Требуется сообщник - Вадим Новицкий

Он взял чашку и выпил почти залпом, после чего, облегченно вздохнув, откинулся на спинку кресла.

– Да говорю тебе, я, возможно, бог, – продолжал настаивать Максет.

– О… – только и ответил Вильям.

Тут в Женькиной голове все окончательно встало на места. Ну конечно! Кощей ведь рос в той семье, и волосы со лба убирает всей пятерней, как отец! И восклицание это произносит в точности как Вильям!

Тем временем разговор продолжался.

– Не веришь, да? – с обидой спросил Максет.

– Не говори ерунду, – устало попросил Вильям. – В то, что ты можешь оказаться богом, я вполне верю. Но пойми и ты, Макси, ты, скорее всего, чужой бог. И потом, без обид, мальчик, но ты точно не бог-врачеватель.

– И что? – горячился Максет. – Я же наверняка кое-что могу, Виль! Я постараюсь, только позволь мне попробовать!

– Извини, Макси, – слабо улыбнувшись, Вильям похлопал его по запястью. – К тому времени как ты войдешь в силу, я уже умру. Ты не переживай.

Максет хотел было возмутиться, но Вильям остановил его взмахом руки, тоже до боли знакомым.

– Послушай меня, брат, – попросил Вильям и опять закашлялся. Отработанным движением Максет придержал его за плечи и подсунул свежий платок. Приступ продолжался недолго, но ослабил юношу.

– Давай потом? – предложил Максет, наливая свежий чай.

– Нет, сейчас, – решил Вильям. – «Потом» может и не наступить. Без истерик, – твердо велел он вскочившему брату, и Максет опять сел, сдерживаясь изо всех сил. – Просто слушай.

Вильям немного помолчал, собираясь с силами, и заговорил:

– Видишь ли, Макси, тому, что ты бог, я поверю, но, прости, ты еще молод и неопытен, кем бы ты ни был. Ты можешь напортачить. Доктор из тебя никакой. Я скорее поверю, что ты бог войны или бури. Возможно, ты когда-то наказывал людей за грехи. Но врачевание это точно не твое. Когда я умру, то окажусь вместе с нашей… прости, с моей мамой. Она ведь тоже умерла от легких. Ты не помнишь? Хотя да, ты появился позже. Видишь, – он грустно улыбнулся, – уже путаю время. Но если ты вмешаешься, то можешь все испортить. Понимаешь? Я не боюсь умереть. Я, конечно, оставлю тех, кого люблю, тебя, отца, Маргарет, зато встречусь с другими, дорогими мне людьми. И подожду вас там. Наверху.

– Бред, – презрительно отозвался Максет. – Ты просто струсил и боишься попробовать.

– Когда это я трусил? – насмешливо спросил Вильям. – Просто поясняю, что вмешиваться тебе не стоит. Ты даже не знаешь толком, кто ты.

– А я хочу, чтобы ты жил! – запальчиво воскликнул Максет.

– Ну вот, – укорил его Вильям. – Снова «я»? Это моя жизнь, Макси. Моя. И без меня ты не останешься.

Голос его смягчился, и он смотрел на брата, словно на маленького мальчика.

– Конечно, не останусь, – высокомерно заявил Максет. – Я тебе просто не дам умереть, и все!

– Это моя жизнь, – строго повторил Вильям. – Ты не имеешь права вмешиваться. Ничего, Макси, когда ты вернешься, может, и со мной встретишься. Но пока ты просто будешь меня помнить.

– Как высокопарно, – со злой насмешкой процедил Максет.

– Я учил тебя играть в шахматы. Значит, каждый раз, когда ты будешь играть, я буду с тобой. Я учил тебя защищать своих…

– Да понял я, понял. Бред все это! – досадливо отмахнулся Максет и продолжил с маниакальной настойчивостью: – Но это же все просто воспоминания! Тебя же не будет! Вильям, ну пожалуйста, дай мне попытаться!

– Нет, – голос Вильяма стал тверд. – Ты никогда в жизни меня не подводил, и теперь не стоит. Тебе придется смириться, Максет. Ты все понял?

– Понял, – зло отозвался Максет, едва сдерживая гнев.

– Хорошо, – одобрил Вильям. – Тебе еще об отце придется заботиться, помни об этом. Теперь иди, погуляй. Мне надо отдохнуть.

– Виль, давай я тебя в сад отнесу, – просительно затянул Максет. – Доктор сказал, тебе это очень полезно. Там сейчас солнышко. Давай? И еще чай принесу.

– В сад так в сад, – слабо улыбнулся Вильям. – Но не вздумай мне мешать. Я спать буду.

Окрыленный его согласием, Максет подхватил брата на руки и порысил к дверям.

Видение закончилось.

– Вильям умер через день, – услышала Женька голос Кощея. – Я даже не пытался ничего сделать.

Осознав всю тяжесть потери, Женька спрятала лицо в ладонях и притихла.

– О нет, – выдохнул Кощей. – Что, опять? Детка, учти, маяться с женскими истериками я не намерен. Или приходи в себя, или пробегись рядом с каретой. Помогает.

– И как же вы теперь? – осторожно спросила Женька, посмотрев на Кощея.

– В смысле? Я точно не побегу.

– Вы же переживали.

– Было. Скончался самый близкий мне человек. Кто бы не переживал? Помню, даже ревел, пока никто не видит, – признался Кощей. – Но все это было много веков назад. Я просто хотел показать, кем был для меня Вильям. Полагаю, половина твоих вопросов отпала, и я могу отдохнуть.

Он опять смежил веки и задремал. Женька глазам своим не поверила, но решила смириться. Кощей был совершенно не похож на того мальчика, который убеждал брата спастись любой ценой.

– Вы… – начала Женька.

– Что? – Кощей тоскливо, как человек, которому не дают отдохнуть, посмотрел на Женьку.

– Ничего. Просто еще раз извиниться хотела.

– Хорошо, – кивнул Кощей.

– И сказать, что если бы не Вильям, вы бы были таким козлом, что сказать страшно.

– Отстань от меня, – попросил Кощей, и Женька смолкла.

Спустя час, когда переживания за Кощея остались позади, на дороге позади кареты показались всадники. Сперва в этом не было ничего странного. Скачут себе и скачут, но, сосчитав, Женька насторожилась. Семь всадников, пусть даже рядом с деревней, вызывали подозрения.

– Дядя Максет, – позвала Женька. – Ваш герб здесь хорошо знают?

– Допустим, – отозвался Кощей, не открывая глаз.

– И вас вроде здесь уважают?

– Еще как.

– Но грабители здесь все равно водятся?

– Как везде.

– Тогда у нас проблемы. Там какие-то люди, и они едут молча. Могут на вас напасть?

– Запросто, – решил Кощей.

Он соизволил перебраться к заднему окошку и присмотрелся внимательнее.

– Вот гады! – сообщил он.

– Что, за нами, да? – догадалась Женька.

– За каретой, – поправил Кощей. – М-да. Давненько я здесь не бывал, совсем народ распустился. Придется воевать, детка!

– Эй, их там семь человек, – с намеком на повышенное самомнение заметила Женька. – Да нас по дороге раскатают, даже не заметив! Лучше поколдуйте.

– Много чести для такого сброда, – отрезал Кощей.

– Тогда давайте до деревни доскачем. Там нам помогут.

– Скачи! – великодушно разрешил Кощей. – Ты как предпочитаешь, под седлом, без седла, рысью, галопом?

Плюнув на его обидное чувство юмора, Женька притихла, ожидая решения.