Гимназистка (СИ) - Вонсович Бронислава Антоновна

— Извините, — сказала я уже вслед удаляющимся шагам.

— Странно, что он даже не попытался проверить, — прошептал Николай.

Я поставила полог тишины, досадуя на себя, что не сделала этого раньше.

— Проверил, — возразила я. — Он просканировал комнату и убедился, что из крупных объектов здесь только я, а вы сошли за складку на одеяле.

— Да, у этой формы есть определённые преимущества, — гордо ответил Николай, но так как он делал это шёпотом, то гордость получилась несколько смазанной. — И всё же, Лиза, давайте говорить тише.

— В этом нет необходимости, нас больше никто не услышит. Я поставила полог тишины.

— Замечательно. — Николай поудобнее устроился на подушке и вдохновенно сказал: — Лиза, вы очень красивая.

— Это вы к тому, что я не догадалась поставить полог сразу? — взвилась я.

— Не знаю, какая тут связь, но на всякий случай сообщаю, что это я к тому, что брак с вами на принесение себя в жертву никак не похож. Любой будет счастлив оказаться рядом с вами.

— Так-таки любой? И вы?

— И я.

Твёрдость его тона была бы уместней, будь он в другом виде, и всё же я задумалась. Возможно, брак решил бы часть моих проблем, а возможно, прибавил бы новые. И мне, и Николаю. Но выходить замуж, даже не окончив школу? Ерунда какая-то. Но что-то в ней всё же есть…

— Но размышлять на эту тему пока мы можем лишь теоретически, — продолжил Николай, вдребезги разбивая мои мечты. — Фаина Алексеевна мне отказала, без разрешения клана брак не зарегистрируют. Да и дай она разрешение, я всё равно не могу жениться до двадцати пяти лет.

— Почему? — удивилась я. — Неужели вы тоже считаетесь несовершеннолетним?

Он недовольно фыркнул, по-видимому, решив, что я считаю его слишком молодым.

— В армии действует запрет на брак до этого возраста.

— А вам сейчас?..

— Двадцать один.

— Хороший возраст, — заметила я. — Через четыре года мне будет столько же, и я смогу полностью распоряжаться своей жизнью. И тогда нам не нужно будет ничьё разрешение ни для помолвки, ни для брака.

Николай склонил голову набок и расстроенно шевельнул носом.

— Четыре года — это много.

— Зато у вас будет время передумать.

— А у Фаины Алексеевны — выдать вас замуж.

— И не надейтесь, что вы так легко от меня избавитесь, — развеселилась я. — Оленька мне не дала ваш адрес в Царсколевске. Быть может, вы сами дадите?

— Зачем вам адрес?

— Приду к вам с визитом, когда там буду. Я собираюсь поступить на факультет целительства Императорского университета магии.

— Фаина Алексеевна согласна?

— Мне не требуется её разрешение, у меня есть направление от армии.

— Но если она не согласится, у вас могут быть проблемы с отъездом. Вам нужна моя помощь?

Мои нынешние проблемы Николаю точно не по зубам, так что сообщать о них я не буду. Буду верить в лучшее: что выберусь самостоятельно тем или иным способом. Правда, пока я не придумала как, но это временно. Была мысль попытаться рысью проникнуть на поезд, но встаёт вопрос, как перенести одежду и направление. И Николая сейчас не попросить забрать…

— В Царсколевске точно понадобится, — постаралась я перенаправить мысли Николая на грядущую встречу.

— Но вы же туда нескоро выберетесь, — вздохнул он. — А я теперь нескоро появлюсь здесь. Мы даже писать друг другу не можем.

Наверное, не стоит говорить, что в Царсколевске я появлюсь куда раньше, чем он думает. Вдруг не обрадуется?

— Я могу попросить Оленьку вставлять кодовые фразы в письма, и вы тогда будете знать, случись у меня что-то серьёзное.

Это предложение нашло живейшее понимание у Николая, у которого наверняка были склонности к работе в разведке. Некоторое время мы увлечённо придумывали варианты на все случаи жизни, хотя я была уверена, что понадобится лишь один: «Встречайте, еду». В крайнем случае можно будет попросить подругу её телеграфировать. Хотя нет, за ней наверняка будут следить в случае моего исчезновения, и тогда не только текст «грузите апельсины бочках» вызовет вопросы у телеграфистки, но и меня может встречать не один Николай. Нет, слишком рискованно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Мне пора, — внезапно сказал Николай. — Но в этот раз провожать меня не надо, хорошо?

— Хорошо, — согласилась я. — А если я просто прогуляюсь к забору? Рядом с вами? Сейчас обращусь, и мы вместе пойдём?

— Привлечёте внимание Звягинцева. Он до сих пор не спит. Лиза, пообещайте: если что-то случится и понадобится моя помощь, вы мне сразу же сообщите через Олю.

Я пообещала, после чего Николай ткнул носом в мою руку и сразу исчез, словно испарился. Только что был здесь — и уже нет. Я использовала способности своей звериной ипостаси, но тоже ничего не почувствовала. Это настолько меня расстроило, что я чуть не разрыдалась. Подошла к окну, но и там не наблюдалось шествия хомяков через заснеженную степь. Я постояла немного, но на улице не было ни малейшего движения, сколько я ни напрягала глаза в надежде уловить хоть что-то.

Пришлось возвращаться в кровать, там я сбросила противную ночную сорочку и перетекла в рысь. Это помогло почувствовать себя не столь несчастной. Я свернулась в клубок, представила внутри него маленького тёплого хомячка и уснула, да так, что утром меня еле добудились, а Владимир Викентьевич за завтраком сказал, что по ночам нужно спать, а не учиться. Был он хмур и выглядел сонным, поэтому я ещё раз извинилась и спросила, могу ли я использовать защищённую комнату для отработки плетений. Всё же хотелось хотя бы попытаться создать пару атакующих, посмотреть, как они выглядят и как действуют.

— Что-то серьёзное вам нужно отрабатывать под присмотром, — недовольно ответил он.

— Я не серьёзное, — заверила я. — Просто боюсь опять поджечь ваш дом, если не совладаю.

Я не очень и лукавила: пробовать собиралась не в полную силу, а в случае испытания в комнате с большой вероятностью могла её поджечь. Если, конечно, там будет чему гореть после срабатывания плетения. В учебнике оно подавалось как очень эффективное

— Мне и нужно только минут пять, попробовать, — продолжила я, видя, что Владимир Викентьевич не торопится.

— И откуда то плетение, которое вы собираетесь испытывать?

— Из учебников Рысьиных, — честно ответила я, не уточняя, что вычитала не в тех брошюрках, что мне выдала княгиня, а в тех, что принёс Юрий.

— Хорошо., — неохотно согласился Владимир Викентьевич. — Только пять минут, не больше. За пять минут вы много не сломаете.

Воспользоваться разрешением я решила сразу, хотя намёк на то, что я могу что-то сломать, несколько обидел. Кроме того, единственного, случая с сожжённой комнатой, я больше ничего не испортила.

Мне и нужна была всего одна попытка. Но она оказалась впечатляющей: хотя я подала в плетение куда меньше энергии, чем нужно было по рекомендации, на стене осталось чёрное пятно копоти, а алхимическое стекло Владимира Викентьевича жалобно зазвенело. Несколько колб даже свалились на пол, но не разбились, поскольку всё в этом помещении было усилено.

Результат меня восхитил. Теперь будет не так страшно встречаться с Волковым. И если он вдруг опять решится напасть, то покроется такой же прекрасной копотью. На что-то большее я не рассчитывала: уже успела узнать, что некоторые маги постоянно держат неактивированный щит, который включается при нападении на них. Что-то мне подсказывало, что Волков относится как раз к этим, некоторым.

В гимназию меня опять отвёз Владимир Викентьевич, и там я сразу столкнулась с Оленькой, которая оттащила меня в угол рекреации и возмущённо зашептала:

— Саша у меня потребовал передать тебе записку, причём так, чтобы никто не видел, представляешь?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— А у него со вчера язык отсох? — жёлчно спросила я. — Конечно, если выбирать между ним и запиской, то записка предпочтительней. Но, слава богу, мне такой выбор делать не надо, поэтому верни ему и скажи, что я отказалась брать.

— Не могу, — огорчённо ответила Оленька, — он вчера уехал, злой до невозможности, а я клятву дала, что передам, хоть и не хотела. Возьми.