В час, когда взойдет луна - Хидзирико Сэймэй

— А что, это до сих пор не ясно? — фыркнула Мэй.

— Нет. Потому что веду я, — сказал Эней. — Мы договорились так.

— Раз нашей группы больше нет, то я с тобой. И раз ты сумел выбраться оттуда живым и собрать новую группу — я буду тебе подчиняться.

Эней протянул ей свою ладонь, и Цумэ почувствовал пробежавший от него ток. Эге, командир, внутренне улыбнулся он. Да ты к ней неровно дышишь, и давно. А вот она к тебе… она сейчас, похоже, ошарашена — что для начала очень и очень неплохо, если ты сумеешь воспользоваться ситуацией. Чёрная рука легла на белую — нет, не сумеешь ты ею воспользоваться, бедняга… Десперадо положил свою руку сверху. Увидев это, Цумэ решил поддержать зародившийся на глазах ритуал. Чем мы не мушкетёры? — он накрыл руку парня своей рукой, тот чуть дёрнулся, но ладони не убрал. Следующим был Антон, а сверху свою лапищу пристроил Костя.

— Мы, — сказал Эней, — пока не можем подчиняться штабу подполья. Мы решим, идти обратно или нет, когда разберемся с утечкой. Никто из нас самовольно не может покинуть группу — если только мы все вместе не примем решения расформировать её. Каждый имеет право совещательного голоса, но решения принимаю только я. В случае моей смерти вы обязуетесь продолжать работу. Выберете нового командира и будете подчиняться ему как мне. Тот, кто не согласен — уходит сейчас. Потому что потом будет поздно, — он обвел взглядом присутствующих. Никто не отнял ладони. Тогда Эней положил свою левую руку поверх костиной — так что все ладони на несколько секунд оказались в его руках.

— Между прочим, — ехидно улыбнулся Антон, — вкладывать руки в руки — это жест феодальной присяги. Так что мы крупно влипли.

Обиталищем Стаха был полудохлый пансионатик для любителей рыбалки, купленный когда-то его отцом. Цумэ никак не мог взять в толк, почему Стах ещё не прогорел, если в разгар туристического сезона у него живут только две компании — не считая дармоедов из подполья. Не собираясь ломать голову над данным вопросом, он напрямую задал его Энею и тот, улыбнувшись, поманил его в большой сарай, выходящий одним торцом прямо к морю. В сарае на специальных подпорках — это и есть стапели? — парила красавица яхта в состоянии девяностопроцентной готовности.

— Ё-мое, — ахнул Цумэ.

— Он делает дорогие коллекционные яхты, — объяснил Эней. — И с этого живет. Пансионат — это так, налоги списывать и для собственного развлечения — ну и делишки кое-какие обделывать.

— С подпольем? — уточнил Цумэ.

— Нет, с подпольем у него связей нет. Он дружит… дружил только с Ростбифом и Пеликаном. Они когда-то его вытащили из тюрьмы СБ в Братиславе. А эти парни, которые сюда приехали рыбку ловить, — продолжал Эней, показав на машины под навесом, — видел, какие у них бегалки?

Бегалки были шикарные: БМВшный внедорожник-«десятка» и кабриолет «порше-сонет».

— Бандиты, — догадался Цумэ.

— Точно. Через день-другой они отправятся кататься на яхте… и вернётся на пару человек меньше, чем ушло. Просёк?

— Транспорт, — кивнул Цумэ. — Путешествуя сушей или воздухом, ты оставляешь след. Платишь карточкой за билеты, предъявляешь документы в аэропорту и на монорельсе… А на воде следов не остаётся. Слушай, ну твой Ростбиф и молодец!

— У хорошего моряка, — грустно улыбнулся Эней, — жена в каждом порту. И кстати, о портах. Как ты думаешь, кто покупает эти яхты?

— М-м-м… богатые люди, которые собирают предметы роскоши?

Эней покачал головой.

— За эти яхты Стаху платят всегда наличными и сами вносят их в регистр, — сказал он. — Он нанимает команду, которая перегоняет яхту куда-нибудь в Копенгаген или Лондон или Стокгольм — а потом возвращается самолётом. А яхту там покупает какой-то другой богатый человек — уже через банк. И деньги поступают на счёт, заведенный на предъявителя.

— Плавучий капитал… Который не виден ни СБ, ни налоговому ведомству, если не знать, где искать — или поголовную проверку не устраивать. Блеск. И этот парень держался за Ростбифа и Каспера руками и ногами…

— Потому что Ростбиф и Каспер нередко обеспечивали ему охрану груза или своевременную выплату денег. И мы будем делать то же самое. Это — наша плата за то, что Стах дает базу.

— А я-то думал, отчего ты держишься тут как дома…

— А я и есть дома, — Эней пожал плечами. — Я тут жил два года, и потом приезжал часто…

Помолчав, он добавил:

— Знаешь, Екатеринослав… мне не показался своим. Как из сна. Из хорошего, доброго сна — но не из этой жизни…

— Ты лучше скажи — все эти тайны мадридского двора ты ведь мне изложил не просто так?

— Да. Если я не вернусь из Варшавы — командиром станешь ты.

— Обалдел? Эта черная жемчужина меня не признает.

— Признает. Она привыкнет к тебе, а больше некому. Антон — советник, а Костя — ведомый. Ты ещё не понял? Он пошел с нами не только потому, что он нужен, мы ему нужны не меньше. Мы, — Эней сделал широкий жест, — идём туда, куда он хочет идти и куда никогда не пошёл бы сам. Я тебе ещё файл оставлю. На всякий пожарный. Закладываться всегда стоит на самый худший вариант. — И это тоже явно была цитата.

— О-о-ох, — донеслось вдруг из недр яхты. — Латвей здэхнонць…

«Легче сдохнуть» — так вот чьим хриплым воем пугал Эней станционного смотрителя в Золочеве…

Сказать, что Стах протрезвевший выглядел сколько-нибудь дееспособно, было сильным преувеличением. После энеевских рассказов Игорь ожидал увидеть какого-нибудь средней величины медведя — а выяснилось, что контрабандист и пират больше всего напоминает бесконечную собаку бассета. Вытянутое унылое лицо, непропорционально длинное туловище, брылья, мешки под глазами. Ну и общая аура чего-то неуклюжего и не очень жизнеспособного — то есть это до той поры, пока в поле зрения не покажется добыча.

Он и двигался как-то сразу в несколько разных сторон, приволакивая ногу, словно полупарализованный пес. Из краткого объяснения Энея Игорь узнал, что Стаха в море ударило гиком, он получил жуткую травму позвоночника, так до конца и не восстановился — и полностью посвятил себя кораблестроению.

Увидев Энея, Стах как будто совсем не удивился, и первое что сказал после долгого расставания:

— Курка! Ты что, жрать не принес?

— Тебя не прокормишь.

— Х-хор-роба, — выругался Стах. Прокашлялся, сплюнул и спросил: — Где Михал?

Эней ответил, как Мэй до него:

— Згинел. В Катеринославе.

— Хор-роба… — Стах принялся охлопывать себя по карманам комбинезона. Карманов было много и смятую пачку сигарет он нашел не сразу.

— Тераз я за него, — сказал Эней. — Стаху, где Хеллбой?