Язычники - Сергей Другаль

Нури отвел машину назад и нашел стоянку неподалеку от входа в метро. Он протиснулся через молчаливую, колышущуюся у эскалаторов толпу, слабо удивился: улицы пусты, а здесь, под землей, не протолкнуться. Ленты двигались почти пустые, к центру с окраин никого не пропускали. Густая цепь агнцев Божьих под командой киберов сдерживала толпу. Нури, размахивая пропуском, пролез-таки к старшему киберу — его можно было узнать по эмблеме атома, мерцающей на панцире, — сунул ему карточку. Робот взглянул на символы, отодвинулся, освобождая проход.

Через несколько минут Нури вышел на площадь перед зданием парламента. Массивное, но зажатое между титаническими цилиндрами жилых домов, уходящих в низкие мутные облака, оно выглядело старым и тесным. Над крышей парламента сияло: «Пророк приемлет вас такими, какие вы есть».

Его остановил патруль агнцев: пропуск? подождите! Ждать пришлось долго: через площадь тянулись колонны, скорее, компактные гурты агнцев и лоудменов, у каждого возле бедра болтался массивный блик. Нури заметил, что нигде не было видно излюбленного в Джанатии лозунга «Перемен к лучшему не бывает!». Вместо него появилось звонкое, но абсолютно бессмысленное изречение пророка «Подлинное равенство — это равенство во грехах».

Агнцы шли не менее получаса. Они пересекали площадь и скрывались в темнеющей пасти тоннеля у основания жилого цилиндра. Нури помнил схему метро и знал, что там находится вход в давно забытую линию, ведущую в рабочие кварталы. Линию открыли, но где остановятся поезда, увозящие агнцев, то знают только диспетчеры армии Авроры. Тут генерал Баргис что-то не доработал и явно лишался значительной части своих боевых отрядов. Нури мельком подумал об этом, рассматривая колонны.

Каждую возглавлял андроид, человекоподобный робот. Походка робота была более плавной, чем у марширующих в рядах. Агнцы явно подражали роботам, угловато дергаясь при каждом шаге. Это было трудно, это замедляло движение, но они старались с маниакальной настойчивостью. Нури вспомнил высказывание жреца-хранителя: высшую степень смирения пророк усматривает в подчинении человека машине, а такое подчинение, добавлял жрец, не может не сопровождаться деградацией личности. Нури гасил в себе презрение — ведь тоже люди, хоть и стремящиеся избавиться от человеческого облика. Жрец высказывал спорное, на взгляд Нури, суждение, что это реакция человека, человеческой психики на разрушение природы: машине не нужна красота, а у человека каменеет душа.

Иногда андроид, не сбиваясь с шага, поворачивал голову назад и начинал размахивать манипуляторами. Откуда-то со спины вырывалась грохочущая музыка, и тогда агнцы ритмично орали железный марш. Этот марш, по заверениям пророка, как нельзя более отражал внутреннюю потребность усредненного джанатийца, уставшего от официального вранья.

Мы серые! Мы у власти!По миру идет серота!Одной мы подвластны страсти -Грести в кошель живота!Высоты последние смерьте,Какой здесь быть может выбор?Злорадное горло смертиЗияет во весь калибр!Мы спали, жрали, пили.Плевали на рай и ад!Но киберы нам влепилиЖелезным мокасом в зад!Дошли до конечной вехи,И робот всему наследник!Мы ржем абсолютным смехом,Нам дадено ржать последним!

…Нури все-таки опоздал, и его кресло в гостевой галерее оказалось занятым. Пришлось стоять, и он примостился у барьера. Отсюда хорошо просматривался зал, расходящийся полукруглым амфитеатром от возвышения. Там за длинным столом сидели министры и еще какие-то люди в бронзового цвета костюмах. Этот назойливый цвет преобладал и на скамьях депутатов. С краю возвышалась широкоплечая фигура пророка, кресло рядом с ним пустовало, репрезентант Суинли не явился, как того и следовало ожидать.

Нури оглядел зал, свободных мест не было. На это столь долго рекламируемое заседание прибыли все депутаты.

Премьер-министр — его респектабельная фигура уже виднелась за трибуной — склонился над листками с текстом, но смотрел исподлобья в зал. Он говорил о долге правительства перед страной, о том, что правительство сознает свою ответственность за то несколько необычное решение, которое он будет иметь честь предложить избранникам и представителям народа.

— Я буду откровенен, господа, я, может быть, буду резок. Общество переживает глубокий кризис, ибо внешние силы не оставляют надежд на перемены в Джанатии. Нам пытаются диктовать, что нам делать в своей стране, как нам вести свое хозяйство. Нам навязывают так называемую экологическую конвенцию. Принять ее — это значит добровольно наложить на себя ограничения в потреблении. Ассоциаты пошли на это, но мы, заботясь о благе граждан, не пойдем на снижение уровня потребления — правительство отвергает конвенцию. Мы сами кормим, обуваем и одеваем себя; кто хочет, пусть ограничивается, мы в чужих советах не нуждаемся…

Нури слушал. Да, это сильный аргумент против экоконвенции, подсказанный пророком и взятый теперь на вооружение премьером.

— Нам говорят, что мы кому-то мешаем, сбрасывая свои отходы в океан. Но мы очищаем свою страну и отходы сбрасываем в свои территориальные воды, и если наши действия кому-то не нравятся, то это не наша забота… Я знаю, язычники не разделяют наше мнение, но мы, господа, и не стремимся к единомыслию, мы стремимся к порядку. Чего нам не хватает, так это порядка. Растет хаос во всех сферах общественной жизни и экономике Джанатии…

Ну, если он заговорил о порядке, то тут не обойдется без пророка, который вместе с Баргисом, собственно, и провоцирует стремление к порядку. Нет, разгром гангстерского синдиката был своевременной мерой, премьер лишен возможности говорить о борьбе с организованной преступностью как первоочередной задаче в деле наведения порядка.

— …Правительство особо отмечает заслуги пророка, его энергичную деятельность, направленную на защиту основ общества торжествующей демократии. Мы все отлично понимаем, в каких сложных условиях работает пророк Джонс, мы приветствуем новые движения, в которых сплотились истинные патриоты. Когда я думаю о словах пророка нашего, я думаю, не есть ли стремление человека удовлетворить потребность в грехе — свою гордыню, жадность, лень, чревоугодие, сластолюбие — главный двигатель прогресса? Но если это так — а это так, — то не греховен ли сам прогресс и не карает ли нас Господь за грех прогресса? Карает! Карает депрессией, которую мы переживаем. Производительные силы выросли настолько, что предложение во всех сферах производства превышает спрос. Насыщенность промышленности автоматикой привела к тому, что количество незанятого населения превысило все мыслимые пределы. Вот кара за грех прогресса!.. И если мы примем бесплатную технологию, то, я спрашиваю, что останется делать джанатийцу? Отсюда один вывод, и я взял на себя смелость донести его до нации — мы отклоняем помощь так называемого ассоциированного мира. К этому зовет нас здравый смысл и наша гордость!