Гарри Поттер и Принц-Полукровка (пер. Эм. Тасамая) - Джоанн Роулинг

Он смахнул с плеча Гермионы несколько искусственных снежинок. Лаванда разрыдалась. Рон с очень виноватым видом повернулся к ней спиной.

— Мы расстались, — уголком рта сообщил он Гарри. — Вчера вечером. Она засекла нас с Гермионой на выходе из спальни. Тебя-то она не видеть не могла, вот и решила, что мы были вдвоем.

— А, — сказал Гарри. — Ну… ты ведь рад, что все кончилось?

— Да, — признался Рон. — Она ужасно на меня наорала, зато не пришлось ничего самому объяснять.

— Трус, — констатировала Гермиона, впрочем, не без удовольствия. — Для влюбленных вчера вообще был неудачный день. Знаешь, Гарри, Джинни с Дином тоже расстались.

И она, как показалось Гарри, очень многозначительно на него уставилась, хотя никак не могла знать, что все его внутренности вдруг затанцевали конгу. Он, со всей мыслимой невозмутимостью и равнодушием, спросил:

— С чего это вдруг?

— Из-за полнейшей чепухи… Джинни обвинила его в том, будто он всегда пытается ее подсадить у отверстия за портретом, хотя она вовсе не инвалид… Впрочем, у них давно не все гладко.

Гарри посмотрел в другой конец класса, на Дина. Тот сидел с пренесчастным видом.

— А перед тобой, конечно же, встает дилемма, — сказала Гермиона.

— То есть? — слишком поспешно спросил Гарри.

— Насчет команды, — пояснила Гермиона. — Ведь если Джинни с Дином не будут разговаривать…

— А! Да, — сообразил Гарри.

— Флитвик, — предупредил Рон. К ним, подпрыгивая на ходу, приближался крошечный преподаватель заклинаний, а превратить уксус в вино успела одна только Гермиона; жидкость в ее стеклянной колбе приобрела темно-малиновый цвет, между тем как у Гарри и Рона оставалась грязно-коричневой.

— Ну-ка, ну-ка, ребята, — укоризненно пропищал профессор Флитвик. — Меньше слов, больше дела…. дайте-ка я посмотрю, что вы делаете…

Гарри и Рон вместе подняли волшебные палочки и, сконцентрировав волю, направили их на колбы. Уксус Гарри превратился в лед; колба Рона взорвалась.

— М-да… итак, на дом, — выговорил профессор Флитвик, выбираясь из-под стола и собирая осколки в шляпу, — тренировка и еще раз тренировка.

После заклинаний у Гарри, Рона и Гермионы, по редкому совпадению, было свободное время, и они направились в общую гостиную. Рон, казалось, совершенно не переживал из-за разрыва с Лавандой; Гермиона тоже была весела, хотя на вопрос, чему она улыбается, просто ответила: «День сегодня хороший». Никто, похоже, не замечал, какая страшная битва разворачивается в душе Гарри:

Она сестра Рона.

Но она бросила Дина!

И все равно она сестра Рона.

А я его лучший друг!

От этого только хуже.

Если я сначала поговорю с ним…

Он даст тебе по физиономии.

А если мне безразлично?

Ты его лучший друг!

Гарри почти не заметил, как они пролезли в залитую солнцем общую гостиную, и едва обратил внимание на группку семиклассников, столпившихся вместе, но Гермиона вдруг закричала:

— Кэтти! Ты вернулась! Как ты?

Гарри воззрился на небольшую компанию и, действительно, увидел Кэтти Белл, окруженную ликующими друзьями и вполне здоровую.

— Я в полном порядке! — радостно ответила она. — Меня выписали из св. Лоскута в понедельник, пару дней я была дома с мамой и папой, а сегодня утром вернулась в «Хогварц». Гарри, Лин как раз рассказывала мне про последний матч и Маклаггена…

— Ясно, — кивнул Гарри. — Ладно, раз ты вернулась и Рон в форме, мы еще размажем равенкловцев и поборемся за кубок. Слушай, Кэтти…

Он не мог не выяснить этого; он даже на время забыл про Джинни. Друзья Кэтти принялись собирать вещи, кажется, они опаздывали на превращения, а Гарри, понизив голос, спросил:

— …насчет того ожерелья… ты вспомнила, кто его тебе дал?

— Нет, — грустно покачала головой Кэтти. — Все спрашивают, а я и понятия не имею. Помню только, как вхожу в дамскую комнату в «Трех метлах».

— А ты точно вошла внутрь? — поинтересовалась Гермиона.

— Я точно открыла дверь, — сказала Кэтти. — Получается, тот, кто наложил на меня проклятие подвластия, стоял за ней. А дальше — полный провал в памяти, и только потом последние две недели в св. Лоскуте… Слушайте, мне пора, а то ведь Макгонаголл не поглядит, что я первый день в школе, заставит сто раз писать какую-нибудь чушь…

Она подхватила сумку и учебники и побежала за своими друзьями. Гарри, Рон и Гермиона сели за столик у окна и принялись размышлять над рассказом Кэтти.

— Выходит, ожерелье могла дать только девочка или женщина, — проговорила Гермиона, — раз все произошло в дамской комнате.

— Или человек в женском обличье, — уточнил Гарри. — Не забывай, в школе целый котел Всеэссенции, и мы знаем, что немного пропало…

Перед его мысленным взором прогарцевала длинная процессия из Краббе и Гойлов, дружно превращающихся в девочек.

— Пожалуй, надо принять еще немного фортуны, — сказал он, — и снова попытать счастья с Нужной комнатой.

— Напрасная трата зелья, — категорически заявила Гермиона, положив на стол «Тарабарий Толковиана», который только что достала из рюкзака. — Удача, Гарри, еще не все. С Дивангардом — другое дело; ты всегда умел на него влиять, поэтому было достаточно лишь немножечко подстегнуть судьбу. Но против сильнейшего заклинания одной удачливости маловато. Так что не трать остаток зелья! Ведь если, — она понизила голос до шепота, — Думбльдор возьмет тебя с собой, удача ой как понадобится….

— А нельзя приготовить еще? — спросил Рон у Гарри, не обращая внимания на Гермиону. —Запастись как следует… Вот было бы здорово. Загляни в свой учебник…

Гарри достал «Высшее зельеделие» и нашел фортуну фортунатум.

— Черт, оказывается, это дико сложно, — сказал он, пробежав глазами список ингредиентов. — к тому же, занимает шесть месяцев… его надо долго настаивать…

— Вот так всегда, — вздохнул Рон.

Гарри хотел убрать учебник, но вдруг заметил загнутый уголок и, открыв книгу на этой странице, увидел заклинание Сектумсемпра, которое отметил несколько недель назад. Поверх было написано: «Для врагов». Гарри пока не выяснил, как оно действует, в основном потому, что не хотел испытывать его при Гермионе, однако намеревался при первом удобном случае испробовать на Маклаггене.

Искренне радоваться выздоровлению Кэтти Белл не мог один лишь Дин Томас, заменявший ее в команде. Когда Гарри сообщил Дину, что ему придется уступить место, тот принял удар стоически, только буркнул что-то и пожал плечами, но уходя, Гарри явственно слышал, как Дин и Симус возмущенно шепчутся за его спиной.

Никогда за все время капитанства Гарри его команда не летала так хорошо, как в последующие две недели; все настолько радовались избавлению от Маклаггена и возвращению Кэтти, что выкладывались по полной.

Джинни ничуть не печалилась из-за расставания с Дином, напротив, была сердцем и душой команды и постоянно всех забавляла. Она то передразнивала Рона, который, завидев Кваффл, начинал прыгать у шестов, будто поплавок, то изображала, как Гарри, истошно прокричав что-то Маклаггену, падает на землю и теряет сознание. Гарри смеялся вместе со всеми, радуясь невинному предлогу полюбоваться Джинни, и, поскольку его мысли были заняты отнюдь не игрой, он несколько раз довольно серьезно пострадал от ударов мячей.

В его голове по-прежнему шло сражение: Джинни или Рон? Иногда ему казалось, что после Лаванды Рон не должен сильно противиться его, Гарри, желанию встречаться с Джинни… но потом он вспоминал, как Рон смотрел на целующихся Джинни и Дина, и понимал, что, лишь коснувшись руки Джинни, сразу будет объявлен коварным предателем…

И все же он не мог заставить себя не разговаривать с Джинни, не смеяться с ней, не возвращаться вместе после тренировок; несмотря на угрызения совести, он только и думал о том, чтобы оказаться с ней наедине. Вот бы Дивангард устроил очередную вечеринку, куда Рона не приглашают — но, увы, Дивангард, похоже, поставил на этом крест. Гарри чуть было не попросил помощи у Гермионы, но передумал; боялся не выдержать ее всепонимающего взгляда, который уже ловил на себе пару раз, когда она замечала, как он смотрит на Джинни и смеется ее шуткам. А в довершение ко всему его постоянно терзал страх, что если он не пригласит Джинни на свидание, то это очень скоро сделает кто-то другой: они с Роном наконец-то сошлись во мнении, что чрезмерная популярность не доведет Джинни до добра.

Искушение выпить глоточек фортуны фортунатум росло с каждым днем: разве это не тот самый случай, когда надо, по выражению Гермионы, «немножечко подстегнуть судьбу»? Теплые, нежные майские дни летели очень быстро, а при появлении Джинни Рон всякий раз оказывался рядом. Гарри все время ловил себя на мечтах о неком счастливом стечении обстоятельств, благодаря которому Рон вдруг страстно захочет соединить судьбы сестры и лучшего друга и оставит их наедине хотя бы на три секунды. Но увы… приближался финальный матч сезона, и Рон хотел одного: обсуждать с Гарри тактику игры.