Истинные боги - Михаил Старинов

Генерал размашисто сел и осторожно положил на стол кристалл в нестандартной, блокирующей упаковке.

– Сидит в приемной. Надулся, как сыч, – он довольно потер руки и коротко рассмеялся. Голос у него был слегка хрипловатый и чуть более мужественный, чем требовалось. – Привык, что всегда выигрывает! То-то он сейчас такой кислый.

Советник прервал его нетерпеливым движением руки.

– Ближе к делу, генерал.

– Простите. Отчет перед вами, – он с довольным видом придвинул кристалл поближе к собеседнику. – Я решил доставить лично, могут возникнуть вопросы.

Советник слегка улыбнулся. Генерал явно напрашивался на похвалу. Как и все вояки, он был в меру тщеславен и любил, когда штатские отмечали успехи его ведомства.

– Думаю, этого не потребуется. Но раз вы здесь, изложите короткое резюме.

– Победа, – генерал внушительно откашлялся. – Полная. В спланированной и осуществленной штабом, не побоюсь этого слова, уникальной военной операции, достигнуты практически все цели. Даже удивительно, обычно так не бывает. Я коротко перечислю. Флот успешно разделил противоборствующие стороны. С планеты эвакуирован лагерь. Захвачен предатель, за которым мы давно охотились, плюс несколько новых негодяев. Потерь среди наших нет.

– Как вы это объясняете? – улыбка Советника стала более явственной.

– Тщательным планированием и отличным исполнением, разумеется. Впрочем, нельзя отрицать и простого везения.

– Отлично. Очень рад, генерал. Я вызову вас для более подробного доклада скорее всего завтра с утра, сразу после разговора с Председателем. А пока передайте всем участникам операции мою устную благодарность.

Генерал коротко кивнул и быстро вышел, успев в приемной кинуть пронзительный взгляд на терпеливо сидевшего там низенького и кругленького человека.

Советник сам выглянул в приоткрытую дверь и резко взмахнув рукой, остановил поднимающегося секретаря. Он сделал широкий приглашающий жест. Толстяк встал и прошел в кабинет, где сел в ближайшее к столу кресло.

– Я давно жду вас, – с широкой улыбкой произнес Советник, плотно закрыв дверь. – Разрешите от всей души поздравить вас с поразительным успехом и передать личную благодарность Председателя. Он обязательно примет вас лично, как только освободится.

– Спасибо.

– Что удивительно, довольны оказались не только мы. Довольны многие. Даже генерал… Он ужасно рад, что зацепил своего бывшего. Правда совершенно искренне полагает, что все происшедшее – заслуга исключительно его ведомства.

Он негромко засмеялся, приглашая собеседника оценить шутку.

– Бог с ним, – махнул рукой толстяк. Лицо его оставалось по-прежнему напряженным, а глаза были полуприкрыты, он не смотрел на собеседника. – Меня гораздо больше интересует мой человек.

– Все в порядке. Готовьте надежного посланника. У него будут полномочия Генерального Инспектора Совета и он… доставит все сюда. Такое нельзя доверить постороннему лицу.

Выражение на лице толстяка не изменилось.

– Боюсь, мы не совсем правильно поняли друг друга, – тихо сказал он.

– Сожалею, мой друг, – собеседник стер улыбку и виновато развел руками. Теперь его лицо приняло сочувствующее выражение. – Помните, я говорил вам, что ему ничего не светит. Как в воду глядел.

Он добавил сочувствия в голосе и после некоторого молчания прибавил:

– Искренне жаль, что так получилось. Очень жаль. Но изменить ничего нельзя. К сожалению, связи нет и в ближайшее время не будет.

Толстяк приподнял голову и впервые посмотрел прямо в глаза собеседника. Некоторое время они молча смотрели друг на друга, пока второй, чуть покраснев, не отвел взгляда.

– Ну что же, – негромко сказал толстяк, вновь опуская глаза. – На нет и суда нет. Но для окончательного завершения операции мне необходим приказ.

– Он у вас есть, – мягко напомнил Советник.

– Боюсь, вы опять не совсем правильно поняли мои слова. Официально оформленный приказ.

– Официальный? – изумленно переспросил Советник. – Вы это серьезно? И вы готовы его выполнить?

– Разумеется, – холодно ответил толстяк. – Я пока еще на службе. Разумеется, после окончания я предполагаю немедленно вручить Председателю прошение о своей отставке.

На этот раз Советник промолчал.

– Или живым я тоже представляю опасность для нашего правительства? – равнодушно бросил толстяк, внимательно разглядывая что-то одному ему ведомое на широком красивом столе.

– Зачем вы так, – тихо сказал Советник. – Я думал, мы понимаем друг друга…

– Приказ, – жестко повторил толстяк.

Наступило молчание.

– Вы же знаете, что такого приказа у вас никогда не будет, – наконец с трудом выговорил Советник.

– Не будет приказа, не будет и его исполнения, – сказал толстяк, вздохнул и сделал движение, собираясь встать.

К счастью для нас, от тебя это не зависит. Так что не все ли равно, хотел по инерции произнести Советник, но вовремя проглотил не сказанные, но очень опасные слова.

– Подождите, – он поднялся сам и начал расхаживать по кабинету. – Поймите, – наконец торопливо произнес он. – Это совсем не моя инициатива. Все делается с молчаливого согласия всего правительства. Положение чрезвычайно щекотливое! Мы просто не можем идти на такой риск. А вдруг он заговорит?

– Он будет судим, приговорен к смерти и казнен, – спокойно ответил толстяк. – С максимальной гласностью. Но мой человек должен жить! И он не заговорит. Никогда.

Советник опять заметался по кабинету.

– Конечно, он же не такой, как все. Он особенный, – наконец саркастически, еле слышно вымолвил он.

Но толстяк опять его услышал и второй раз поднял голову. На это раз его собеседник не покраснел, а побледнел. В кабинете наступила мертвая тишина.

– Представьте себе, да, – сказал наконец толстяк. Это короткое слово он как-будто выплюнул. – Хотя я понимаю, как вам трудно, даже невозможно представить себе что-либо подобное. Честь имею.

Он резко встал и пошел к двери. Советник остался стоять посредине своего кабинета, не делая больше никаких попыток его остановить.

В медотсеке Хар пробыл недолго. Раны были серьезные, но молчаливые медики явно выполняли чей-то приказ. Наскоро подлатав, они отдали его на растерзание. На этот раз, наручники одели не только на руки, но и на ноги. И привели его в другую комнату и совсем к другим людям.

Двое рослых охранников бесцеремонно положили его на широкий стол, стоящий посередине каюты и принялись методично опутывать ремнями и щелкать зажимами. А третий, пониже ростом, поставил на стоящий рядом столик большую, объемистую сумку и начал сосредоточенно в ней копаться.