Люблю, убью, умру... - Татьяна Тронина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А что такое? — неуверенно сказала я.
— У тебя такой вид…
Про мой вид она ничуть не выдумывала. Глаза у меня были красными, лицо опухшим и бледным. Я плакала вчера весь вечер — от радости и от горя одновременно, от мучительной неопределенности своего существования. Саша любил меня, но будем ли мы когда-нибудь снова вместе?
— Я темные очки надену, — пробормотала я.
— Да уж, пожалуйста, — строго сказала Вера. — А то я сейчас на тебя больше похожа, чем ты сама на себя!
— Что ж тут удивительного? Ведь мы сестры…
Я нацепила на нос темные очки, и мы вышли из дома. Светило яркое апрельское солнце.
— Как хорошо… — вздохнула полной грудью Вера. — Даже жарко, да?
Она расстегнула песочного цвета пальто — под ним был мой любимый темно-синий костюм, в котором, помнится, я в первый раз пришла к Саше в его клуб. Вера была великолепна, и я не могла не чувствовать гордости за нее.
Мы долго ждали маршрутку, потом долго ехали на метро.
Когда мы подходили к моему дому, я тревожно оглядывалась по сторонам — все боялась, что встречу Дениса.
— Нет, все в порядке, — тоже осмотрев окрестности, с важным видом произнесла Вера. — Ни души. Вспомни, ты сама говорила — утро, понедельник… Вряд ли мы сегодня встретим этого твоего… Дениса.
В самом деле, даже прохожих не было возле дома. Гулко прозвучали наши шаги, когда мы шли сквозь арку во двор. В арке было темно и прохладно, а со стороны двора солнце сияло еще нестерпимее, даже очки не могли мне помочь.
— Как будто в глаза песка насыпали, — пожаловалась я, держась за Верин локоть.
— Меньше надо было реветь вчера!
В подъезде тоже стояла гулкая тишина, весь дом словно вымер. Мы поднялись наверх, зашли в мою квартиру. У меня дрожали руки от неуверенности и страха, точно Денис мог прятаться где-нибудь под кроватью или за гардинами, но это, конечно, была полная чепуха.
— Что ты хотела забрать? — спросила Вера.
— Сейчас… — Я открыла большой шкаф, вывалила его содержимое на кровать. — Вот куртку, во-первых, потом этот плащ…
Мы некоторое время перебирали вещи, а потом вдруг зазвонил телефон. Его звонок прозвучал так резко и неожиданно, что мы обе вздрогнули и с ужасом схватились за руки.
— Это всего лишь телефон… — прошептала Вера.
— Да… Может быть, Аглая? Или Викентий решил меня разыскать… Викентий — это мой начальник.
— А чего ты шепчешь? Как будто нас кто-то может услышать!
— Нет, это ты шепчешь, а я вслед за тобой… — сказала я неуверенно.
— Какая же ты паникерша, Лизка! — засмеялась Вера. — Столько страху на меня нагнала!
— А правда, и чего я боюсь? — рассердилась я. — Это всего лишь телефон! Алло?
В трубке была тишина, потом пошли короткие гудки.
— Наверное, не туда попали, — предположила Вера.
Я принялась складывать лимонно-желтую блузку, которую хотела при первом же удобном случае отдать Вере, но телефон вдруг зазвонил снова.
— Черт… — с досадой воскликнула я. — Кто же это может быть! Алло?
— Лиза… — Голос был родной. Голос был Сашин.
— Это Саша! — радостно прошептала я Вере, прикрыв мембрану рукой. — Саша, как ты меня нашел?
— Элементарно… Лиза, ты все-таки решила вернуться домой? — Он говорил так, как будто сильно волновался. Наверное, я действительно ему небезразлична.
— Нет, я сейчас опять уеду к Вере, только вещи заберу.
— Он… ну, Денис… не знает, где Вера живет? — спросил Саша.
— Нет. Никто не знает. Никто-никто…
— Ты сегодня веселая… — усмехнулся он, но как-то через силу. — Я сейчас приеду.
— Нет! Это совершенно лишнее, — ответила я, хотя больше всего на свете мне хотелось увидеть Сашу.
— Лиза…
— Ты не спорь, пожалуйста, милый… я все равно сейчас уеду. Хочешь, я позвоню тебе вечером?
Он помолчал, потом ответил:
— Хочу.
— Саша…
Телефонная трубка в моих руках задрожала.
— Ну вот, ты опять ревешь! — едва слышно, с досадой произнесла Вера и ладонью смахнула с моей щеки слезы. — Сколько можно!
— Да, я обязательно позвоню тебе вечером, — сказала я Саше и бросила трубку. — Вера, я его люблю.
— Я вижу, — засмеялась она. — Только не реви, пожалуйста, вон, у тебя и нос уже красный!
— Больше не буду… — всхлипнула я.
— Вы помиритесь, и все будет хорошо, — через некоторое время задумчиво произнесла она, складывая в стопку мою одежду. — Да вы уже помирились…
В передней стояло четыре больших пакета.
— Ты не погорячилась? — с сомнением спросила Вера. — Этих тряпок на несколько человек хватит!
— Ничего лишнего, честное слово! — поклялась я. — Мы на такси поедем.
— Да уж конечно, не на себе же все это везти! Мы спустились, нагруженные пакетами, вниз.
— Вот что… — сказала Вера. — Я сейчас такси поймаю, а ты вытаскивай вещи на улицу.
— Только будь осторожна!
— Господи, ну а мне-то чего бояться… — возмутилась она и вышла из подъезда.
Я вытащила пару пакетов, потом у третьего неожиданно оторвалась ручка.
— Что за ерунда… — волоком я дотащила его до двери, потом вернулась за четвертым. — Ладно, все равно в багажник запихнем…
Солнце нестерпимо било в глаза, пока я возилась перед дверями своего подъезда, пытаясь придумать импровизированную ручку взамен порванной, и в этот момент до моих ушей донесся странный звук.
Короткий и негромкий.
Или довольно громкий? Воробьи с писком слетели с голых тополиных ветвей и безрассудно, стаей метнулись куда-то со двора. Громкий, но не оглушительный — во всяком случае, в большом городе полно всяких шумов, на которые не обращаешь внимания.
Я не поняла, почему меня заинтересовал этот звук и почему я сразу попыталась определить его интенсивность… А потом поняла — когда-то я его уже слышала, и он был связан с чем-то не очень хорошим. Но с чем?
Все это длилось секунды или доли секунды — звук, птичий гомон, снова тишина… Солнце нестерпимо жгло глаза, и вдруг я вспомнила: «Только, пожалуйста, целься лучше — я не очень-то хочу мучиться перед смертью!» Да, я слышала выстрел… Темные очки упали на асфальт перед домом и разбились.
Выстрел донесся откуда-то из арки — именно туда ушла Вера. Дальше располагался небольшой сквер, а за ним — дорога, где она должна была поймать машину.
«Нет, не может быть! — машинально подумала я, склонившись над пакетами. — С чего вдруг здесь быть выстрелу?»
— Вера! — подняв голову, едва слышно позвала я — голос почему-то у меня пропал — и на негнущихся, непослушных ногах бросилась в арку. Там было по-прежнему сумрачно и прохладно, и я, ослепленная солнцем, в первый момент ничего не увидела. А потом увидела все.
Вера лежала на спине под темным сводом, разбросав в стороны руки, а дальше, по залитому солнцем скверу, среди чахлых деревьев, в сторону дороги шел Денис.