Затерянная во Вратах (СИ) - Елена Ловина

Хм, оказывается, я опытная дрохия: у меня и хранитель был, и я была Судьбой, и даже воздыхателей двое имелось… только никого не осталось рядом.

— Да нет, этого в нашем мире нет — можешь не стараться, — легко отмахнулась от предложения Айсе, а мы немного озадачились: как так? Неужели, в их мире нет хранителей?

— У нас есть Хранители мира: Древа, океан, факелы, деревья. Нет только персональных хранителей, как у вас, — Айсе на мгновение задумалась, а потом продолжила рассказ. — До императора Аллароя Первого у нас был орден хранителей, которые могли быть призваны на защиту любого нуждающегося в нашем и соседних мирах. Ну а быть чьей-то Судьбой считалось даром богов. А потом император Алларой куда-то пропал на несколько месяцев. Его искали по всем империям, но даже ни единого слуха про него не ходило по землям. А потом он также неожиданно вернулся и десять лет искал способ закрыть Врата навсегда, даже ритуал в итоге какой-то провел. Сам чуть не умер и будущую супругу чуть не погубил, но Древа связали их узами брака, защитив от смерти. После этого уже никогда ни один хранитель не был призван в помощь страждущему. И ни один человек не становился ничьей Судьбой и не встречал свою Судьбу.

Айсе рассказывала с полуулыбкой, словно это не печаль целого мира, а давно забытая история, легенда.

— А ты откуда про это знаешь? — спросил Виго, искоса посматривая на меня — как я отреагирую на этот рассказ. А я, кажется, тоже улыбалась. Так даже лучше, что людьми не управляет магия и инстинкты — только сердце или разум. Хотя, возможно, со мной кто-нибудь и поспорит.

— Так эту сказку всем детям рассказывают, — Айсе звонко рассмеялась, давая понять, что ни слову из этого не верит. — И мораль: за жизнь и любовь одного человека можно отдать магические способности целого мира…ну, или сотни людей… неожиданно для них всех.

— А кто-то от этого пострадал? — спросила я, пытаясь обдумать как следует эту «мораль».

— «Быть Судьбой» стало обозначать всего лишь быть тем, чью любовь ищут всю жизнь и пытаются добиться вопреки всем преградам, — как-то мечтательно сказала Айсе, а потом сникла — вспомнила, что она принца Леонидаса считала своей Судьбой. — Ну а хранители, перестав получать вызовы от предназначенных им подопечных, объединились в орден и стали бороться с Вратами и теми, кто из них выходит.

— И как, успешно?

Как-то неуютно стало от подобного сообщения. Оказывается, в Бранвере есть еще и те, кто с нами борется… И это помимо Клевра.

— Не знаю, через сто лет орден ушел в подполье, а потом про него вообще ничего больше не слышали и не писали. Может, распустили его и все?

Будем надеяться, что в том мире у нас нет скрытых врагов, способных мелкими пакостями соорудить нам огромные неприятности — мало нам их что ли?

Вот и Виго задумался, хмурится, темнеет не только взглядом, но и чешуей. А еще у него зрачки превращаются в тоненькие ниточки и словно пеленой подернуты — будто он вглубь себя смотрит.

Но в этот раз он промолчал, не сказал ничего — не добрался до нужной нити, которая оплетает наши жизни.

Но не долго он безмолвствовал. День, и мы услышали:

— Очень скоро все закрутится, — Виго говорит о будущем редко, но сегодня он заметно взволнован, да это и понятно — сегодня мы заметили над головами в тумане магической дымки тонкий полукруг луны, сияющей бледно-голубым светом. Это означает, что при полной луне пространство между мирами может отделить ту часть, где обосновались мы, и закрыть нас в новом мире…

— Это ты понял, глядя в этот камушек? — недоверчиво спросила я у Виго, потому что сама этот камень настраивала по его же запросу, но понять принцип действия артефакта так и не смогла.

— Это самый мощный усилитель из виденных мной, — с благоговением прошептала Айсе и потянулась к мелкому прозрачному горному хрусталю, который я подстраивала под зрение Виго — он у нас оказался слегка подслеповат. Жардан Кевор заметил, что у Виго явно развита интуиция и эмпатия, раз за столько лет никто не заметил этой особенности дроха.

Так вот, оказалось, что хрусталь мог усиливать магическое зрение, и мы по итогу эксперимента получили вот такое запутанное пророчество.

Только на нем дело не закончилось. Виго отозвал подальше Рара и что-то принялся доказывать, после чего в сторонку отозвали меня, да еще пологом накрыли.

Я почувствовала, как чешуйки встают вертикально от осознания, что я с дрохами-мужчинами, да еще за защитным куполом. Кажется, тот случай с Горианом никогда не выветрится из памяти и будет преследовать меня, сжимая внутренности страхом даже в самых безопасных ситуациях.

— Айсе скоро уйдет от нас в свой мир, — без предисловий встряхнул мои мысли Виго, — еще до основного открытия порталов.

Я кивнула, почувствовав сожаление, потому что оказалось, что девушка стала мне почти подругой, а их у меня и не было никогда среди тех, кто не относится к семье — только сестры и кузины.

— Что ты чувствуешь во Вратах? — Рар смотрел на меня испытующе, его зрачки то сужались в тонкую линию, то эта линия вообще ложилась горизонтально — явный признак сильного волнения.

Хм, а действительно, что?

Прислушиваться к Вратам стало тяжелее с того дня, как мы отдали мини-копию на отвлечение Клевра. Еще было неприятно ощущать внутри обоих Врат изменения, словно инородные тела вплавлялись в хрупкую структуру артефактов. Если б знать, что все во благо…наше благо, только вот Клевр никогда не ассоциировался у нас с тем дрох-куаром, который пойдет навстречу, забудет обиды и распишется на скрижалях Арх-Руа в признании мира между нами.

Мини-врата были полны собранной магии и почти булькали, словно бочка с дорогим вином, которую везут к праздничному столу: едва слышно, едва уловимо, значимо…

И я видела, что внутренний клапан, который пришлось создать, чтобы сбрасывать излишки магии, вот-вот откроет просвет и магия польется, опустошая резервуар-врата. Вот-вот…буквально терции не пройдет.

Прикосновение к мыслям инородного разума вызвало неконтролируемый страх и нервную дрожь, хотя я ни десятины не сомневалась, что это хранители Бранвера. Решили внушить мне уверенность, да только испугали не хуже плойши.

Видение, что вклинилось в мысли неотвратимым тараном, заставило поморщиться, хотя я не уверена, от чего: от боли от соприкосновения с чуждым разумом или от страха, что внушало само видение.

— У нас нет и терции, — хрипло сообщила дяде, а сама нервно сглотнула — нужно