Нюрнбергский эпилог - Аркадий Полторак

Английский прокурор Робертс предъявляет Иодлю обвинение в варварской, без всякого предупреждения бомбардировке Белграда. Но, задавая этот вопрос, он не учел того, на что давно обратил внимание Иодль. Англичанин не заметил осторожности, проявленной главным американским обвинителем Джексоном при допросе Геринга. Тот в течение нескольких дней потрошил подсудимого № 1, однако ни разу не коснулся тотальных воздушных бомбардировок, осуществлявшихся люфтваффе.

Я помню, как поразило меня это обстоятельство. После окончания допроса Геринга я спросил у американского обвинителя, почему среди множества обвинений, предъявленных им бывшему рейхсмаршалу, не фигурировало обвинение в бомбардировке германской авиацией мирных городов? И Джексон ответил:

— Видите ли, как-то неудобно, находясь здесь, в Нюрнберге, где не осталось почти ни одного целого здания, кроме того, в котором мы заседаем, обвинять немцев в бомбардировках.

Да, хорошо известно, что на последнем этапе войны англо-американская авиация без всякой военной необходимости бомбила многие германские города, в результате чего погибло несколько сот тысяч человек гражданского населения. Достаточно вспомнить бомбардировку Дрездена, во время которой было убито много тысяч граждан. Джексон исходил из того, что возлагать на весы Фемиды даже тяжкие преступления нацистов можно только «чистыми руками».

Английский обвинитель Робертс не учел этого и задал Иодлю вопрос:

— Как вы думаете, сколько гражданского населения, сколько тысяч людей погибло во время бомбардировки Белграда без предупреждения?

И Иодль не замедлил с ответом:

— Я не могу этого сказать, но не больше чем десятая часть того числа, которое было уничтожено в Дрездене, когда вы уже выиграли войну.

Еще раз Иодлю удалось воспользоваться аналогичным просчетом английского обвинителя, когда тот извлек на свет белый документ под названием «Продолжение войны против Англии». Автор этого документа Иодль писал: «Если политические мероприятия окажутся безрезультатными, то волю Англии к сопротивлению придется сломить силой». И в числе других мер для этого бывший начальник штаба оперативного руководства ОКВ предлагал «террористические налеты на основные английские населенные пункты».

Огласив документ, обвинитель Робертс спрашивает Иодля:

— Здесь говорится о террористических налетах на основные английские населенные пункты. Вы хотели бы сказать что-нибудь в оправдание этой фразы?

— Да, — отвечает Иодль, — я признаю тот факт, что здесь выразил ту мысль, которую впоследствии англо-американская авиация осуществила с таким совершенством.

Такие внешне эффектные ответы на некоторые вопросы английского обвинителя позволили Иодлю, правда ненадолго, отвлечь внимание от того факта, что разрушение мирных городов производилось германской авиацией задолго до налетов союзной авиации. Это были хотя и редкие, но удачные для Иодля минуты процесса.

Иодль «весьма сожалеет»

Но вот английского обвинителя сменяет заместитель главного советского обвинителя Ю. В. Покровский. Он предъявляет Международному трибуналу документ ОКВ, в котором предписывается «сровнять Ленинград а землей, полностью разрушить его с воздуха и земли». Документ подписан Гитлером и Иодлем.

Кейтель, если бы этот документ подписал он, ответил бы обвинителю, что, конечно, не одобряет такого варварского акта, но приказ фюрера есть приказ в последней инстанции. Иодль тоже остается верен своей тактике. Он ищет объяснения. Ищет и находит его.

Воодушевленный собственными ответами Робертсу (которые, кстати, очень понравились Герингу), он собирается нанести удар и советскому обвинителю. Начинается поединок.

Я наблюдаю за Иодлем. В его глазах блеск. Время от времени он многозначительно посматривает на скамью подсудимых. Юрий Владимирович Покровский спокоен, хотя понимает, что Иодль просто так не сдастся. И вот подсудимый начинает разъяснять ему, будто план разрушения Ленинграда возник не сам по себе, будто немцы такого и в мыслях не имели бы, если б не одно обстоятельство, увы, вынудившее их к подобной мере. Иодль хотел бы напомнить господину советскому обвинителю печальные для немцев события, когда они вошли в Киев. Германские войска, заняв столицу Украины, разместили свои штабы и службы в центре города. И вдруг все эти дома (Иодль подчеркнул, именно те дома, в которых разместилось командование) взлетели на воздух. «Большевистские фанатики», отступая из Киева, оказывается, минировали многие здания, и город, таким образом, стал ловушкой.

После этого между Покровским и Иодлем возник спор по поводу даты захвата немцами Киева. Я слушал их полемику, и мне не совсем было ясно, к чему она.

Иодль сообщил, что в первые дни сентября германское верховное командование получило сведения от фельдмаршала фон Лееба о взрывах в Киеве. Покровский тут же уличил Иодля в искажении факта: Киев был захвачен немцами позднее, а потому в Берлине не могли получить в начале сентября такое донесение от фон Лееба. Иодль настаивает:

— Насколько я помню, Киев был занят в конце августа. Мне кажется, это было двадцать пятого августа или около этого.

Покровский. Не припомните ли вы, когда Гитлер в первый раз сказал о том, что намерен стереть Ленинград с лица земли?

Иодль. Извините, господин обвинитель, я все время ошибался, называя эту дату. Приказ фюрера датирован седьмым октября. Очевидно, ваши данные правильны. Я ошибся на один месяц. Мы заняли Киев действительно в конце сентября. Сведения от Лееба поступили к нам в первых числах октября. Я ошибся. Весьма сожалею.

Можно было подумать, что Покровский только и стремился уличить Иодля в незнании даты захвата Киева. Но это, конечно, не так.

Иодль готов согласиться с тем, что приказ об уничтожении Ленинграда был подписан им 7 октября 1941 года. Как-никак 7 октября это позже, чем дата захвата Киева, и это позволяет сделать ссылку на события в Киеве. Подсудимый сам охотно цитирует этот документ. Действительно, там имеется ссылка на речение фюрера о том, что «капитуляция Ленинграда, а позже и Москвы не должна быть принята даже в том случае, если бы она была предложена противником». До того как города будут взяты, «они должны быть превращены в развалины артиллерийским огнем и воздушными налетами».

Одно лишь слово подводит Иодля. Приказ о разрушении Москвы и Ленинграда начинается так: «Фюрер снова решил, что капитуляция...» «Снова!» А что же было раньше, и когда это было?

Советский обвинитель помогает Иодлю освежить память. Он предъявляет документ № Л-221 — протокол совещания у Гитлера от 16 июля 1941 года. Читатель уже знает, что это как раз то самое совещание, на котором шла распродажа советских территорий. В протоколе указывается, что на Ленинградскую область «претендуют финны». А дальше черным по белому записано указание Гитлера «сровнять Ленинград с землей» и только после этого «отдать его финнам».

Покровский передал протокол Иодлю. Тот внимательно всматривается в текст. Обвинитель спрашивает, нашел ли подсудимый цитированное место и убедился ли в том, что это было задолго до того, как стали известны события на Крещатике.

Иодль. Да, это было за три месяца до того дня.

Покровский. Это было значительно раньше того дня, когда произошли какие-либо пожары и взрывы в Киеве, не так ли?

Иодль. Совершенно правильно.

Такое признание свидетельствовало о полном поражении Иодля. Его, как мелкого мошенника, поймали за руку. И может быть, именно в тот момент он вспомнил старую истину, что лжецу нужна очень хорошая память, даже лучше, чем та, какой славился сам Иодль. После этого скандала бывший начальник штаба оперативного руководства ОКБ, видимо, стал склоняться к тому, что в линии поведения, избранной Кейтелем, есть и свои достоинства. Во всяком случае, Иодль понял: в только что закончившемся поединке с советским обвинителем он положен на обе лопатки. Не в первый и далеко не в последний раз.

Много свидетелей прошло перед Международным трибуналом. На некоторых из них подсудимые полагались всецело. Но я уже рассказывал о любопытных ситуациях, которые складывались иногда в результате чрезмерных усилий таких свидетелей помочь своим друзьям на скамье подсудимых. Читатель помнит конфузы с Мильхом, Боденшатцом. Нечто аналогичное случилось и с одним из свидетелей, вознамерившихся обелить Иодля.

Им был генерал танковых войск фон Форман. Некогда он вместе с Иодлем служил в штабе сухопутных сил. Желая, видимо, помочь своему бывшему сослуживцу, фон Форман показал, что еще до захвата Гитлером власти Иодль в товарищеских беседах весьма критически отзывался о фюрере, «часто употреблял по отношению к Гитлеру такие выражения, как „шарлатан“, „преступник“. Свидетель выразил надежду, что суд учтет „антигитлеровские настроения“ Иодля.