Бей или Беги, ведьма! Дитя магии - Евгения Горюнова

— Нет, зашептала вмиг пересохшими губами, — нет, нет, нет… Нет!

— Прости, но ты нужна живая, а вот он, скорее конкурент! — самодовольным тоном заявил Илья. Последнее произнесенное слово откликнулось во мне зыбкими воспоминаниями о чем-то важном и неприятном.

— Лена, — прошептал Лешка, — Лена, ты такая чудесная, ты сильная. Спали его к чертям, теперь… ты сможешь.

— Что? Что ты имеешь ввиду?

— Не жалей ни о чем. Так надо. Я не хочу стать как он. Они будут использовать нас даже после смерти… То, что они хотят сделать с тобой… Я не могу допустить… Но мне… уже поздно, — он говорил слабее с каждой секундой, глаза его медленно затягивало пеленой бессознательности.

— Леша! Лешка, не оставляй меня! Мы же только нашли друг друга!

Я хотела освободить Лешку от пронзивших его щупальцев, но меня остановила мелькнувшая мысль: «нельзя открывать рану, хлынет кровь, и он умрет за секунду». Илья отвлекся на что-то.

— Все мы дети эксперимента, жестокого и ужасного, — шептал Леша. — Отец только верхушка айсберга…

— Ну, все, хватит! — прокричал Илья, — нам пора! Не хочу еще и с остальными твоими дружками воевать! — он попытался оплести меня щупальцами, но я махнула ножом раз, другой.

— Сила, — Леша говорил одними губами, — твоя тьма подхватит мой огонь.

Понимая, что он хотел от меня, я не могла этого сделать. Во мне сейчас по большей части сила вампира, в скрытом резерве — тьма. Обращусь к ней, и неизвестно какие последствия будут. Да и подхватывать чужие заклинания я еще не умею.

— Лена, — прервал мои раздумия брат, — так надо… Обещай… носить кольцо… иногда. — Он с усилием сглотнул кровь, пузырящуюся на губах и заполнявшую его горло и рот. Улыбнулся, — я был счастлив рядом с тобой.

Я почувствовала, как в районе его солнечного сплетения разгорается жар и свет, возникший прямо из тела становится ярче. Леша обмяк, мотнулась голова на моих руках, прикрытые глаза уставились невидящим взглядом куда-то в сторону. На его лице застыла улыбка.

Я запомню ее.

Огонь разгорался и сжирал тело моего брата. Я поднялась, и, собрав все силы и волю в кулак, размазывая по лицу слезы, отпустила свою тьму на волю.

*

Михаил и Астар, практически одновременно появились возле ворот. Астар, ругаясь и отряхиваясь, материализовался из воздуха у решетки, заставив отпрянуть Советника с перекошенным от ярости лицом.

— Не могу попасть! — крикнул демон.

— Погоди! — Михаил и не надеялся на чудо, он знал, что общаться с особняком может только ведьма-хозяйка. Но все равно обратился к Дому с просьбой впустить.

На удивление, довольно быстро, по забору пошла рябь и открылась калитка возле ворот. Мужчины почти бегом проникли внутрь и застыли. Сад перед домом был вскопал каким-то нерадивым садовником, сам дом тревожил наглухо закрытыми стальными листами дверями и окнами, а нижний этаж и частично второй были оплетены шевелящейся гигантской лозой со слепо тыкающимися в воздух щупальцами. Мужчины переглянулись и бросились по дорожке за дом. Но, когда они поравнялись с особняком, от оплетенного дома выстрелило несколько щупалец и попыталось их то ли проткнуть, то ли оплести. Мужчины выяснять не стали, разом отбив атаку. Михаил заморозил и разбил отростки, а демон спалил их потоком адского огня. Им пришлось еще несколько раз отбивать атаки растения, прежде, чем они достигли заднего двора, где развернулось основное действие. Они увидели невероятного, почти вровень с домом цветок, в сердце которого, будто фантазия больного разума, торчал торс мужчины. Перед ним на коленях стояла сгорбленная фигурка Елены, в порванной местами одежде, грязная, окровавленная. Она что-то держала на руках, но из-за непонятно откуда взявшихся зарослей, мужчины не могли разобрать что.

— Она жива, но как нам убить его, не задев ее? — спросил демон. А Михаил продолжал вглядываться в эту фантасмагорическую картину.

Елена отпрянула и поднялась. перед ней полыхал огонь. Яркие, оранжево-желтые, веселые языки пламени взмывали все выше и выше, разгораясь и стремясь ввысь, к самым небесам. Девушка терла лицо, потом встала, чуть раскинув руки, на кончиках пальцев появились клубы черного дыма, превратившиеся в полноценные языки черного огня. Они стали расти и соединяться с оранжевыми языками живого огня. Монстр взревел и попытался оплести ее щупальцами, но встретил стену адского пламени. Пламя поползло по отросткам к сердцу гигантского растения.

Михаил кинулся к Лене, но демон, рванувший за ним, схватил его в охапку и повалил на землю.

— Ты с ума сошел?! Тебя это убьет!

— Она не справится, пусти! У нее нет сил!

— О чем ты?

— Кай сказал, она обессилена, — из-за этой чертовой школы, у нее не хватит ресурса!

Мужчины перевернулись на животы и, опершись на локти, лежа на грязном снегу, смотрели как полыхает, оглушая округу диким предсмертным ревом, чудовище, перед которым стоит крохотная фигурка девушки в привычных черных брючках по фигуре и некогда белой рубашке, сейчас в разводах грязи и крови. Разметавшиеся волосы с комьями грязи и листьев колыхались от порывов яростного ветра, раздувавшего адское пламя. Черное-серый дым заполнял все вокруг, не в силах выбраться сквозь купол защиты дома.

Спустя несколько минут все было кончено. Монстр еще стоял огромным костровищем, но ни рева, ни криков. Только шелест осыпающегося пепла и глухие удары отдельных обгоревших головешек, в которые превратился некогда живой человек, оказавшийся чрезмерно властолюбивым, амбициозным и глупым.

Лена осела на колени, не удержалась, упала на бок. Мужчины поднялись и кинулись к ней. Девушка не двигалась, скрючившись в комочек, только из синих глаз ее, смотрящих в небо, беспрерывно текли обильные слезы.

Глава 41

Так много лет еще впереди. Так много боли и зла внутри. Много того, что предстоит пережить. Я лишь надеюсь, что смогу выбраться из тьмы. Снова. Переживу все, что мне суждено, найду в себе силы идти. Ведь я сильнее, чем все мои страхи.

*

Еще один день прожит. Наступил другой. Всю ночь шел снег. Он сыпал нескончаемым потоком, наверное, где-то наверху сломался и не закрывается кран. Или, как кто-то высказался на похоронах, Леша таким образом с небес пытается укрыть нас и утешить. Чушь, конечно, но в моменты слабости так отчаянно хочется верить.

*

Похороны. Цирк, скорее. Иван Маркелович не приехал, экстренно сбежав в командировку. Мать Леши, Ирина Владимировна, вела себя как настоящая светская дама — аккуратный плач в кружевной платочек, с причитаниями и воскликами о несправедливости мира. Все это тут же прекращалось, как только она оказывалась одна в туалете