Смена климата - Наталья Игнатова

— Уилл, иди, погуляй, — велел Хасан.

— Зачем?

До него сегодня медленно доходило. Стало медленно доходить, как только увидел беседку. Но вот, дошло, наконец. Люди, превращенные в скульптуры — и есть демон, часть демона, якорь, позволяющий ему оставаться на Земле без дополнительных ухищрений. Чтобы убить демона, нужно разрушить якорь, воплотить Паломой то, что появится после разрушения, и Паломой же зарубить воплощенное. После разрушения беседки действовать придется очень быстро. Демон не должен увидеть меч до того, как окажется воплощен, иначе он успеет воплотиться самостоятельно, а тогда и Палома не спасет.

Ясаки перевел взгляд на Хасана:

— Кажется, я понимаю, зачем вы отсылаете Занозу, мистер Намик-Карасар, но он может открыть глаза этим людям на их истинное положение. Страдания, которые они при этом испытают, разрушат гармонию, и демон лишится места силы. Сделать так гораздо быстрее, чем сжигать или взрывать это... строение.

— До рассвета еще далеко, мистер Ясаки, — отозвался Турок, — я не спешу.

Между ними аж заискрило, такое напряжение отразилось во взглядах, в голосах, в том, как оба стояли. Безоружные, но все равно будто вооруженные. Уйти стоило хотя бы ради того, чтоб их попустило. Но уж эти-то двое как-нибудь между собой разберутся, они и посложнее проблемы решали, чем правильное воспитание английских мальчиков. Вопрос в том, что делать с людьми.

Заноза достал сигареты. И всем своим видом постарался дать понять, что с места не сойдет.

В начале ночи им нужно было убить демона. Теперь задача изменилась. Нужно было убить демона и спасти людей.

— Вслух, — сказал Хасан.

— Ты не выбираешь, — заметил Ясаки.

Ясное дело, он не выбирал. Он думал. Хасан это понял и попросил рассуждать вслух.

— У нас люди и демон, — Заноза прикурил, затянулся. Выдохнул. — Демон круче. Начинать всегда надо сверху. Я зачарую демона. Если получится, он сам всех отпустит. Если нет — все равно явится посмотреть, что тут за херня происходит. Тогда ты убьешь его, а потом мы сожжем их. Или взорвем. Или… короче, им нужна будет эвтаназия.

— Получится, — Хасан пожал плечами, — ты кого угодно зачаруешь.

— Теперь нам нужно совершить прогулку? — Ясаки вроде как улыбнулся. Растянул губы. Заноза видел его настоящие улыбки и однозначно предпочитал им эти, искусственные.

— Зачем? — спросил Хасан.

Он действительно не понял. Да и с неприятными собеседниками всегда был прямолинеен, не маневрировал, выбирая место для укола, рубил с размаху, как в сабельном бою.

«Затем, что это ты — мой Турок, — мог бы сказать Заноза. — А Ясаки слишком страшный, чтоб подпускать его слишком близко». Но, ясное дело, присутствие японца заставляло держать рот на замке.

— Чтобы не подпасть под чары, — объяснил за него Ясаки. — Это будет массовое воздействие.

— А, — Хасан кивнул. — Что ж, прогуляйтесь, мистер Ясаки.

Ясаки был здравомыслящим. В основном. Так же, как и Хасан, только Хасан был здравомыслящим всегда, без уточнений. И как любое существо, наделенное нормальным здравым смыслом, Ясаки все непонятное истолковывал наиболее разумным образом.

Никому в своем уме не придет в голову, что вампир может не опасаться подпасть под действие чар потому, что однажды пошел на это добровольно. Повод усомниться в здравомыслии Хасана, не вопрос, но только если не учитывать пару принципиальных моментов. Во-первых, Хасан знал, что воздействие временное, во-вторых, знал Занозу. Слагаемые можно поменять местами, сумма от этого не изменится.

Здесь, в Алаатире, Заноза впервые задумался, не знал ли Хасан еще и про то, что станет нечувствителен к ударам чар по площадям. Но отмел это подозрение. Оно означало, что уже тогда, во время вылазки в Мюррей-мэнор, Турок планировал побег из тийра и подготовился к их дальнейшему совместному существованию, включающему в себя еженощное зачарование несговорчивых джентльменов и леди, а у Хасана ничего подобного и в мыслях не было.

Так что иммунитет к ненаправленному воздействию стал приятным сюрпризом. Чары Турок по-прежнему чуял, ворчал, когда Заноза использовал их без предупреждения, но сам факт того, что он ворчал, значил, что с ним зачарование больше не работает. Что бы он там ни говорил. А он говорил, о, да. Молчун-то молчун, но если что-то не нравится, не преминет дать об этом знать в недвусмысленных выражениях, среди которых: «ненавижу, когда ты так делаешь!» — самое мягкое.

Додумался бы до такого Ясаки? Да ни в жизнь! Единственное, что он мог предположить — это то, что Хасан уже под чарами, и от новой дозы хуже не будет. Он так и подумал. Про Хасана вообще все так думали.

Про Ясаки, кстати, тоже.

Пора было перестать страдать фигней и заняться демоном. Полюбить его… Шайзе. Легко сказать!

Люди, отдавшие свободу в обмен на счастье взаимной зависимости. Онезим, превратившийся в чудовище. Франсуа, потерявший единственного и самого дорогого друга. Вампиры, уничтоженные только за то, что искали искупления грехов. Демон многое успел, во многом преуспел, у него можно было поучиться целеустремленности. И умению строить планы. И умению их реализовывать. И сам он, впадающий в ярость при малейшем намеке на сопротивление, сначала ломающий все вокруг, и лишь потом начинающий думать, как бы все починить, чтобы снова работало, был если не близок, то понятен.

Отвлекаясь от морали — а какая может быть мораль у того, кого нет? — парня было за что уважать. И было за что пожалеть. Все демоны — неудачники, такова уж их природа, такими их придумали. И, вообще, может, он леди, а вовсе не джентльмен? Демоны же одинаковые, в смысле… им же без разницы. Их не бывает.

Заноза так хорошо и ясно представил себе эту демоницу, злую, печальную, запутавшуюся — они испортили ей все планы, у нее все было так хорошо, а стало плохо и непонятно, и она уже убила всех, кого надо, сломала все, что могла, а лучше не стало — что даже устыдился зажженной сигареты. Погасил окурок в карманной пепельнице, извинился про себя, и надстроил на сочувствии, на естественном для любого мужчины стремлении помочь и защитить женщину, столько тепла, любви и понимания, сколько не то, что демоны, сколько и ангелы, наверное, никогда не видели.

Ну, а что? Ему не жалко. Для леди-то. У ангелов хотя бы другие ангелы в поддержку есть. А у демонов? Никого. Одиночество демонов могут понять только люди. Вот как эти, пришедшие сюда, нашедшие друг друга. Их спасительнице, их несчастной, потерянной покровительнице, тоже нужен кто-то, кто угодно, кто поймет и разделит ее одиночество, кто-то, кому она будет нужна…

«Что? Ты? Делаешь? — услышал он. Или… не услышал. Почуял? Ощутил? Не прозвучавшее, но сказанное. Не слова, но смыслы слов. — Я. Не. Нуждаюсь».