Посол Урус Шайтана - Владимир Малик

— Сдавайся, гяур! — кричали.

Арсен побежал вдоль стены, высматривая, нет ли местечка, по которому можно взобраться вверх. Но такого местечка не было. Зато из кустов выскочили еще несколько воинов и бросились ему наперерез. Он остановился, тяжело дыша. Сжал в руке пистолет. Однако выстрелить не удалось: с полки сдуло порох, вспышки не вышло.

Его схватили сразу трое. Потом подбежали еще двое. Он пытался вырваться, освободиться из их рук, но нападающие оказались ловкими и сильными людьми, повалили его наземь, связали.

Увидав полоненного казака, Гамид даже зашипел от радости. Подскочил — запустил руку за пазуху архалука…

Звенигора иронически улыбнулся:

— Напрасно ищешь, ага!

— Молчи! Ни слова! Убью!! — заверещал Гамид, не желая, чтоб воины узнали о пропаже султанского фирмана, и вывернул Арсену карманы.

Но и там не оказалось фирмана.

Гамид отослал аскеров вперед.

— Где фирман, урус?

— Я его спрятал, ага. Видишь — при мне его нет…

— Где спрятал? Или кому передал?

— Нет, не передавал. Поищи вон там, под горой. Может, удастся найти. — Казак насмешливо взглянул.

— Ты что мне голову морочишь? Говори правду, если хочешь жить!

Звенигора прекрасно понимал, что жить ему только до тех пор, пока Гамид не утратит надежду выпытать у него сведения о фирмане. Поэтому с самого начала повел себя так, чтоб у Гамида теплилась надежда добиться своего.

— Я и говорю правду. Фирман я запрятал. Давай, Гамид-ага, договоримся: я тебе фирман возвращаю, ты мне — жизнь!

Несмотря на трагичность положения, он не мог удержать горькой улыбки, вспомнив, что невольно повторил слова Гамида, которые тот произнес какой-нибудь час назад в хане Абди-аги…

Какая все-таки хитроумная штука — жизнь! Не успеешь глазом моргнуть, как она повернется к тебе другой стороной, преподнесет такую закавыку, которую никак не ждешь…

Гамид сразу повеселел:

— Я обещаю тебе это. Давай фирман!

— Э-е, ага, найди кого подурнее! Так дела не делаются!

Тут прозвучал гайдутинский залп. Погоня за Драганом и Златкой прекратилась. Всадники откатились назад. А Гамид, приказав одному из аскеров, подъехавшему только что, стеречь пленного как зеницу ока, помчался к своим воинам…

И вот лежит он, несколько минут назад вольный казак, а теперь недвижимая колода, в холодной и мокрой от талого снега яме и смотрит на рябое, изрытое оспой лицо своего сторожа.

— Эй, ага-джан, — обращается Звенигора к нему, — видишь, меня заливает водой… Вытащи меня на сухое!

— Не утонешь!

— Но простужусь, дурная твоя голова! Меня освободят, и я тебе эти слова припомню…

Часовой заморгал. Он не знал, кто перед ним. Дорогая одежда подтверждала, что стережет он не обычного пленника. Собственно, если вытянуть его на сухое место, какая в том вина? И аскер выволок полоненного наверх, положив против солнца под глыбой ноздреватого известняка.

Отсюда видны были дорога, группа всадников на ней и продолжавшие прибывать из Сливена воины. В отряде янычар Звенигора заметил Сафар-бея. Ага был хмурый, казался озабоченным. Увидев Звенигору, осадил коня.

— Ты? — удивился он.

— Да, Сафар-бей. Это я. Благодаря твоей милости…

Сафар-бей молча отвернулся, ударил коня. Помчался следом за своими воинами.

Вечером, после неудачного наступления на гайдутинов, Гамид приказал разбить лагерь и выставить усиленные дозоры. Запылали костры. Спахии и янычары не обращали внимания на близость гайдутинов: сила была на их стороне. Из Сливена прибыли подводы с припасами, и проголодавшиеся люди накинулись на еду.

Гамид и Сафар-бей подошли к Звенигоре. На их лица падал отсвет костра. Гамид отослал часового.

— У тебя было время, гяур, подумать о своей судьбе, — промолвил Гамид. — Скажи, где фирман, и я отпущу тебя!

— Слишком хорошо я тебя знаю, Гамид, чтобы поверить твоим словам.

— Тогда — болтайся на ветке! Эй, люди!

— Погоди, Гамид-ага, — вмешался Сафар-бей. — Повесить никогда не поздно… Казак и правда имеет основания не верить твоим обещаниям. И можно понять его: он хочет выторговать себе жизнь за фирман.

— Но его же нет при нем! Я уверен, что он успел передать фирман гайдутинам…

— Тогда мы можем предложить им обмен… Думаю, что игра стоит свеч. Если мы не хотим иметь неприятности от беглер-бея, вернее, если ты не хочешь иметь неприятности, так как я здесь ни при чем, то мы должны раздобыть этот фирман, чего бы это нам ни стоило! Гайдутины пойдут на такой обмен. Казака они ценят, как мне известно, достаточно высоко, а содержание фирмана для них уже не тайна.

Гамид молчал. Зло поглядывал на Звенигору. С каким наслаждением он подверг бы его пыткам, а потом накинул петлю на шею! Но не тут-то было! Страх за собственную шкуру заставлял его сдерживаться, быть рассудительным. Мысль Сафар-бея об обмене, если фирман действительно у гайдутинов, понравилась ему.

— Ну что ж, хорошо, — буркнул мрачно. — Я согласен… Но как это сделать? Я боюсь, что до утра гайдутинов и след простынет. Слышишь, гяур?

— Никуда они отсюда не уйдут, — сказал Сафар-бей. — Они знают, что Звенигора у нас в плену, и постараются отбить его. С восходом солнца пошлем кого-нибудь на переговоры.

— Хорошо, — согласился Гамид и кликнул часового.

Ночь была холодной. Аскеры разбили шатры, но о Звенигоре никто не побеспокоился, и он, связанный, мокрый, дрожал от ночного холода. Часовой тоже мерз. До полуночи, пока горели костры, он ходил, а утомившись, сел под скалою, поставив янычарку между ногами.

Небо было звездное, но безлунное. Пофыркивали в темноте лошади, перекликались дозорные.

Под утро Арсену показалось, что часовой уснул. Доносилось его ровное дыхание. Но что из того, когда ты крепко связан? Лежишь, как колода! И казак тяжело вздыхает…

Где-то за шатром, что стоял у дороги, послышались крадущиеся шаги. Арсен насторожился. Кто-то тихо направляется к нему. Кто бы это мог быть? Может, Драган? Ничего не видно.

Неизвестный остановился рядом, словно прислушиваясь. Затем его руки нащупали веревки, которыми Арсен был связан, блеснуло в темноте лезвие ятагана — и казак почувствовал себя свободным. Затаил дыхание, разминая занемевшие руки и ноги. Повернулся, чтобы увидеть своего спасителя, но заметил только темную фигуру, которая быстро исчезла в ночной мгле.

Осторожно, чтобы не зашуметь, Арсен попятился от скалы, под которой дремал часовой, и шмыгнул в кусты. Вдруг перед ним кто-то вскочил на ноги, тихо вскрикнул:

— Ой, кто это?

Звенигора узнал голос Яцько. Мигом зажал парню рот рукой. Так вот кто его спаситель!