Бегство от Франка - Хербьёрг Вассму
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что случилось? — удалось мне вставить в поток ее слов.
— К сожалению, он поступил точно, как его отец. Должна сказать, что такие вещи передаются по наследству. Правда, Франк был слишком любящим и умным мальчиком, чтобы подвергнуть своих близких испытанию, — он не мог позволить им найти себя, висящим на крюке под потолком. Франк всегда заботился о своих близких и делал для них все, что мог. Поэтому для него остался только океан. Я упрекаю себя за то, что уделяла ему слишком мало душевного внимания, когда его отец покончил с собой. В то время было не очень принято оказывать такое внимание. Кроме того, я была не совсем здорова. И не понимала, что такие вещи могут передаваться по наследству. Это я потом вычитала в одной книге. К детям, родители которых повесились под потолком, надо относиться особенно бережно. У них в психике может образоваться трещина. Неизвестно, что в таких случаях надо делать, бить или плакать. Что касается меня, я не делала ни того, ни другого, я просто поставила свою кровать под тот крюк. Но я понимаю, что на все нужно время. Теперь я передвинула кровать обратно в спальню. То страшное, что случилось с Франком, заставило меня взглянуть на все с другой стороны. Обычно он говорил, что я выбрала для покойного страшное наказание. Мне давно следовало прислушаться к его словам. И, если быть последовательной, я теперь должна была бы утопиться в Дрёбакском проливе, дабы напомнить своему сыну, что его поступок оправдать невозможно. Ни при каких обстоятельствах! — закончила она хриплым голосом.
— Да, конечно… — пробормотала я, мне по-прежнему было трудно дышать. Зажав трубку между ухом и ключицей, я хотела осторожно поставить банку с кофе на место. Мне хватило бы одного легкого движения, и банка была бы спасена. Но сил у меня не было…
— Вы знаете, как это случилось? — осторожно спросила я.
— Я-то знаю. Но ведь решаю не я, решает полиция. Он в ее распоряжении. Однако вернемся к делу… Я не должна плакать, вы меня понимаете? Это странно, потому что я часто плачу, когда смотрю «Новости» по телевизору. Я против всех этих драк и убийств. Франк никогда не дрался. Он был мирный мальчик. Но в наши дни молодым людям нечем себя занять. И они начинают драться из-за любой ерунды, просто, чтобы размять мышцы. Это грустно. Но к делу… Понимаете, Аннемур сказала, что вам будет негде жить, когда вы вернетесь в Норвегию. Это верно?
— В общем, да. — Я пыталась сообразить, что она хочет сказать. Но нельзя было одновременно тянуться к полке, чтобы толкнуть на место банку с кофе, и вместе с тем прижимать ухом к ключице телефон размером с почтовую марку. Телефон с жалобным звуком упал на пол. Я тут же его подняла, но связь уже прервалась.
Я потрясла телефон. Осторожно нажала на все кнопки. Однако он решительно не желал работать. Я попробовала забыть о нем, чтобы через некоторое время застать его врасплох. Может, он смилостивится и позволит мне договорить с матерью Франка? Но этого не произошло, тогда я стукнула телефоном по микроволновой печи и как ни в чем не бывало поднесла его к уху. Телефон ожил! Мне удалось соединиться с последним номером.
— Ради Бога, простите меня, я споткнулась и выронила телефон, — сказала я без всяких уверток.
— Вы ушиблись?
— Нет, нисколько. Я вас расстроила?
— Нет-нет! Так на чем мы остановились? Ах да, понимаете… у меня так много места. Мне бы хотелось, чтобы вы пожили у меня в столовой, пока не найдете то, что вас больше устроит. С тех пор как я переставила кровать обратно в спальню, я чувствую себя немного не в своей тарелке. Я понимаю, для этого есть все основания, одна смерть Франка… Но… Только не думайте, что я заставлю вас мыть пол или расчищать засыпанные снегом дорожки, как в былые дни предлагали людям, приехавшим из Северной Норвегии. У нас есть дворник, а белье стирает прачка. Однако, чем больше умирает наших близких, тем важнее, чтобы остальные жили как можно дольше. Мы должны помогать друг другу. Вы согласны со мной?
— И сколько вы будете брать с меня за квартиру? Я не уверена, что смогу оправдать ваши ожидания. Дело в том, что я больше не распоряжаюсь своим солидным счетом.
— Не думайте об этом! Моя квартира давным-давно целиком оплачена. И у меня есть все необходимое. От комнат не убудет, живет в них кто-нибудь или нет. Я не возьму с вас никаких денег. Но, конечно, вам самой придется готовить себе бутерброды. И вы не должны хлопать дверьми. Да, и вот еще: я могу наговорить неприятных вещей, если увижу крошки на доске для хлеба или на кухонном столе. Вы понимаете?
— Я сама такая, — сказала я.
— Значит, вы необычная молодая дама. Аннемур, которая умеет так красиво накрывать стол, не способна поддерживать должную чистоту на кухне.
— Я не такая уж молодая.
— Это внушает доверие. Надеюсь, все-таки вам еще рано отправляться в дом для престарелых? Вот этого я не вынесу.
— До этого мне еще далеко, — успокоила я ее и поправила повязку на голове.
— Когда вы приедете посмотреть комнату? Конечно, вы должны посмотреть ее прежде, чем дадите мне ответ.
— Я отправлюсь в путь уже сегодня. Можно я позвоню вам с дороги?
— Мне будет очень приятно. Франк тоже обычно звонил мне, когда уезжал из Осло. Он всегда звонил. Мой Франк… И еще одна просьба, если позволите.
— Я вас слушаю.
— Будет удобнее, если мы перейдем на «ты». Я имею в виду, когда вы будете звонить мне…
— Конечно. Как мне вас называть?
— Марта. Просто Марта.
— Прекрасно, Марта! Жди звонка. До свидания. И спасибо, что ты подумала обо мне!
— Пока, милая Санне. Будь осторожна за рулем!
Бегство
Я отошла от окна спальни. Двое мужчин, один в костюме, другой в кожаной куртке, стояли на другой стороне улице возле табачной лавки. Тот, что в костюме, был не похож на испанца. До отъезда лучше вообще не выходить из дома. Наемные убийцы могли оказаться где угодно, выжидая удобного случая. Страшнее всего укромные места за колоннами в темном гараже, но избежать гаража я не могла. Тому, кто стоял на улице, ничего не стоило незаметно прошмыгнуть в гараж, когда оттуда выезжала машина. А спрятаться внутри было легко.
Зазвонил домофон. Я не шелохнулась. Через некоторое время позвонили опять. Я прижалась к стене, вслушиваясь в собственное дыхание. Оно отказывалось мне подчиняться. Неожиданно соседское радио забило мне уши поп-музыкой. Так что если был третий звонок, я его не услышала.
Сборы заняли часа два. Я заставляла себя сохранять спокойствие. Если начну спешить, все пропало. Вещи я отнесла вниз небольшими порциями, чтобы это не выглядело подозрительно. Никто не должен был догадаться, что я собираюсь бежать. Напротив, пусть все выглядит так, будто я надолго осела в городе и поэтому они могут не беспокоиться — никуда я от них не денусь.