Помечтай немножко - Сьюзен Филлипс

— А мне кажется, это как раз лучше всего делать при людях, которые хотят, чтобы у тебя все в жизни наладилось.

— У меня и так все в полном порядке! Нет, Рэчел, в самом деле, я не хочу больше слушать замечания по поводу кинотеатра. Вечером в день открытия все прошло замечательно, так что ты должна радоваться.

— Ничего там не было замечательного. Я лично люблю этот кинотеатр, но ты — нет! А радоваться я буду тогда, когда ты снова вернешься к работе ветеринара.

— Почему тебе непременно надо меня к чему-то подталкивать? Почему ты не можешь допустить, чтобы все шло своим чередом?

— Потому что пока все будет идти своим чередом, у тебя все внутри разорвется.

— Ну, это не твоя проблема.

— Вот как?

Гейб понял, что сделал Рэчел больно, но прежде, чем он успел сказать что-нибудь, чтобы поправить положение, неподалеку раздался взрыв смеха. Резко обернувшись, он увидел такое, что волосы у него на затылке встали дыбом. Из-за дома показался Этан, на плечах которого восседал Эдвард.

Следом шла Кристи.

У мальчика был такой счастливый вид, словно кто-то подарил ему кусочек радуги, который можно было взять в руки. Глаза его радостно сверкали, пятки при каждом шаге Этана колотили того по груди. Было ясно, что, когда незадолго до этого Эдвард увидел на пикнике своего сверстника, сидящего на плечах отца, ему отчаянно захотелось, чтобы кто-то из взрослых покатал его таким же образом. Гейб понимал это, и представшее его глазам зрелище должно было бы его порадовать, но вместо этого его захлестнуло ощущение — что-то в этой мирной картине не так.

Он сам не мог понять своей реакции. Гейб знал, что у этого ребенка в жизни было слишком мало радостей, и его неприятно удивило, что выпавшее на долю Эдварда невинное удовольствие почему-то вызвало у него, у Гэйба, внутренний протест. Гейб не мог отделаться от ощущения, что, сидя на плечах у Этана, Эдвард Стоун находится как бы не на своем месте.

Рэчел выпрямилась, но вместо того, чтобы разделить с сыном его радость, осталась стоять совершенно неподвижно, уронив руки вдоль тела. Взгляд ее был устремлен на Гейба.

У него поползли по спине мурашки. Он понял: Рэчел точно знала, о чем он думал в этот момент. Каким-то непостижимым образом она сумела проникнуть в его мысли. Он хотел объяснить ей причину своих отрицательных эмоций, но как он мог описать ей то, чего не понимал сам? Как мог оправдать неприязнь к ребенку, которого Рэчел любила больше жизни?

Отведя взгляд от Рэчел, Гейб повернулся в сторону брата. Он был уверен, что в отличие от Рэчел Стоун пастор Этан не станет судить его слишком строго.

— Спасибо, что подвез меня, Эт.

— Никаких проблем.

— А теперь мне надо навести порядок в моей бухгалтерии. Только не обижайся, ладно?

С этими словами Гейб развернулся и направился в дом, стараясь, чтобы его уход не выглядел как бегство.

Хлопнула дверь, и лицо Рэчел исказилось, словно от боли. Ей едва не стало плохо от того, что она увидела только что в глазах Гейба. Почему он никак не мог избавиться от ненависти к Эдварду?

Рэчел поняла, что демоны, овладевшие душой Гейба, не отпустят его на свободу, и любовь, которая была так нужна ей и ее сыну, никогда не поселится в его сердце. Рэчел всегда гордилась своим умением трезво смотреть на жизнь, но в последние недели она обманывала саму себя, выдавая желаемое за действительное. Гейб не мог измениться, не мог взлелеять в себе чувства, которых она так ждала, а это означало, что чем дольше они с ним будут вместе, тем более болезненным будет их неизбежное расставание. Ни о каком счастливом будущем нечего и мечтать. Никакого ключа к счастью в Библии Дуэйна не было, не существовало на свете никакой вечной любви, и не было во всем мире никого, кроме нее самой, кто нашел бы в своем сердце теплые чувства к ее Эдварду.

Время ее пребывания в Солвейшн подошло к концу.

В субботу вечером народу в кинотеатр съехалось больше, чем в день открытия, но Гейб выглядел еще более рассеянным и несчастным. Когда после закрытия он пришел к Рэчел в постель, они совсем не разговаривали, а их страсть была похожа на сухое пламя бенгальского огня, не дающего тепла.

В воскресенье днем, наблюдая из окна своей спальни, как Гейб переселяет Твити в построенный им вольер, Рэчел еще раз убедилась, что возиться с больными животными было бы для него самым подходящим занятием. Но она знала: даже если бы Гейб сам когда-нибудь пришел к такому выводу, ей бы он ни за что в этом не признался.

Выражение горечи и возмущения, которое Рэчел увидела на лице Гейба в тот момент, когда он смотрел на Эдварда, сидящего на плечах у Этана, подтолкнуло ее к действию.

Утром в воскресенье она позвонила Кристи и приступила к осуществлению своего плана. Теперь каждая секунда пребывания в коттедже Энни стала для нее особенно ценной.

Если бы Рэчел ненавидела Гейба, ей, конечно же, было бы легче с ним расстаться, но как она могла ненавидеть человека, единственным недостатком которого было то, что он мог любить только одну женщину и только одного ребенка?

Рэчел провела большим пальцем по обложке Библии Дуэйна. Она тщательно изучила каждую пометку на полях, прочла все отмеченные абзацы, но не обнаружила ничего, кроме проверенной веками мудрости, заключенной в знакомых словах, в которые она, как ей казалось, давно перестала верить.

Прислонившись виском к оконной раме, она внимательно смотрела на человека, которого так неосмотрительно полюбила. Именно сейчас, пока Эдвард играл на крыльце перед парадной дверью, ей надо было сказать Гейбу, что она уезжает.

Рэчел вышла на улицу, и шаткие ступеньки заднего крыльца заскрипели под ее ногами. Гейб с помощью плоскогубцев прилаживал задвижку к дверце вольера, прислушиваясь к отчаянному чириканью своего пациента. Увидев Рэчел, он улыбнулся ей, и в сердце ее невольно вспыхнула радость.

— Гейб, я уезжаю, — сказала Рэчел, предварительно глубоко вздохнув.

— Ладно. — Закончив возиться с задвижкой, Гейб поднялся на ноги. — Я отвезу тебя. Вот только уберу инструменты. Подожди минутку.

— Нет, я не это имею в виду.

Не делай этого! — запротестовало ее сердце. Не произноси этих слов! Но мозг Рэчел оказался более благоразумным, чем сердце.

— Я… я уезжаю из Солвейшн. Совсем…

Гейб замер на месте. У него за спиной раздавалось сердитое цоканье сидящей на магнолии белки, надрываясь, каркала ворона, устроившаяся на коньке старой жестяной крыши дома.

— Ты о чем?

— Сегодня утром я разговаривала с Кристи. Ее родители уже много месяцев уговаривают ее переехать в Клируотер, чтобы помочь им наладить дело в магазине подарков. Я поеду вместо нее. — Рэчел пыталась говорить спокойно. — Кристи говорит, что ей будет спокойнее, если я за ними присмотрю. У них есть собственная небольшая квартира прямо над магазином, где мы с Эдвардом сможем жить. И плюс ко всему, не забывай о флоридском солнце, — весьма нелогично подытожила она.