мысль заставила меня рассмеяться. С одной стороны, граф – светский, опытный, утонченный, с другой – непривлекательная женщина, занятая только работой и гордящаяся здравомыслием, которого, как она продемонстрировала своим поведением, у нее вовсе и не было. Но все же – я напоминала себе – он испытывал ко мне добрые чувства.

Я достала из кармана ключ. Надо отдать его графу. А потом сказать: «Работа почти уже закончена. Я скоро уезжаю». Но у Жан-Пьера есть точно такой же ключ, и он так же, как и я, ищет подходящий замок!

А не Жан-Пьер ли следил за мной? Если да, то видел ли он меня на кладбище в тот день? Не боится ли он, что я найду то, что так безнадежно ищет сам? Он не должен забрать изумруды себе. Какие бы оправдания он ни придумывал, это будет самой настоящей кражей, и если его поймают...

Я думала о тех несчастьях, которые свалятся на Бастидов, которых я так полюбила. Было бы бесполезно пытаться переубедить Жан-Пьера. Выход был только один: найти изумруды раньше его. Если они в замке, то обязательно должны находиться где-то в подземелье.

Мне представилась прекрасная возможность для поисков, так как в замке наверняка никого не было. Я вспомнила, что у двери в подземную тюрьму видела лампу, и на этот раз решила зажечь ее, чтобы повнимательнее осмотреть стены. Отправившись в центральную часть замка, я спустилась по каменной лестнице и подошла к входу в подземную тюрьму. Когда стала открывать тяжелую дверь, она уныло заскрипела.

В лицо пахнуло холодом. Я зажгла лампу и подняла ее над головой. Она осветила влажные стены, покрытые грибковой плесенью, выбитые в каменной стене камеры-клетки, несколько колец в различных местах, к которым крепились цепи прикованных к ним узников.

Где тут можно было найти замок, к которому подходил мой ключ?

Я шагнула во мрак, и мной тут же овладело чувство ужаса и безнадежности. Казалось, что буквально каждый нерв моего тела предупреждал меня: «Уходи отсюда. Здесь опасно». Мне опять почудилось, что за мной следят. Я понимала, что когда найду то, что искала, тогда-то мне и будет грозить реальная опасность. О, Жан-Пьер, думала я, неужели вы сможете причинить мне вред, если на карту будут поставлены изумруды замка Гайяр.

Мои пальцы дрожали. Я презирала себя и была не лучше слуг, которые не спускались сюда, так как боялись призраков прошлого.

– Кто здесь? – закричала я. Таинственное и мрачное эхо ответило мне. Я понимала, что следует немедленно выбираться наверх. Инстинктивно я чувствовала, что мне нельзя приходить сюда одной.

– Есть здесь кто-нибудь? – повторила я.