Викарии Христа: папы Высокого Средневековья. С 858 г. до Авиньонского пленения - Елена Майорова

Вскоре прибыло провансальское войско Карла. Он настоятельно попросил папу приехать в Рим и короновать его с супругой Беатрисой как короля и королеву Сицилии. Это решение нелегко далось Клименту IV. Лишь в начале ноября он решился утвердить инвеституру; с такой же медлительностью назначил он буллой от 29 декабря день коронования. Сам Климент отказался покидать безопасную Перуджу, но прислал для организации церемонии пятерых кардиналов.

6 января 1266 г. Карл и Беатриса были коронованы в соборе Св. Петра.

Манфред выступил против захватчиков, но 26 февраля 1266 г. его войско было разбито в кровавой битве при Беневенте. Манфред имел возможность спастись, но предпочел погибнуть, бросившись в гущу боя. Гордость и королевское достоинство этого Гогенштауфена были несовместимы с позором поражения.

Вскоре после погребения Манфреда епископ Казенци, заклятый враг Манфреда, по распоряжению папы велел вырыть мертвеца из его могилы и, как проклятого Церковью, бросить на берегу реки Верде.

«Возлюбленный сын наш Карл, — писал папа Климент легату в Англию, — мирно владеет королевством, в его власти разложившееся тело того мерзавца, его жена, дети и казна».

На самом деле «возлюбленный сын» все чаще разочаровывал папу, между ними создались очень натянутые отношения. Папе не нравилась излишняя самостоятельность нового короля, он упрекал его в жестокости и скупости к итальянцам; его чрезвычайно раздражали методы налогообложения, используемые Карлом. Тот оказался заносчивым, своенравным и неблагодарным. В одном из своих горьких писем папа писал, что Карл не позволял себя «ни видеть, ни слышать, был недружелюбен». Для папского престола он оказался ничуть не лучше, чем императоры из династии Гогенштауфенов.

Климент IV надеялся восстановить владычество Св. Престола в Риме, поскольку Карл обязался оказать ему в этом содействие. Между тем римляне вовсе не были намерены пригласить папу вернуться. Еще в апреле он переехал из Перуджи в Орвието, а оттуда, в надежде поселиться в Латеране, отправился в Витербо, где и остался жить. Но Карл не стремился защищать права и интересы папы. Климент IV отомстил знаменитым письмом, распространенным по всем христианским странам, в котором под видом отеческого увещевания и благожелательных советов мастерски изобразил его в образе ненавистного тирана.

Эта маленькая месть не могла изменить плачевного состояния финансов понтифика. Климент IV писал французскому королю: «Моя казна совершенно пуста. Англия противится, Германия не хочет повиноваться, у Испании у самой довольно дела, Италия не платит, а поглощает деньги. Как может Папа, не прибегая к безбожным средствам, доставить себе или другому войско или деньги?»

Та самая империя, о которой совсем недавно говорили с такой злобой и высокомерием, представлялась папе спасительным учреждением, и он усердно старался о прекращении междуцарствия. Тем не менее этот период Великого бескоролевья в Германии (1256–1263) Климент старался использовать для возрождения принципов церковной теократии.

Король Карл все еще был нужен папе. В Тоскане победили гибеллины, и Карл бросил войска на Флоренцию. Ему покорились гибеллинские Лукка и Пистойя, он совершил торжественный въезд во Флоренцию. Продолжали противостояние только Пиза и Сиена, и папа настоятельно просил Карла ограничить свое правление в Тоскане тремя годами и снять осаду с сопротивляющихся ему крепостей.

В Константинополе императора Михаила VIII Палеолога весьма тревожило усиление Карла Анжуйского, чьи планы захватить Византию, пользуясь некими неясными династическими правами, не являлись для него секретом. Агенты Михаила прилагали массу усилий, чтобы возродить партию гибеллинов в Генуе и генуэзских колониях, но безуспешно. При папе Урбане IV отношение к греческой империи несколько потеплело, но Климент не видел никаких причин иметь дело с императором-схизматиком. Тем не менее, опасаясь растущего влияния Карла Анжуйского, он не стал окончательно отвергать авансы Михаила. Папа был чрезвычайно доволен, когда патриарх Константинопольский обратился к нему с дружеским и уважительным письмом, а император Михаил, чтобы продемонстрировать свою искренность, предложил свое участие в следующем крестовом походе против язычников. Но прежде чем начать какие-либо переговоры, Климент требовал, чтобы Греческая церковь безоговорочно признала его власть. Это условие было весьма коварным: прими император его предложение, он лишился бы короны.

Новая беда, согласно известному изречению, нагрянула все-таки с севера.

Внуку Фридриха II, Конрадину, исполнилось пятнадцать лет. Он вырос в Германии под присмотром матери, Елизаветы Баварской, в то время как ее братья блюли его политические интересы. Власть юного Гогенштауфена признавала Швабия, а бароны Святой земли провозгласили его иерусалимским королем. Итальянские гибеллины тоже не забыли о Конрадине.

Конрадин был умным, не по годам развитым мальчиком, красивым и обаятельным, прекрасно осознающим свое происхождение. Он рвался возвратить наследство Гогенштауфенов в Италии и объявил себя королем обеих Сицилии. В ответ папа запретил кому бы то ни было признавать его.

«Я не придаю большого значения, — писал Климент IV в октябре 1266 г., — послам, которых гибеллины отправляют к своему идолу, мальчику Конрадину; я очень хорошо знаю его положение; оно настолько бедственно, что он не может помочь ни самому себе, ни своим сторонникам». Однако весной 1267 г., когда слухи сделались более определенными и гибеллины в Тоскане стали держать себя вызывающе, письма папы к флорентийцам приобрели иную тональность: «От корня дракона восстал ядовитый василиск, уже наполняющий Тоскану своим зачумленным дыханием; он посылает змеиное отродье, людей погибели, изменников нам, вакантной империи и славному королю Карлу, сообщников своих планов к городам и дворянам; хитрый и искусный во лжи, он кичится своим мишурным блеском и старается совратить с пути истины кого просьбами, кого золотом. Этот безрассудный юноша — Конрадин, внук Фридриха, покойного римского императора, отвергнутого справедливым приговором Бога и его наместника».

Папа поспешил отлучить от Церкви Конрадина и его сторонников. Молодой Гогенштауфен между тем вступил с войском в Рим. Римляне восторженно встречали юного героя, славили его как императора, бросали под копыта его коня охапки цветов. Отсюда Конрадин двинулся в свое наследственное Сицилийское королевство, но потерпел поражение в решающей битве при Тальякоццо. Бегство, в котором он думал найти спасение, не удалось. Несчастного принца вместе с несколькими сторонниками бросили в неаполитанскую темницу.

Для решения его участи Карл Анжуйский организовал судебную комиссию. Конрадину было предъявлено два обвинения: оскорбление величества и вражда к Церкви. «Четверо судей выносили приговор. Трое объявили его невиновным как человека, плененного в честном бою. Один судья потребовал смерти».

26 октября 1268 г. Конрадин был обезглавлен в Неаполе. Папа запретил хоронить тело с соблюдением христианских обрядов; его просто зарыли на морском берегу

Климент IV желал смерти последнего внука Фридриха II и одобрял ее, выскажи он хотя бы намек на сострадание к участи юного Конрадина, законного наследника великой Швабской династии, милосердие украсило бы его имя. До нашего времени звучит хор голосов, обвиняющих Климента IV в соучастии в злодеянии. Рассказывали, что папа долго взвешивал шансы соперников: «Жизнь Конрадина — смерть Карла; жизнь Карла — смерть Конрадина».

Спустя месяц после казни Конрадина Климент IV умер в Витербо.

Кончина Климента привела к очередному неустройству в Церкви. Собравшиеся в городе, где почил папа, кардиналы в течение почти трех лет не могли прийти к единодушному решению относительно кандидатуры его преемника. Вакантность Святого престола была тем более опасна, что и в Германии не было императора. Третейский судья Европы Людовик IX Французский покинул родину, чтобы освободить Святую землю; там он нашел свою смерть. 25 августа 1270 г. король скончался от дизентерии. Его крестовый поход, мало отвечающий нуждам христиан на Востоке, оказался последним. Еще не менее ста лет папа и христианские государи продолжали лелеять замыслы реванша, но никому уже не удалось собрать войско для похода в Сирию.

После смерти Людовика IX резко возросла роль его брата Карла Анжуйского, сицилийского короля. Пустующий папский престол был так удобен Карлу, что, без сомнения, он прилагал немало усилий, чтобы продлить существующее положение вещей и оказывал соответствующее влияние на французскую партию. Но официально он держался в стороне от дебатов.

Все чувствовали важность избрания папы для новой эпохи. Влияние священнослужителей, находившихся в зависимости от Франции, встречало противодействие патриотически настроенных кардиналов. Из восемнадцати прелатов одиннадцать желали иметь папой итальянца и через него восстановить величие империи; семеро требовали выбрать француза. По приказу префекта Витербо для ускорения процесса выборов с зала заседаний сняли крышу, предоставив высокое собрание воздействию небесных стихий, и отказали кардиналам в пище, пока они не изберут нового главу.