Бандагал (сборник) - Примо Леви

— Так твой дружок подстрекает к восстанию? — забеспокоился Торторелли.

Неена тихонько смеется.

— Стильмар — он хитрый. Он поет песни, и кали часто приглашают его. Он поет, а народ все понимает.

— И полиция тоже?

— Пока нет. Если только ты не скажешь.

— На меня можешь положиться.

Неена попыталась поцеловать ему руку, но он не дал. Проводил ее до угла и велел быть осторожной. И сразy вернулся домой.

«Черт возьми, вечно нужно искать этот проклятый выключатель!»

Подбежал робот и усадил его в кресло. Потом принес ему вина. Но любимого бокала нет, и теперь вино кажется ему похожим на кровь. Бенедетто с отвращением оттолкнул бокал. Он сам словно камень, который кинули в грязную лужу. Надо покарать виновных, но брызги грязи обдают всех подряд… Он тоже увяз в грязном болоте. «Каждый да спасется сам», — любила повторять мать. А вот он понял, что самому спастись невозможно. Встав на плечи других, можно прыгнуть, вдохнуть грудью чистый воздух, но только на миг. А потом тебя заметят другие и тоже взберутся на чужие плечи. Не лучше ли оставаться на дне болота? Э, бесполезно, тебя заметят и там, как случилось с Нееной и Стильмаром. Он обязан помочь Стильмару бежать из тюрьмы. Неена верит, что он всесилен.

Но как это сделать? Лишь в фильмах это происходит легко и просто. Надо хорошенько все обдумать. Но завтра, завтра… Он смертельно устал.

Глотая таблетку снотворного, он вдруг с особой остротой ощутил, что тоже подчинен неумолимым законам конформизма: 0,22 грамма — чтобы лучше работать, 0,15 грамма — чтобы сразу уснуть, 0,45 грамма — чтобы начхать на ближнего своего.

Патрене подравнивает пилочкой ногти. С каждым днем он все больше толстеет. Лицо у него неприятного серого цвета, кажется, будто оно впитало в себя всю пыль Неса.

— Что ты на меня уставился? У тебя что, работы нет? — говорит он Торторелли, который с отвращением глядит на него.

— За меня можете не беспокоиться. Какие новости? Туземцев еще не освободили?

— Чихать я хотел на этих туземцев!

— Никто и не требует, чтобы вы их любили. Но на вашем месте я все-таки позвонил бы в полицию. Среди арестованных — племянник кали. К тому же вы отлично знаете, кто действительный виновник.

— Нет, я этого не знаю. И звонить не буду. Занимайся балансом, а бандагалов предоставь мне.

Торторелли громко захохотал, словно услышал забавный анекдот.

— Тебе смешно? Не беспокойся, Роза мне обо всем рассказала: киллергал, киберганг… Да перестань же смеяться!

— Я и в самом деле видел такой фильм.

Патрене грохнул кулаком по столу, глаза его налились кровью.

— Кретин, ублюдок! Ах, так это фильм! Довольно, убирайся вон!

От ярости он начал задыхаться и судорожно хватать ртом воздух, точно рыба, выброшенная на берег. Торторелли поспешно налил ему из графина воды и подал стакан.

— Не портите себе нервы, дорогой Патрене. Примите таблетку, она очень помогает. Вы не имеете права умереть. Подумайте только, какая это будет радость для ваших врагов! Постарайтесь заручиться поддержкой правительства.

Он хочет уйти, но Патрене хватает его за руку.

— Откуда тебе все известно?

— Я здесь уже двадцать лет, а главное — умею шевелить мозгами. Пораскиньте и вы умом, и тогда вам станет ясно, что с правительствой лучше всего договориться похорошему.

И он уходит с невозмутимым видом.

«А этот гномик прав, с правительством лучше не ссориться. Пожалуй, стоит позвонить в полицию насчет туземцев».

Полицейский комиссар говорил с ним не самым любезным тоном. Среди задержанных — племянник одного из главных кали, а это может вызвать нежелательные осложнения. Оказывается, он, Патрене, еще и виноват, что вовремя не заявил обо всем. Арестованных уже освободили, а вот с ним эти фараоны обошлись не слишком вежливо. Акции «Новой Италии» падают, и его явно перестают бояться.

Тем временем Бенедетто пытается убедить Торболи, чтобы тот помог освободить туземцев.

— Неужели вы верите этой басне про галактическую банду?

— Басням я не верю. Но я сам слышал шаги и видел, как отворилась дверь.

— Мы все трое были немного навеселе. И потом, я дверь не закрывал, Патрене тоже. Может, вы закрыли?

— Нет. Но три ребра мне кто-то сломал.

— Наверно, вы ударились о стол. Во всяком случае, несиане тут ни при чем. Если какие-нибудь документы и пропали, вы сами прекрасно знаете, кто в этом заинтересован. Как бы то ни было, вы поставили правительство в затруднительное положение, а оно шутить не любит.

«Этот карлик хочет столкнуть меня с Патрене. Нет, милейший, ничего у тебя не выйдет», — подумал Торболи, когда Торторелли ушел.

Удостоверившись, что тот спустился в свой полуподвал, он отправился на поиски шефа и нашел его во дворе. Патрене стоял у горки кирпичей и что-то кричал рабочим-туземцам. Ловко лавируя между обломками кирпичей, Торболи пробрался к нему.

— Торторелли настаивает на освобождении арестованных.

— Уже сделано.

— Чудесно. Значит, теперь здесь он командует.

— Полицейский комиссар сам распорядился их выпустить.

— Ну, что ж. Остается только поздравить Торторелли с успехом. Теперь все ясно. Он — агент правительства. Нам нужно срочно подумать, как с ним бороться.

— Почему ты все время говоришь во множественном числе: нам, нам? Хватило же у тебя совести украсть документы у своего друга. Да, да, друга, ведь я тебя, можно сказать, из грязи вытащил!

— О чем ты? Это все работа проклятого Торторелли. Неужели ты ему поверил?

— Каким образом он мог выкрасть документы? Если только он не робот, подосланный правительством…

— Какой еще робот? Не мели чепухи. Робот, который спит с Кьяри. Тут не может быть никаких сомнений — он правительственный агент. Нужно прижать его к стене. Либо мы сговоримся, либо…

У ворот в терракотовых вазах стоят цветы. Нет ни записки, ни визитной карточки. Бенедетто любуется красками широких бархатистых лепестков. Затем открывает ворота и осторожно, одну за другой, вносит вазы во внутренний дворик. Конечно, это Неена. А ведь к освобождению Стильмара он непричастен. Подарок за добрые намерения. «Надо бы и мне завести садик, посадить цветы. Это успокаивает нервы лучше всяких таблеток», — думает он, входя в дом.

Элиспринт Патрене опускается у самых ворот. Он и Торболи с удивлением смотрят на вазы с цветами.

— Похоже, их только что принесли. Этот негодяй себе ни в чем не отказывает.

— Просто он сбросил маску, — отвечает Торболи и нажимает на кнопку звонка. На пороге появляется Торторелли.

— Какая честь для меня. — Он вежливо кланяется. — Осторожнее, тут стертые ступеньки. Дом большой, но я пользуюсь лишь тремя комнатами.