Очень долгое путешествие, или Инь и Ян (СИ) - Соловьёва Яна

Осталось и мне сказать моё последнее прощай, поставить мою точку. Я положила сверху свою записку:

Я любила тебя, Эскель.

Дождь неожиданно стих, и небо прорезала яркая молния. Сразу за ней над головой грянул гром, и ливень хлынул с новой силой. Я закрыла домик и направилась вниз.

КАЭР МОРХЕН. Глава 39. Что-то кончается

Всю ночь лило и громыхало. Под утро дождь прекратился, и в воздухе повис плотный водянистый туман. С деревьев капало. Я отправилась на нижний двор, чтобы поискать свой стальной меч, и там обнаружила, что старый дуб не пережил ночной грозы и погиб от удара молнии. Вокруг ствола веером лежали широкие полосы как ножом счищенной коры, сердцевина голого ствола выгорела, ветви торчали чёрными обрубками.

— А ведь этому дубу лет было, поди, больше, чем Весемиру, — задумчиво произнёс подошедший Ламберт. — Старик, кстати, очнулся, я как раз ночью у него дежурил. Как в дуб грохнуло, так он и открыл глаза.

Я повернулась к ведьмаку. Он был в полном обмундировании, за плечом висела объёмная сумка. В стороне я увидела Кейру — чародейка нетерпеливо поглядывала на Ламберта.

— Ты уходишь? — спросила я.

— Да. Дуба больше нет, сама понимаешь, атмосфера в Каэр Морхене теперь не та. Да и старик опять ворчать начнёт.

— Он тебя любит.

— Угу. Как розга задницу.

Я рассмеялась.

— Смейся, смейся, — буркнул Ламберт. — Нет в тебе чуткости.

— Я сама чуткость!

— Ну конечно. А кто дяденьку обидел? Умчался вчера, будто за ним черти гнались. А ведь говорил я ему, с самого начала говорил — не ведись на сиськи, Эскель!

— Да ты мудр не по годам!

— Наконец-то ты это поняла, — губы его привычно насмешливо искривились, но взгляд удивительных ведьмачьих глаз остался серьёзен. «В жизни случается всякое дерьмо», — как будто прочитала я в нём неожиданно жизнеутверждающую мысль. Смотря ему в глаза, я чувствовала, что, доведись мне ещё встретиться с Ламбертом, он, как и всегда, будет собой, а я для него буду мной, а Эскель Эскелем, независимо от того, какое дерьмо вдруг случилось.

— Ламберт! — позвала Кейра.

Ведьмак подошёл на шаг и, неловко склонившись, вытянутыми прямыми руками обнял меня.

— Если бы ты только знала, чего мне это стоит, — проворчал он.

— Я ценю, — я прижала его к себе.

— Ну что же, прощай, — он развернулся и пошёл к Кейре.

— Не ведись на сиськи, Ламберт, — тихо напутствовала я вслед.

Не оборачиваясь, ведьмак завёл руку за спину и вытянул в мою сторону средний палец. Я опять рассмеялась — ничего-то он не забывает, вредина злопамятная!

Перед Ламбертом с Кейрой вспыхнул портал, руки их соприкоснулись, и они исчезли. Я ещё раз посмотрела на обуглившиеся остатки дуба и, разгребая мокрую траву сапогами, стала искать меч, но безрезультатно — кто-то прибрался на дворе так, будто никакой битвы не было и вовсе.

***

Шторы в спальне Весемира были задёрнуты, сидевший рядом Геральт методично разрезал длинным ножом тонкий холст на бинты. На прикроватном столике теснились склянки эликсиров и мазей. Голова старого ведьмака была перебинтована, как у Чапаева, глаз почти не было видно за лиловыми отёками синяков, а грудь мерно вздымалась под тонким одеялом. Я тихонько подошла, опустилась у кровати на колени и взяла в руки широкую мозолистую ладонь Весемира. Он с трудом разлепил один глаз.

— Говорил я тебе… — слабым голосом, но с хорошо узнаваемыми ворчливыми нотками, начал он.

— Всё хорошо, Весемир, всё будет хорошо.

— Да, пройдёт лет десять, и всё наладится, — согласился он. — Я хочу, чтобы все мои волчата были счастливы.

— Они будут, клянусь, — я шмыгнула носом.

Как бы я хотела, чтобы у меня было тут ещё десять лет! Но нечего мечтать о невозможном.

— Эскель выбрал свой путь, он выбрал свободу, — проговорил старый ведьмак.

— Обалдуй, — угрюмо бросил Геральт.

Весемир с усилием раскрыл второй глаз и сурово глянул на своего лучшего ученика.

— Геральт, путь ведьмака…

— Мир изменился, Весемир, — перебил Геральт, — Чудовищ всё меньше, и скоро люди сами прекрасно смогут с ними справляться. Да хоть бы и нет — если выбирать между чудовищем и тем, кого любишь, я выберу второе. Пока ты гоняешь по трактам, близкие уходят навсегда. И если ты, Весемир, смог оградить себя от того, чтобы любить кого-т о, то не всем это под силу.

— Если бы я смог, — едва слышно сказал Весемир, — я бы смог и вас уберечь…

— Эй, ничего, что я здесь? — мне совершенно не хотелось обсуждать с ведьмаками подробности моей личной жизни. — Эскель взрослый человек. Я тоже. У меня свой путь, и как только будет возможно, я вернусь в свой мир. Всё хорошо.

В наступившем молчании Весемир сжал пальцами мои руки. Я прижалась щекой к его ладони.

— Приезжай в Каэр Морхен попрощаться, Яна, — прошептал он.

— Я постараюсь. Не обещаю, — грустно ответила я.

Кто знает, как всё сложится. Да и в Каэр Морхен возвращаться не хотелось — слишком многое здесь напоминало о том, что следует забыть.

Глаза старого ведьмака закрылись. Я ещё посидела около его постели, следя за едва различимым дыханием, поднялась. Сапог Геральта не дал затвориться двери, и ведьмак протиснулся вслед за мной в коридор. Загородил его, тесня меня в сторону крайних комнат.

— Надо поговорить, — сурово сказал он.

В абсолютно пустой комнате, куда завёл меня Геральт, мебели не было. Я уселась на каменный пол, сложила руки на коленях и выжидающе посмотрела на него.

— Не сходится у меня задачка, — склонившись и испытующе вглядываясь мне в глаза, начал он. — Возможности всех защитников мне известны. Всех, кроме двух тёмных лошадок со знаками на ладонях. А ведь Весемир едва не погиб, и совсем не от рук Дикой Охоты!

— Он не погиб. Точка, — я исподлобья смотрела на ведьмака. Он выпрямился, кошачьи глаза сверлили меня. — Ты говорил, Геральт, что знание будущего опасный подарок. А мне плевать на опасность, если на кону жизнь Весемира.

— Ты хочешь сказать, что…

— Да.

— Но…

— Что вы с Цири собираетесь делать дальше? — я вдруг осознала, что если Весемир жив, то последующие события могут развиваться совсем не по сценарию игры.

Геральт задумчиво потёр подбородок.

— Действуйте так, будто Имлерих убил Весемира, — веско сказала я. — Цири знает, как его найти.

— Хм-м…

— Считайте, что вам нужно отомстить за его смерть. Иначе… Иначе, я не знаю, как вам одолеть Дикую Охоту.

Ведьмак сложил руки на груди и погрузился в раздумья.

— Я поговорю с Цири, — наконец, произнёс он.

— И славно, — улыбнулась я. — А меня ждут пески Зеррикании.

Геральт опустил голову на грудь, замолчал, будто искал слова. Наконец поднял взгляд.

— Пойми его, Яна. Когда боишься потерять того, кого любишь, проще вовсе запретить себе любить.

В носу защипало. Чёртовы ведьмаки со своим чёртовым путём!

— Это не имеет значения, Геральт. Мне недолго осталось тут.

— Удачи, — тихо сказал он, подал руку, я поднялась. — Твой меч в арсенале.

— Спасибо. Ах да, Геральт, не мог бы ты попросить Йеннифэр послать мне записку через портал, когда закончишь свои дела с Дикой Охотой? Очень удобно, знаешь ли. Мне правда надо знать.

— Хм-м… — ведьмак опять задумался. — Хорошо.

В арсенале я действительно нашла в стойке свой стальной меч — наточенный, смазанный и приведённый в порядок. Сборы были недолгими. Гораздо труднее было разрешить вопрос — надевать ли в дорогу подаренные Эскелем доспехи из шкуры виверны или нет. Почему-то с мечами такой дилеммы не возникало — я оставила в арсенале привезённые с собой мечи и вставила в ножны стальной меч школы Змеи и Розу Шаэрраведда без малейших угрызений совести. Но доспехи… Они сидели как влитые, ведьмак будто снял с меня мерки. Никому иному они не пригодятся так, как мне, а у меня впереди долгий путь. С другой стороны, очень хотелось что-нибудь гордо вышвырнуть. Йеннифэр вон, кровать из окна выбросила, внизу так и валялось битое основание, почему бы и мне не присоединиться к движухе? С третьей стороны, ту куртку, что сейчас была на мне, тоже купил Эскель, ещё в Износках. Последний довод оказался решающим, и я решила задвинуть гордость куда подальше. Хорошие доспехи, в отличие от кроватей, на дороге не валяются.