Борис Годунов - Александр Боханов

Перед Борисом Годунов после воцарения постоянно возникал вопрос об укреплении свой власти, чего невозможно было сделать без обуздания боярского своеволия. Он, конечно же, прекрасно знал, как боярские спесь, непослушание, корыстолюбие, «многомятежные хотения» умел подавлять Царь Иоанн Грозный. Сколько в его правление именитых и родовитых лишились и имущества, и крова, и свободы, и жизни. В конце же своего правления он так всех «приструнил», что «люди высокой чести», что называется, и пикнуть не смели. Сам, пройдя тяжёлую и опасную «школу Иоаннову», Борис Годунов не хотел подобной участи не только для своей семьи, но и для других.

Третий Царь намеревался добиться веры и верности не через страх, а по доброй обязанности, по согласию, через миролюбие и взаимное расположение. Ведь все крест целуют и клятвы дают, всё перед Лицом Божиим присягают, и исполнять обеты обязаны по доброй воле. Но очень быстро выяснилось, что доброе сердце и незлобивые помыслы Царя только разнуздывают старые инстинкты. Он не желал прибегать к казням, хотя это было неотъемлемое право Самодержцев, но и оставлять без последствий боярскую «оппозиционность» он не имел права.

Необходимо ещё раз подчеркнуть, что до нас дошло очень мало материалов и свидетельств, раскрывающих время, так сказать, «в прямом отражении». Всё, что написано про Бориса Годунова и эпоху его правления, практически всё, выходило из-под пера различных авторов через годы и десятилетия. В таких случаях событийно-смысловая ретушь неизбежна. В данном же случае речь вообще надо вести не о какой-то «ретуши», не о «поправлении» портрета времени, а в силу различных причин общего и частного порядка о его полном переписывании и переиначивании. Потому многие важные события как бы повисают в воздухе.

Сами дела правителя подвергаются осуждению и хуле, а мотивационные установки «злодея » просто отсутствуют; вместо них во множестве циркулируют домыслы, уверенно выдаваемые на «тайные намерения» Бориса Годунова. Самое показательное и резонансное подобное событие эпохи Третьего Царя — «Дело Романовых». С пафосом обличительной нетерпимости Н. М. Карамзин написал, что «сие дело — одно из гнуснейших Борисова ожесточения и бесстыдства.

С тех пор об этой истории так много сказано, но существо события так до сего дня и не прояснено. Да вряд ли оно вообще когда-либо будет прояснено во всех своих составляющих; сколько-нибудь надёжных документом до наших дней не дошло. Однако общий абрис той истории восстановить и возможно, и необходимо.

Ко времени воцарения Годунова, в 1598 году, здравствовали пять братьев Никитичей — сыновья покойного боярина Никиты Романовича Захарьина-Юрьева, умершего в 1586 году и принявшего перед смертью постриг с именем Нифонта. Именитый вельможа, дядя Царя Фёдора Иоанновича, был весьма «чадоплоден». Он был женат дважды: первый раз — на Варваре Ивановне Ховриной (ум. 1552), а второй — на княжне Евдокии Александровне Горба-той-Шуйской (ум. 1581), принадлежавшей к потомкам суздальско-нижегородских Рюриковичей. В общей сложности Никита Романович являлся отцом тринадцати детей.

От первой жены родились: Анна (ум. 1585), супруга князя И. Ф. Троекурова; Евфимия (ум. 1602), супруга князя И. В. Сицкого; Анастасия (ум.1555), супруга князя Б. М. Лыкова-Оболенского и Ульяна (родилась и умерла в 1565 году).

От второй жены родились: Фёдор (Филарет) (1556–1633); Марфа (ум. 1610), супруга князя Бориса Кейбулатовича Черкасского; Лев (ум. 1595); Михаил (ум. 1602); Александр (ум. 1602); Никифор (ум. 1601), Иван (ум. 1640); Ирина (ум. 1639), супруга окольничего Ивана Ивановича Годунова; Василий (ум. 1602).

Главным среди Никитичей был старший сын Фёдор Никитич, красивый, статный боярин, много лет считавшийся «первым щёголем» в Москве. Как отмечал голландский купец Масса, среди портных и московских купцов было принято «говорить, когда платье сидело на ком-нибудь хорошо: “Второй Фёдор Никитич”; он так ловко сидел на коне, что всяк, видевший его, приходил в удивление; остальные братья, которых было немало, походили на него»^^^.

Богатые, родовитые, именитые Никитичи явно выделялись среди русской аристократии, можно даже сказать, что они выдвигались на первое место среди вельмож. Во-первых, у них существовали родственно значимые связи с Царским «Домом Рюрика»; во-вторых, они занимали видные места в Боярской Думе, то есть в высшем органе управления, и, в-третьих, матримониальные связи Никитичей связали этот боярский род со многими другими представителями элиты, так что возник мощный боярский клан. Именно в силу подобных причин они потенциально могли стать как важной опорой власти Царя Бориса, так и первыми разрушителями её. Лидером этой «партии » несомненно являлся старший из Никитичей — Фёдор.

Примерно в 1590 году Фёдор Никитич женился на костромской дворянке Ксении Ивановне Шестовой, в иночестве Марфа (ум. 1631). В браке родилось шестеро детей: Татьяна (ум. 4 ноября 1612) — супруга князя И. В. Катырева-Ростовского; Борис (ум. 20 ноября 1592 года в младенчестве); Никита (ум. 29 ноября 1593 года в младенчестве); Михаил — будущий Царь (1596–1645); Лев (ум. 21 сентября 1597 года в младенчестве); Иван (ум. 7 июня 1599 года в младенчестве).

Семья Фёдора Никитича могла считаться образцовой: богатая, благочестивая, известная; дом был хлебосольным, что называется, «полная чаша ». Романовым было чем гордиться; у самого Царя они «первые гости» и «первые советники». Однако в ноябре 1600 года наступил полный крах. Всех Романовых арестовали, имущество конфисковали, а самих разослали по разным местам и монастырям. Несколько месяцев они провели в Москве под следствием, а в 1601 году Ксению Ивановну сослали в Заонежье в село Толвуя на берегу Онежского озера и принудили принять постриг под именем Марфы. Фёдора же Никитича отправили в Антониев-Сийский монастырь под Архангельском, где он принял постриг с именем Филарета. Двоих детей — Татьяну и Михаила — разлучили с родителями, и их на попечение взяла тётка — княгиня Марфа Никитична Черкасская.

Подобная же участь была уготована и другим Никитичам, а также и их родственникам: Сицким, Черкасским, Шестуновым, Карповым. Никто из них не был казнен, но из Никитичей только двое — Фёдор и Иван — пережили опалу, остальные умерли, но не по вине Бориса Годунова, хотя его в этом потом и обвиняли. Как заключал С. Ф. Платонов, «до нас дошло любопытное дело о ссылке Романовых; в нём имеется инструкция Царя, чтобы со ссыльными боярами обращались мягко и не притесняли их. Этот документ отлично оправдывает Бориса от излишних обвинений в жестокости во время его царствования...

Все эти кары и опалы выглядят неоправданными или, по крайней мере, необъяснимыми. Первоначально Романовы никаких личных властных поползновений внешне не выказывали и совершенно безоговорочно подписали Грамоту об избрании Бориса Годунова, принеся все клятвы, по сему поводу полагающиеся. Казалось бы, что же случилось? Почему Царю через два года после коронования понадобился разгром боярского клана? Несмотря на показную «тихость», боярское самомнение никуда не делось; чваниться своей «родовой честь » оставалось в порядке вещей. Здесь самое время привести точку зрения самих Романовых, которую отразил «Новый летописец», включающий отдельную главу: «О Фёдоре Никитиче с братьями». Это довольно пространный текст, который будет воспроизведён в обширном фрагменте, так как там содержатся важные детали и обмолвки, помогающие приблизиться к разгадке всего «дело Романовых».