Стаи. Книга 2. Новая Волна - Юлиан Львович Егоров

не позволил спросонья понять, кто же вломился в опочивальню, охрана, или убийцы? Да и не задавало таких вопросов насмерть перепуганное страшным сном человеческое сознание.

Ему в лицо что-то кричали, трясли за плечи, но Василий Алексеевич только с шумом тянул воздух, да понемногу просветлялся взгляд, узнавая знакомые лица встревоженных телохранителей.

– Я в порядке…

Он бормотал эту короткую фразу, как заклинание, стараясь отогнать наваждение, но взгляд искал на пороге собственно тело в луже крови – жуткий образ никак не уходил из головы. На шум уже прибежали два его сына, старший Антон, тут же метнулся к столу за таблетками, а младший, Григорий, поднёс своему отцу стакан воды.

Пока Сухомлинов трясущимися руками заталкивал в рот пилюли, и, чуть не расплёскивая воду, пытался запить горькую микстуру, один из охранников склонился к нему, загородив широкими плечами вид в коридор:

– Всё в порядке, босс? Кошмар приснился? Может врача позвать?

Делец наконец проглотил лекарство, и тут же задышал ровнее, закрыв глаза от облегчения: препарат ещё не подействовал, но мозг в подобные минуты, бывает, работает странно – можно даже дать вместо успокоительного банальные витамины, а в организме всё равно сработает выключатель. Дыхание успокаивалось, сердце уже не стремилось разорвать грудную клетку. Погрузившись чуть ли не в нирвану, делец даже не заметил, как его сыновья, с округлившимися от ужасами глазами, пятятся от входа. Не заметил, как над склонившимся охранником сверкнул острый клинок.

Нависший телохранитель издал какой-то странный звук, словно поперхнулся, и Сухомлинов открыл глаза – кошмар явно не собирался отпускать его. Грудь человека была пронзена лезвием, а убийца за шиворот отшвырнул тело к порогу. Переполненный паникой взгляд в слепой надежде метнулся ко второму охраннику, но тщетно – тот с перерезанным горлом уже лежал ничком на кровати, быстро затихая.

– Я бы сказал, что ни будь вроде: добрый день, Василий Александрович, – с кривой усмешкой сказал кицунэ, словно акула, обходя кровать кругом.

Сыновья в испуге пятились, сами себя загоняя в угол, и хотя Антон был уже взрослым мужчиной, но в первые секунды страх убил в нём способность к сопротивлению.

– Но, боюсь, что сейчас не день, – продолжил Лис, яростно рассекая хвостом воздух, – и уж тем более не добрый.

Тут же в поле зрения появилась ещё одна зверюга – захлопнув створки двери, новое чудище спокойно осталось ждать развязки у входа.

Старший сын, тем временем, способности соображать не потерял – поняв, что помощь по какой-то причине в ближайшие минуты ждать не приходиться, он снова рванулся к рабочему столу, зная, что в верхнем ящике точно есть пистолет.

Куко перехватил его попытку играючи. Никто из людей даже не уловил глазом его молниеносное движение, только увидели, кок повисло на клинке обмякшее тело с пронзённым сердцем.

Только поняв, что бездыханное тело старшего сына сползло на ковёр, Сухомлинов, забыв себя и своё желание жить, ринулся к нему. Подхватив голову своего ребёнка он не верящим взглядом уставился в его погасший взор, и тряс, беспрестанно что-то крича, но не слыша собственного воя, и не получая ответа.

– Фи, как скучно! – Сказала Лисичка, когда шок от смерти Антона чуть отпустил сознание отца, – Убивать других он может без колебаний, но когда приходят отнять дорогое у него самого, он расклеивается, как барышня!

Куко, тем временем, не собирался ослаблять психологический удар, и неожиданно пристегнул ногу жертвы оковами к монументальному столу, хоть старик и пытался цепляться за остывающее тело своего отпрыска. Короткая цепь не позволяла отойти от предмета обстановки дальше чем на метр, а резная ножка стола не позволяла снять металлическое кольцо с замком – пришлось бы ломать дерево, а это не так просто.

– Давай сыграем! – Весело сказал Лис, доставая из ящика пистолет, тот самый, попытка дотянуться до которого стоила Антону жизни, – Моя ненаглядная красавица…

С этими словами рыжая дьяволица отлепила спину от двери, и грациозно прошла в середину комнаты.

– …будет драться с твоим пацаном. Не по настоящему, конечно! – «Успокоил» он Сухомлинова, передёрнув затвор оружия, – Правила такие.

Он бросил блестящий пистолет на кровать и продолжил:

– Ты должен освободиться от оков, пока моя подружка не изрубила твоего выкормыша в капусту.

– Но есть сложность! – Весело подхватила Лисичка, – Ключ от оков мы тебе, естественно, не дадим, и чтобы добраться до пистолета, тебе придётся отрезать вот этой штукой…

Под ноги перепуганного мужчины упала обычная бритва, которой пользуются профессиональные парикмахеры, и кусок какого-то шпагата.

– …себе ступню.

Делец с ужасом осознал, что эти два страшных создания не шутят, и в испуге с его уст уже готовы были сорваться мольбы о помощи, но рот тут же залепила липкая лента.

– Мы не хотим, чтобы ты своими воплями перепугал всю округу, – заметил Лис, – Итак: тебе надо наложить из верёвки жгут на ногу, иначе ты быстро истечёшь кровью, и не сможешь помочь своему малышу. Потом отрежешь себе ступню по суставу, и вот тогда, у тебя появиться шанс добраться до оружия.

Лисичка с торжественным видом вручила в трясущиеся руки Григория ещё один клинок, и, лучезарно улыбнувшись своей жертве, спросила:

– Промедлишь – и я его зарежу, как поросёнка, поспешишь – сдохнешь сам, и тогда он тоже умрёт! Как вам? Весёлая потеха?

Она встала в стойку, заведя короткий меч в сторону:

– Ну, поехали!

С первым звоном клинков у Сухомлинова испарилась малейшая надежда как-то избавиться от убийц – посулить им несметные богатства, умолять, не поможет ничего. Они пришли, чтобы отнять у него всё.

Трясущимися от ужаса руками, не веря в происходящий кошмар, он судорожно затягивал импровизированный жгут на своей правой ноге, под звон стали и весёлые подначки рыжей бестии:

– Невероятно! Он ещё лучше, чем я думала! – Она немного усилила нажим, – Кто тебя учил, мальчик! Не уж-то твой папочка!

С лёгкостью отбив выпад юнца, Лисичка послала лезвие в образовавшуюся брешь, и Григорий схватился за бок – белоснежная ночная рубашка быстро пачкалась кровью. Но очнуться и отдышаться сыну она не дала: пока отец в отчаянии метался, борясь с инстинктом, не позволяющим калечить собственное тело, причинять себе немыслимую боль, плутовка ещё поднажала.

Делец прекрасно видел, как удары убийцы стали жёстче и точнее, как ловко она двигалась, вплетая движения клинка в общий танец смерти. Во все стороны полетели брызги крови, а кицунэ упивалась восторгом, заливаясь смехом:

– Посмотрите на него, посмотрите! Какая прелесть! Он уже весь изранен, но не плачет и не сдаётся!

Понимая, что от смерти родного сына отделяет пара мгновений, Сухомлинов прижал что есть силы лезвие к