Зимняя сказка - Марк Хелприн

– Не беспокойся, – покачал головой Хардести. – Скорее всего, в такое время настоящие бандиты еще спят.

На улочках Файв-Пойнтс за их сравнительно недолгую историю успели побывать бандиты, представлявшие собой едва ли не все национальности и народности. Характер преступлений и манеры преступников то и дело менялись по мере того, как менялись их языки и преследовавшие их соблазны, хотя по сути это были все те же грабители и разбойники, вооруженные ножами, дубинками и пистолетами. Отчасти Хардести был прав. В это время бандиты в большинстве своем все еще отдыхали. Снег придавал известное очарование и пустынным улицам Файв-Пойнтс, похожим на пещеру, имеющую вход, но не имеющую выхода. Вскоре Хардести и Вирджинии стало казаться, что из темных окон за ними кто-то следит. Издалека донесся чистый звон колокольчика, но его тут же заглушил отвратительный хохот.

Они не прошли еще и половины квартала, как их взорам стало открываться то, чего они не видели и не могли увидеть прежде: таящиеся в темных подворотнях странные фигуры, сведенные судорогами тела, заломленные, молящие о помощи руки. С каждым шагом их становилось все больше, а крики и стоны звучали все громче и громче.

– Как странно, – пробормотал Хардести. – Улицы пусты, но я вижу на них людей…

Он взял Вирджинию за руку, и они поспешили к видневшемуся вдали перекрестку, залитому заревом пожара. Там должны были присутствовать пожарные, полиция, а возможно, и пресса.

Огнем было объято сразу несколько зданий, над которыми поднимались густые клубы черного дыма. Повсюду, насколько хватало глаз, стояли толпы праздных зевак, в чьих глазах отражалось пламя пожара. Они с интересом наблюдали за дерущимися на крышах горящих зданий подростками, которые были настолько увлечены схваткой, что не обращали на языки пламени ни малейшего внимания.

Эта картина поразила Вирджинию до глубины души.

– Я и не знал, что здесь такое творится, – пробормотал Хардести виновато. – Днем здесь совсем иначе…

Мужчины и женщины выбегали с соседних улиц словно ящерицы, спешащие погреться на солнце. Тротуары и без того уже были переполнены людьми. То тут, то там виднелись лотки торговцев. Чего здесь не хватало, так это пожарных, машин «скорой помощи», тяжелой техники и прожекторов. Здания же тем временем все рушились и рушились, а люди все гибли и гибли.

Сквозь толпу пробиралась тягловая лошадь, тащившая за собой груженный мусором фургон. Поняв, что ему не удастся объехать толпу зевак, возница решил проехать напрямик.

– Ты только посмотри на это животное! – прошептал Хардести, испытывая разом и сострадание и отвращение. – Таких крупных коней я не видел еще никогда… Наверняка он очень породистый! Чего только ему не пришлось пережить!

Когда возница огрел несчастного коня хлыстом, а стоявшие вокруг дети принялись стегать его по морде невесть откуда взявшимися прутьями, животное опустило голову и устало прикрыло глаза. Его холку и бока покрывали страшные шрамы, язвы и следы ожогов, хвост и грива были коротко острижены, одно ухо изорвано в клочья.

Судя по всему, этот израненный и изуродованный конь, похожий на человека, обезображенного неизлечимой болезнью, тащил за собой очень тяжелый груз, что, впрочем, ничуть не сковывало его в движениях. Несмотря на полученные некогда страшные раны, он сохранял былую силу, а огромные размеры лишь подчеркивали его необычайную грациозность. Статью конь этот нисколько не уступал лучшим скакунам, и при этом он явно превосходил их своей мощью.

Стоило фургону выехать за пределы толпы, как возница пустил коня галопом, огрев его своим длинным хлыстом. Конь понесся вперед с такой скоростью, словно скакал по лугу без упряжи и без повозки, двигаясь с поразительной легкостью, раскованностью и совершенством. Гордо подняв голову, он скрылся во тьме, прекрасный, словно небесный вестник.

Зима, которая еще только начиналась, подобно не знающей препятствий огромной мусороуборочной машине разъезжала по всему городу и по всей стране. Звезды ярко сверкали, наблюдая за нею с небес и щедро одаривая отчаянно тянувшиеся к ним голые ветви деревьев своим серебром. Эта удивительная и безумная сила, очищавшая души животных и человека, заставила Хардести и Вирджинию перейти сначала на быстрый шаг, а затем и на бег. Судя по всему, в северных лесах сейчас творилось что-то неописуемое, поскольку даже здесь зима изукрасила морозом ветви сикоморов, росших на Кристи-стрит, и раскачивала их до той поры, пока они не стали звенеть подобно маленьким колокольчикам.

К тому времени, когда они добрались до квартиры Вирджинии, находившейся на Малберри-стрит, и стали подниматься по плохо освещенной винтовой лестнице, мороз сделался уже нестерпимым. Они скрылись от него в теплой парадной и, следуя причудливым лестничным маршам, принялись выписывать эпициклы, которым наверняка позавидовали бы и планеты. В перископе двери тут же появилось недреманное око госпожи Солемнис, вдовы греческого рыболова, занимавшегося промыслом морских губок.

– Кто там? – послышалось из-за двери.

– Это я, – ответила Вирджиния.

– Кто это я?

– Вирджиния.

– Что еще за Вирджиния?

– Вирджиния Геймли. Госпожа Солемнис, неужели вы меня не помните? Я снимаю у вас квартиру!

– Так это вы! – Госпожа Солемнис тут же открыла дверь и сунула Мартина в руки Хардести, сказав одно-единственное слово: – Забирайте!

Маленький Мартин, закутанный в длинную фланелевую пеленку голубого цвета, походил на русалку. Доверчиво опустив головку на холодное пальто Хардести и закрыв глазки, малыш довольно засопел.

– Хороший мальчик, – сказал Хардести, целуя его в лобик.

Он не стал снимать пальто, не желая лишний раз беспокоить Мартина, Вирджиния тут же занялась наведением порядка. Она отличалась необыкновенной аккуратностью, чего нельзя было сказать о госпоже Солемнис. Она ходила из комнаты в комнату, поправляя и расставляя по местам веши. В своем серо-черном костюме и кружевной рубахе Вирджиния походила на даму со старинного портрета, однако, глядя на нее, Хардести не мог удержаться от смеха, поскольку она неожиданно напомнила ему маленьких механических мишек, которых он когда-то видел в тире. Сказав, что хочет переодеться, Вирджиния маленькими неуверенными шажками удалилась в свою спальню и прикрыла за собой дверь, однако, усомнившись, насколько правильно оставлять малыша с малознакомым человеком, тут же выглянула наружу.

– Отрабатываешь реакцию? – рассмеялся Хардести.

– Да, – ответила Вирджиния, выходя из спальни в том же самом серо-черном костюме. – Готовлюсь к интервью с Крейгом Блинки. Он не умеет концентрироваться на одном предмете. При разговоре с ним нужно то и дело совершать резкие движения, иначе он потеряет к тебе интерес.