Голубой адепт - Пирс Энтони

— Ты так похож-на моего господина… — вдруг разрыдалась Леди. Она спрятала лицо в ладонях, ее плечи содрогались от рыданий.

Стайл угрюмо улыбнулся.

— Ну что ты, Леди! Никакого сравнения. — Он подумал о том, насколько похожа Леди на ту, с Протона. Удалось ли Васильку спастись? Василек — вечный укор его совести. Если Василек жива, он не осмелится предстать перед той, что попала в ловушку, расставленную для него.

— Когда я сказала, что не люблю тебя, я… я…

Стайл почувствовал себя как в тот момент, когда был объявлен победителем в музыкальном дуэте. Может, он ослышался?

— Ты любишь своего покойного господина, хозяина Голубого Замка, чью внешность я ношу? Это я понимал всегда.

— Ты… — сказала она. — Тебя… Тебя…

Она все же выговорила эти слова, но если бы даже этого не сделала, он все равно бы понял…

Воздушная волна колыхнула занавес на окнах, легкий ветерок, пронесясь, коснулся его волос. На мгновение комната озарилась голубым светом. Потом голубизна поблекла, и все стало как прежде. Да, как прежде, только ложь, стоявшая между ними, развеялась, как дым. Это сопровождалось яркой вспышкой голубой молнии, которую мир Фазы сотворил для них при рождении правды.

Она сказала ему о своей любви к нему!

Стайл чувствовал себя неспособным сейчас ей ответить. Он был так уверен, что любовь Леди, если он даже и заслужит ее, придет к нему через годы. Да, совершенно очевидно, что он должен сказать то же самое, но так же очевидно, что он не в силах ни говорить, ни двигаться.

А Леди, с трудом произнеся главное, затем с легкостью стала освещать вопрос:

— Когда ты доказал, что можешь творить магию, и я увидела, что все живое любит тебя, мое сердце попалось в сети. Я-то думала вначале, что ты будешь действовать подобно деревянному, бездушному и отвратительному голему или начнешь колдовать, как Желтая Колдунья, подавляя мою волю, но оказалось, что ты…

— Нет! Нет! — вскричал Стайл. — Как могла ты так подумать! Ведь ты же вдова Адепта!

— Ты всегда защищал и охранял меня, — продолжала Леди. — Тебе помогали и Халк, и Нейса, и оборотни… Точно так же поступал мой господин.

— Конечно же! Как же иначе! Леди из Голубых Владений достойна только такого обращения!

— Ты можешь немного помолчать? — сказала Леди, вспыхнув. — Я пытаюсь рассказать тебе, почему я люблю тебя, а ты мне мешаешь. Самое лучшее, что ты можешь сделать, — это молча выслушать меня.

И Стайл умолк.

— У моего господина было три прекрасных качества, — продолжала она, немного помолчав. — Он был лучшим на Фазе наездником, самым сильным Адептом. И был абсолютно независим, так же, как и ты. И ты не уступаешь ему ни в одном из этих качеств. И потом… Скажу тебе честно, я долго боролась с этим открытием: ты… — она понизила голос, — ты превосходишь его…

— Леди…

— Дашь ты мне сказать или нет?! — яростно выкрикнула она.

И Стайл снова умолк.

— На единороге он не ездил, не мог, — продолжала она, — не был в состоянии околдовать стаю оборотней, чтобы связать их Клятвой Верности с Нейсой. Впрочем, возможно, он и смог бы это сделать, если бы захотел. Но он не захотел. Он не желал совершенствоваться в магии, как постоянно делаешь ты. Он смог бы научиться тому, что ты умеешь, если бы захотел. И я люблю того, кем он мог бы стать!

Стайл снова попытался возразить, и снова она остановила его сердитым взглядом.

— Когда тебе удалось стать другом дикого единорога, такая сила была в твоей Клятве Верности, что она околдовала нас всех. Твоя магия заворожила меня, и в один прекрасный момент я поняла, что не смогу устоять перед тобой. Чувства, которые ты испытывал к единорогу, стали и моими чувствами. Мое чувство росло, теперь и я мечтала подружиться с единорогом. Нейса стала моим другом, и я не пожалею ради нее своей жизни и чести тоже. И все же я знала, что в ней нет качеств, которые смогли бы вызвать такое мое самоотверженное отношение. Это было отголоском твоей магии, которая не похожа ни на одну магию на Фазе: я полюбила Нейсу, Нейса любила тебя, и получилось, что свою любовь к тебе она передала мне…

И снова Стайл попытался вмешаться, и снова ему не позволили.

— Я говорю об этом, чтобы стало ясно, что твоя магия, хоть и не напрямую, но влияла на рождение моих чувств к тебе. И все же на полноту моей любви она не повлияла. Я люблю тебя особенно, потому что видела твое отношение к Нейсе — такому чувству невозможно отказать в искренности. Ты умеешь любить, Адепт, и поэтому любят тебя самого. И я сама но себе люблю тебя сильнее, чем любила бы под воздействием магии.

Она замолчала, но теперь у Стайла не было желания вклиниваться в ее монолог.

— Когда ты взял меня с собой к эльфам, — продолжала она, — и сидха танцевала с тобой, я испытала сильный приступ ревности. Но когда ты танцевал со мной так, как танцевал мой господин… — Она замолчала и прошлась по комнате. — Возможно, я была наивной или сумасшедшей, коли думала, что смогу устоять. Но когда я услышала твою игру на Платиновой Флейте… О мой господин, какие это были звуки! Никогда в жизни по эту сторону Занавеса я не слышала подобных звуков. И когда ты отправился на битву с червяком, я упрекала себя за черствость по отношению к тебе; я боялась никогда не увидеть тебя живым и все же снова стала бессердечной, когда ты остался жив, хотя и говорила себе, что этого больше не должно быть. Ложь давила на меня, связывала, и я не могла отбросить ее прочь. Тогда на Унолимпике, когда ты так решительно защитил меня от грязи, которой пыталась испачкать меня Желтая, мое сердце смягчилось от благодарности и осознания своей вины. Увы, я — женщина… И я не могла помочь сама себе, я должна была снова услышать, как ты играешь на Флейте, и потому выдала Желтой, что Флейта находится у тебя. И увидела, как тебя чуть не убил Жеребец. И снова я сваляла дурака, и Желтая об этом догадалась. И когда наконец ты пришел ко мне после проигрыша на Турнире и гибели Халка, мне страстно захотелось успокоить тебя, но ложь по-прежнему лежала между нами омерзительным животным, делая фальшивым то, что должно быть искренним; она превращала вдову в твою фиктивную жену. И все же, несмотря на эти напасти и горести, ты следовал своим неизменным путем, как делал бы это он, и я поняла, что проиграла. Я боялась, что ты погибнешь раньше, чем я вымолю у тебя прощение, которого не заслужила.

— Я прощаю тебе этот невинный обман! — крикнул Стайл, и снова легкое колыхание воздуха шевельнуло занавеси и коснулось его волос.

Она отвернулась от него, словно стыдилась того, что только что сказала, но, помолчав, стала говорить, глядя ему в глаза:

— Я рассказывала тебе, что была очень наивна, когда юноша-Адепт стал ухаживать за мной. Я не принимала его всерьез, поскольку он представлялся моему невежественному взору подростком или эльфом. И даже когда я вышла за него замуж, я не любила его по-настоящему. Вскоре я убедилась, что от него у женя не будет детей, и сильно опечалилась. Я жалела себя, что буду обделена судьбой, а что мой господин будет обделен — это меня не трогало. Годы я занималась пустяками и не пыталась всей душой полюбить его. И только когда он погиб, я поняла, что у моих чувств были глубокие корни. Я не любила его самоотверженно, пока он не ушел от меня. И я поклялась, что больше никогда не совершу подобного безумия. Но все же я попыталась повторить эту глупость и повела себя с тобой так же, как вела себя с ним. А теперь, возможно, ты покинешь меня, возможно, вернешься на Протон, возможно, погибнешь, но прежде ты должен испытать мою любовь. Вот что должно произойти между нами! — Леди замолчала.